Дом

«Лодка! Я говорю тебе – лодка,  он сюда гребёт. Без мотора,  на вёслах,  сумасшедший, как он решился, один,  сюда по морю? Может случилось чего? На, сам посмотри». – я передал бинокль, стоящему рядом со мной на капитанском мостике штурману. Уже около получаса я всматривался в полоску берега,  примерно в километре от нашего,  ставшего на якорь траулера. Там на кромке земли Олюторского залива стояли старые деревянные двухэтажные бараки,  среди которых должен был быть дом зеленого цвета, дом в котором я родился и прожил первые шесть лет своей жизни. И вот, двадцать лет спустя я снова в этих северных широтах, невероятно.
 ПАхачи – с ударением на первый слог. Местные шутили про собственный посёлок меняя ударные буквы в названии: «ПахАчи, ПахачИ – хошь плач, хошь хохочи. Маленькие бичики поехали в ТилИчики,  а большие бичи попёрлись в ПахачИ»! До районного центра Тиличики можно было добраться из Пахачей только на вертолёте, дорог-то нет. Да и от туда, выбраться в Петропавловск-Камчатский можно было только на небольшом самолете,  вмещавшев всего двенадцать пассажиров на борту. В далёком 1976, когда мои родители приехали сюда, в Пахачах жило около 5000 человек, большинство работало на громадном рыбоконсервном заводе,  чью продукцию, миллионами консервных банок, рассылали по всему СССР и экспортировали по морю зарубеж. Сейчас же был прогрессивный 2001 год и мы везли сюда гуманитарную помощь от нашей раболовецкой фирмы – муку и соль.
Лодка подплыла совсем близко и мужики скинули с борта верёвочный трап с деревянными ступеньками,  по которому на палубу, тяжело дыша, поднялся мужчина лет 35.
- Спасибо. Какими судьбами в наши края?- спросил он,  озадачив всех своим вопросом,  и не дожидаясь ответа продолжил: «я через устье выходил,  там штормит,  течение сильное,  мотор волной захлестнуло и он заглох. Ну ничего, всеравно горючки было не много, я к вам и так собирался доплыть,  люди-то новые, надо познакомиться», – его лицо расплылось в широкой улыбке.
Сергей,  так звали этого паренька,  который оказался одного года рождения со мной, вот только выглядел он на десять лет старше.  Судя по его рассказу в посёлке осталось около шестисот жителей и те не могли уехать из-за отсутствия денег. Да даже если бы наскребли на вертолет до Тиличик и потом на самолет до Питера,  то там их никто не ждал: ни жилья,  ни работы… Куда?.. Завод почти не работал. Громадный японский холодильник, ранее служивший перевалочной рыбной базой для многих судов – стоял без дела.  Бывший начальник снял с него и продал кому-то залётному весь цветной металл: крапана, да датчики – и уволившись исчез. Десяток малых сейнеров,  поставлявших на предприятие сырьё пришли в негодность,  а то и вовсе были посажены по-пьяне на мель и сейчас их потрошили местные,  приезжая на лодках с канистрами и сливая остатки дизельного топлива из трюмов брошенных шхун. В единственном поселковом магазине было несколько видов консервов, круп и привезённое какими-то коммерсантами бутылочное пиво. Ни мяса, ни молока, ни хлеба, ни каких-либо овощей. Чая,  кофе, спичек,  мыла,  сахара,  соли – тоже не было.  Электричество в Пахачах отключили ещё в 98 году,  когда закончился уголь на котельной. Когда случалось ЧП и была нужна связь с большой землёй – запускали маленький дизель-генератор,  установленный на чудом работающем грузовике.  Машина подъезжала к зданию почты,  на почту давали свет и по рации вызывали вертолёт. Сергей рассказал , как его с разбитым коленным суставом, таким образом доставили в Петропавловскую больницу, вылечили и потом забросили назад. «Как будто и не уезжал»- отшутился он.  Тепла в квартирах тоже ни у кого не было, все отапливались кто как мог, потихоньку разбирая на дрова рядом стоящие нежилые дома.
- А зелёный,  двухэтажный, номер семь, на берегу стоял,  недалеко от детского сада,  я искал его в бинокль, я понимаю много времени прошло, может что перепутал,  я ж никогда его со стороны моря не видел, там еще беседка во дворе, я родился в нем?..., затараторил я предчувствуя его ответ.
- Спалили, -пожав плечами ответил парень.
Целая волна эмоций захлестнула меня. Перед глазами промелькнули детские воспоминания: как я провалился под снег во дворе и отцу пришлось подавать мне лопату, чтобы вытащить, ведь было так глубоко, что он не дотягивался рукой; как однажды остался один в детском саду, родители задержались на работе,  было поздно и я плакал,  боясь,  что белые медведи придут и съедят меня; как бегал со старшей сестрой по берегу моря, ломая огромные сосульки,  свисающие с льдин, выброшенных штормом; как впервые увидел огромное изъеденное рачками мертвое чудовище, лежащее на песке,  тогда я еще не знал, что это был сивуч,  и много ещё других ярких и счастливых детких воспоминаний, заполонили моё сознание. Каким бы трудным ни было детство, дети всегда воспринимают его как самое лучшее время их жизни. Я не знал,  что столько лет спустя , так остро отреагирую на эту весть, что дом в котором я вырос больше не существует. Родины нет! Ее сожгли! Как будто что-то отрезали от моей прошлой жизни,  как будто отняли у неё начало,  стало быть и не жил я раньше, и нет теперь этих корней, которыми была связана моя душа с этими просторами, и не держит меня более ничего, стёрли мою историю.
Я спустился к себе в каюту, вытащил из рундука всё что было: несколько кусков мыла, пачки с чаем и кофе, печенье, и вынес на палубу Сергею.
- За что?
- Бери,  нам всеравно бесплатно каждый месяц дают,  тебе нужнее.
- Спасибо, я хоть матери отнесу, пусть руки с мылом помоет, да чаю попьет, мы давно уже этого не видели. Да у нас вообще кроме рыбы почти ничего и нет. В прошлый раз на берег привезли несколько велков капусты,  яблок и луковиц,  так мой сосед умолял дать ему их, чтоб его жену этим покормить, сюда же никто ничего не привозит. Он в итоге обменял всю эту вкуснятину на двадцатикилограммовую чавычу. Да,  попировали мы тогда на славу.
А хотите я вам покажу где мы яйца берём? В поселке ни у кого кур нет, так здесь недалеко на острове чайки гнездятся, мы у них и воруем.
Мужики недоумённо переглянулись, но все-таки решили съездить туда.  Кран-балкой спустили с верхней палубы нашу моторку, привязали к ней лодку Сергея и вместе с ним отправились к острову. Чаек действительно было много,  но они уже знали,  зачем пришли сюда эти двуногие существа. Многие птицы при виде человека брали яйца в клюв и улетали, а некоторые не желая отдавать своё потомство, просто глотали их. Но всеравно большую картонную коробку мужики набили полностью серо-зелеными в пятнышко крупнее куриных яйцами. На вкус они оказались такими же как у куриц, белок и желток.
Вечером, в кают-компании, вспоминая события прошедшего дня, поедая свежеприготовленную яичницу,  я думал о непростой жизни Сергея и его мамы, как они сейчас,  должно быть, пьют чай с печеньем чистыми, вымытыми с мылом руками, искренне радуясь этим мелочам. А жуя очередной кусочек хлеба, обмакнув его в ярко-оранжевый желток, размышлял о том какой след оставляет человек в окружающей среде, забирая у чаек их ещё не рождённых детей. Я старался думать о чём угодно,  лишь бы прогнать мысли о том,  что моё восприятие места в котором родился уже никогда не будет как прежде.