Большой Каменке с признательностью...

 (Однокласснику моему — Семёну Балькину)

I.

Сыну блудному в странствиях долгих,
От почтамптов и от площадей,
Мне везло на прямые дороги,
На прямых, не горбатых людей.

И везло на пристрастье сутулых:
Тяга их к золотому тельцу
Нагибала, как вьючного мула
На пути возвращенья к отцу.

Уж они-то во всём корифеи;
Ведуны... толкователи снов.
Против них мне вещали афеи
Не внимать окаянству их слов.

И бывало, я взбрыкивал гордо,
И скакал, и показывал прыть,
Но сутулые крысили морды
И грозились мне почки отбить.

И тогда уходил я с назёма —
Находилась лодчонка и, вплавь
Плыл как кормчий библейского дома,
Только знай — посерёдочке правь.

С приближением грома и молний
Правил в берег, не абы куда...
Кто ж осудит? Причалам — не вольный!
Лишь бы были там кров да еда.


II.

Кто ж минует заветную пристань
На излуке заветной реки?
Где как миро иконы Пречистой,
Детской памяти бьют родники.

Где не пучат навыкате зенки
И не делают морду лица;
Где быстрей заживают коленки,
Чем теперь заживают сердца.

На слуху Иордан и Пальмира,
Новой веры встаёт Вавилон!
И, представьте: меня, с Армавира,
Навестил одноклассник, Семён.

Новой церкви успешный строитель;
Воцерквлёны его сыновья;
Но заволжская наша обитель
Также тянет, как тянет семья.

И решил наш орёл на излёте
Потоптать по-утрянке росу...
Переплыть через Сок, между вётел,
Подлечиться в сосновом лесу.

Да вспомянуть родителей чресла;
Низкий дом и — с кольцом потолок.
Так о шуме кондОвого леса
Вспоминает дубовый колок.

III.

Толщей вод, будто сдвинуты парты,
В сферах плотно зажмуренных глаз...
Мы вплываем, вплываем в пенаты
Большой Каменки... в школу, в свой класс.

Пусть не чётко все образы зримы
В пёстрых кадрах немого кино:
Мы вошли, как в Фисон пилигримы,
Колыхнув уходящее дно.

В белых титрах плывут отстранённо,
Мимо нас, в полутень сокорей
Одноклассники: все, поимённо!
Ф.И.О. — прзвища учителей:

Вот Малёк — математик и физик —
Он же завуч — метр с кепкой, брюнет;
Сколько хмурых, заплаканных физий
Обрыдало его кабинет!

Вот директор — Марго. Маргариту
Все боялись — солдат на посту!
Но мы видели горем убиту,
Бабу в черном, на Грязном Мосту!

Вот Констаныч в военной рубашке...
И не лыбьтесь — физрук не алкаш!
На сто метров двоил из мелкашки,
Еле видный в снегу, карандаш!

Алексей же Иванович Тюмкин —
Литератор до мозга костей:
Не взрастил во мне комплексов Мунке,
Не убил во мне кипишь страстей!

Пусть плывут в моей памяти доброй,
Вышним светом во Млечи пыля,
Люди совести, чести и долга —
Больше-Каменские учителя!

IV.

И опять тесно сгрудились парты;
Мы пытаемся сгладить черты...
Словно складки физической карты,
В аниме открываются рты!

Одноклассники: Плотников, Власов,
Васька Волгушев, Петька Петров...
Вэяв по горсточке пепла Кааса,
Вышли в розы военных ветров

И теперь, говорят — генералы!
Ну так чтож — да хранит их мундир,
Коль небесных ангелей хоралы,
Не способны хранить этот мир!

Вот стиляга грачёвский — Платошин;
Дорогойченков — слышь, шоферит.
А Гузан — в Городке, слышь — тетёшит,
На Соку вятелями шустрит.

Вот Фадеев — физорг. На погосте!
Там ещё и еще — лежаки;
Как конвеер на Лобном помосте,
Раньше времени мрут мужики!
********
Ах, девчата!!! От девочек в гольфах,
Семиклассниц, покинувших класс,
Нам остался лишь — абриса профиль;
С лёгкой дымкою — лица в анфас!

Вот: Заикина Люба, Толстова,
Косырёва, Малюгина тож...
Голованова, Нюся Шаркова...
И, ОНА — в сердце воткнутый нож!

И ОНА — о, Великий Создатель!
Где твой гром? Где твоя Семиречь?
Отчего утаил воздыхатель
От неё вдохновенную речь?!

V.

И опять проявляется что-то,
Линзой памяти к небу плывёт.
Мне в любую калитку охота —
Ведь пол-Каменки, наперечёт!

— Лазонь лезэ! Бог в помощь, соседи!
Где один — там гляди-тко — и два!
Там где русский поддакнет в беседе,
Дважды-трижды поддакнет мордва.

Грубоваты крестьянские лица
И душа землепашца — в извод.
Под Кресты — из Язычеств — Луница,
Привела к Православью народ!

Загудело отцовское слово,
Как гудит колокольная медь!
Где мой трон? Где моё Томылово?
Где эрзянских родов кереметь?

Говорят, где-то там, за Чиханом,
За раздольной волной ковылей;
Где тумены и тьмы Богдыханов,
Пред набегом купали коней.

Где на звёздах Стожар — в оба глаза
И на ухо — копытник востёр,
Охранитель Эрзи — Ишкепаза
Зажигает сигнальный костёр.

Где на гребне Татарского Вала,
Острой пикой, к востоку — редут
И — с мечами — Ваньката с Иваном
Басурманскую конницу ждут!

VI.

Ну, а в наше-то время, чин в чине?
Всё в порядке? Сапожки не жмут?
Вместо царской житухи в лаптине,
Запад скорнет нам новый хомут.

Здесь, как автор, я должен взять фору
Перед сонмом "научных" статей,
Завлекающих Финно-Угору
В блогосферу паучьих сетей.

Когда дереву некуда падать,
Его гнобит гнилая листва...
Не грешнО-ль не заглядывать в память
И стыдиться с Россией родства?!

Свет ли в Хельсинки сходится клином?
Мне пытаются вбить в башку,
Что я должен родниься с финном —
Германарих мол — свой в доскУ!

И при этом, пеняют сурово
За хожденья во тьме веков...
Никакой ты не брат, Суоми,
Заявляю без обинякОв!

Никогда ты не шёл на помощь,
Когда я напрягал мускУл,
Тыщу лет выходя из промеж
Тюркских глаз и монгольских скул!

Лишь Россия делилась кровью,
Жизнью — светом в кромешной мгле!
С ней был связан судьбой сыновьей,
С ней стоял на своей земле!

И стоять, чтоб мозги не скисли,
До скончанья смурнЫх времён!
Вот такие роились мысли,
Пока гостил у меня Семён.

А пока поют дифирамбы
Слугаи дьявола — несть числа...
Только дай слабинУ и — амба:
Глядь в ладони — ан нет весла!

Как нет покаянья Варравы.
В заводЯх заводЯх не цветёт лотОс.
Путеводную песнь Масторавы
Не возьмёт на свой крест Христос!

И уж тёрки — зачем — с друзьями?
Одноклассников, неча звать...
Знай — лежи, придавив мудями,
Косорылую совесть в кровать!

Главным станет — расстрой в музЫке;
Вспять к истоку стечёт Фисон;
Вновь смешаются все язЫки
И падёт в никуда Вавилон!

**********