Священное чудовище

1
Le théâtre, le spectacle, le ballet.
L’opéra, скоморошьи дудки переломавшая.
Вздыбленная квадрига,
затоптавшая старенького Петрушку.
Чьи вы?
Сначала – шелков и бриллиантов угодники,
после – рабочих с натруженными руками.
Ныне, захлебнувшись безумными ценами,
кому кадите?
Ведь новым
бриллиантоносцам
вы на чёрта
лысого
не сдались.

2
Товарищ кассир,
возьмите мою последнюю
студенческую копейку,
пустите меня на балкон верхнего яруса
увидеть Жизель –
божественную Свету Захарову.
Я бегу в парадных лаковых туфельках
по алым ковровым дорожкам,
взволнованно согревая в руке
театральный бинокль.
Сейчас будет чудо.

3
Всё – просто досадный сон,
а жизнь – там,
где кулисы снимают с тебя
житейскую шелуху,
где пыль пахнет слаще
тысяч флаконов лучших духов,
где ты – воительница, императрица,
примадонна и дива,
девчонка и крохотная лесная фея.
Режиссёр, дорогой,
Ведь вы возьмёте меня играть?

4
Господи, я же не прошу златокудрых Офелий,
хрупких, трепетных Джульетт в белом,
дивных трагических нимф!
Мне бы просто сыграть
дородных купчих Островского,
измученных матерей
или – я не гордячка – служанок!
Послушайте, подождите,
мое время ещё придёт,
когда седина тронет мне волосы,
а пока я тихо постою за кулисой.
Только молю –
не выгоняйте
меня!..

5
Я не помню,
как пахнет закулисная пыль.
Всё подернулось дымкой,
и мне уж не выйти на сцену.
Я ещё не забыла,
как красятся и носят платья,
потому лишь,
что мне стыдно седой и растрёпанной
жить с мужем-артистом.
Я вымученно навожу марафет
И тащусь в скромный театрик –
хлопать ему,
вспоминая, как пахнет
проклятая закулисная пыль.

6
Перебиваемся с хлеба на макароны.
Удивительная эпоха!
Нынче на студенческую копейку
и в кино попадёшь с трудом,
а уж великую приму,
блистательную этуаль
Светлану Юрьевну Захарову
даже в трансляции не всякий увидит,
если нечем платить за интернет.
Горький вкус
культуры.

7
Сегодня его унесли
на забытое провинциальное кладбище
под жидкие крики «браво»
усталые люди
с виноватыми, затравленными глазами.
Театр умирает, течёт и разваливается.
Сегодня – он, завтра – они…
Не минует чаша.
Всё.

8
Театр, священный идол,
чудовище, пожравшее мою душу,
какого чёрта
ты всё ещё снишься мне?!
Я играю на сцене,
молодая и стройная,
я пьяна от восторга,
от сладостной власти
над крохотными фигурками
в бархатных креслах.
Захочу – заплачут.
Захочу – рассмеются.
Захочу – будут думать всю ночь напролёт
о том, что не так в их пошленькой,
обрюзгшей жизни…
А потом просыпаюсь в своей конуре
и похмельно вою от жажды и безнадёги.
Что мне сделать,
чем тебе заплатить,
чтобы ты
ушёл
из моих снов?!

9
Постаревшая, больная, расплывшаяся,
располосованная и перевязанная,
еле сползающая с кровати утром
и костыляющая на хромых ногах вечером,
давно уже не способная выучить роль
и просипеть ее сорванным голосом,
отверженная и забытая
со всеми несыгранными старухами
и скорбящими матерями,
с ветхими костюмами,
закинутыми в дальний угол,
с затертыми листками ролей,
распечатанными еще на машинке, –
вы слышите, я все равно – актриса!