Встань и иди

Немая
To Duncan Jones

В этом мире полезных, функционально причёсанных клонов я зачем-то сижу, растрёпанная и босая, и целыми днями перелистываю словари. Выдергиваю из них слова, тасую, двигаю: так?.. а вот эдак?.. а если сюда?..
Нас ведь всех не учили, совсем говорить не учили, только – sit down, who is absent и London, который the capital of Great Britain. Мне так хочется, знаешь, до боли зубовной хочется – дозвониться тебе, достучаться в Skype, докричаться: слышишь меня, брат, не по крови, по какой-то упрямой косточке, не дающей обмякнуть, оклониться, причесаться и почесать – за всеми рядком, в крематорий, думая, что домой.
I am mute. Неисправная часовая стрелочка, которую поставили, а я не иду. Мне положено думать о налогах, стаже и пенсии, конопатить все дыры в своей чётко расписанной жизнечке, чтобы потом в этом коконе задохнуться, чтобы две старушки, обмывая, обо мне прошептали: отличница, скромница, работяга. А я сижу, растрёпанная и босая, и целыми днями переписываю словари.
Я не светоч, светить мне некому, зажигать некого. Типовой комбинатор слов, раньше говорили – писатель, творец… теперь – райтер. Чёрт его знает, зачем я рыпаюсь, хриплю без голоса: listen to me, Duncan! Может быть, только твои немые упрямые амиши, твои непреклонные светлые рыцари, твои упёртые служебные клоны дают мне надежду, что за восемь минут, которые у меня остались, мой затуманенный наркозами мозг вдруг вспыхнет, как мягкая золотая стружка, и родит новый, небесно-голубой мир!
Поэтому я сижу, растрёпанная и босая, и целыми днями заучиваю словари. Главное – чтобы ты не умолк. И тогда, после новой твоей работы, я зайду к тебе в Twitter и смело, вооружившись оксфордским словарем, напишу: Hello, Duncan! Amazing movie! Exellent! Yes! OK!

Надежда
To Christie Golden

Нашему миру нужно немного надежды.
Просто малый глоточек надежды,
каплю бальзама на рваную рану души.
Столько пишется саг про воющую в пустоте безнадежность –
пятьдесят оттенков упоения злом и нравственного падения –
антисказочно, взросло и жизненно,
что во тьме этих черных, тусклых,
никого не греющих обманных огней
заблудившийся мир тихо стонет и спотыкается,
не в силах нащупать дорогу.
Давай вынем из наших сердец
по маленькой искре детской,
живительной, верящей в сказки надежды
и отдадим их тем, кто, оскальзываясь,
бредет за нами.
Они вынут свои – это будет уже четыре.
Целых четыре искры жаждущей света души!
Следом пойдут другие.
И когда огонь вспыхнет,
растечется вширь, выжигая
гулкий мрак, вонючую тину,
весь антисказочный, взрослый,
жизненный реализм,
задохнувшийся мир поднимется
с изодранных камнями колен
и, робко, неверяще щуря заплаканные глаза,
увидит отблески света на липкой стене пещеры
и побредет шаг за шагом
вверх, к надежде – из стылой мглы погребов.

Встань и иди
Star Wars, ep. IX

Встань и иди, Рей.
  Встань и иди, Бен.
Ползи,
  если ноги уже перебиты.
Не во имя даже,
а просто потому,
  что такова жизнь:
ползти
  в сторону
    заколоченной,
      проржавевшей двери
с надписью:
«Мир – это тьма. Глупа надежда».
Ползи,
  когда кровь в горле.
Ползи,
  когда зло смеется.
Ползи
  по собственной боли.
Потому что за этой дверью
  и есть свет.
За этой дверью –
  надежда.
Ползи.
  И да пребудет с тобой
    Сила.