Темно-Серое

Небо серое. Темно-серое.
Листья давно уже были мертвы.
Лавочки в парке с легкой росовой испариной.
Пожухлые цветы и трава
Сереют повсюду. Вокруг.

Снег сорвался. Первый.
Эта долгая, затянувшаяся, глубокая осень
Наконец уходила. Отступала.
Отступала и сдавалась.

Пальцы сжимали, докуривая, еще одну.
Еще одну. Каждая как первая.
Но еще одну.
Остаться или уйти.
Дождаться или плевать.
Мысли, как рой пчелиный – жужжание, гудение и шум.
Секунды чеканным солдатским строем неизбежно шли.
Ничто не в силах было
Их ход остановить.

Небо уж в конец потемнело
И дождь с дождем из снега
Сменился просто снегом.
Хлопья тихие, большие,
Будто ангельские ресницы –
Были сброшены на город бомбардировщиком.
На земь. А мы-то и рады.
А мы-то и счастливы.
Бросали все и прилипали носами к окнам.

Чувство игры внутри,
Будто бы это все нереально.
Будто бы мы с утра не проснемся
И начать все заново заманчивее,
Чем остаться и все забыть, забыться
И вместе проснуться.

Бурая, цвета шоколада, река из волос,
Игривая, смертельно-опасная,
Разлилась из плеч-берегов по весям и селам спины,
Затопила деревни. И меня вместе с ними.
Эта река из волос стонала.
Забыли. Забылось. Забылся?
Нет. Очнулись не там,
Чтобы там окунуться туда же.

Те же стены, кошка, дом.
Солнце сжигает листья
Беспощадно и голодно, с чувством,
Как огонь поглощает хворост. И меня.
И мое естество.

В комнате душно, нечем дышать.
Пыль на окнах. На подоконнике.
На кровати два тела.
Тела покрыты липкой и блестящей пленкой.
Жарко. Соленые. Так близко,
Что пробегает по всей комнате
Электрический ток.
И сердце заходится в бешеном стуке.
И жарко так,
Жарче, чем в июльской улице.
Ошибка номер раз –
Надо было просто взять.
Твое не убежит,
А не твое и живым не дастся.

Ночь. Спустя много лун полных
И восходящих,
Людей приходящих и уходящих человеков вокруг.
Какие-то тела тупо нудят.
Пьют. Курят. Играют.
Досуг. Это такой досуг.
Играем на спор.
Мы тоже тела.
Мы тоже хотим.
Мы желаем. Мы будем
Вечным днем жалеть о том, что
В вечности ночной так сделать и не успели бы.
Но мы все же успели. Все эти игры так надоели. Бесит.

Разозлила. Точку. Дай. Мне.
Или да. Или нет.
Но не тонких материй и споров, возражений, намеков, призрачный свет или тень.
Ответ. Не недомолвку мне дай, я хочу услышать ответ.
Озвучь его губами. Наполни комнату звуком,
Который тебе же самой не хотелось изречь.
Дай мне то, что не хотелось отдавать просто так.

За что ты держишься, человечек?
За хлипкую тростинку надежды?
Это просто животный страх –
Остаться в одиночестве? Воспользованном.
Какое одиночество, когда тебе сделать нужно то,
О чем говорить не хочется?

А может, и вовсе стыдно тебе?
Ведь какой это предел мечтаний?
В комнате густо. В комнате полно людей.
Повелись. Провалились. Согрели. Сгорели. Ушли.
Не надо было злить. Густой дым. В комнате теперь пусто.
Во мне не лучше. Как Буковски – пить и блевать.
Блевать и пить. Эти женщины.
Сколько хороших парней
Пропали за меньшее, чем четвертак?
Оказались под мостом,
Сколько хороших парней?
Столько женщин не видел весь белый свет.
Интересно, все ли закончилось тогда? Заигрался.
Было что-то еще. Где-то между.

Где-то между была большая ночь. Горячая. Схолодным ветром.
Вот тогда-то ты и проиграла.
Ошибка номер два –
Не считать свою победу всего-то чьей-то милостью.
Потому что не с тобой играют,
А играют в тебя.
Тебе – ковровая дорожка сразу прямо и налево – в ящик.
И еще.
Было еще много раз. Их можно бы за бесконечность сосчитать.
Но смысл ведь в том, что в итоге.
А а итоге, что-то просто наигралась,
И хвостом взметнув, как кошка,
Убежала, улетела, упорхала. Незаметив толком ничего.
С кем она. Зачем она. Для чего игра.
Суть во всем одна – не играй с людьми никогда,
Если не хочешь, чтобы они начали играть в тебя.
И ноги вытирать.
В этой игре ты не заметишь, как в попытке победить кого-то,
Начнешь пытать самого себя.

Небо серое. Темно-серое.
Отныне я небо.
Последнее небо той уходящей осени.