Варламу Шаламову

Так странно, но в душе моей затишье.
Убрал Господь: врагов, друзей, конвой.
Лишь медленно ползут четверостишья
По рельсам памяти из лагеря в забой.

Мне эта память ночью вяжет скулы:
Проснёшься и не веришь, что живой.
И выхожу я тощий и сутулый
Окурки собирать на мостовой.

И затянувшись чьим-то "Беломором",
Почувствую - не время умирать.
И не желая сгинуть под забором,
Я возвращусь в раскрытую тетрадь.

Рукой-лопатой, пролистав страницы,
Остановлюсь, где рассказал вчера -
Какую дурь "придурок" Солженицын
За доллары наплел "из-за бугра".

Что может знать он сытый и здоровый
О вмерзших в камень с биркою в руке.
Ему, должно быть, крест поставят новый,
В таком же сытом, правильном мирке.

Он не кормил мошку в лесоповале,
Не присягал на верность Колыме.
И не стонал засыпанный в отвале
С тупым желаньем - выжить - на уме.

Нам и сегодня, выжившим, не верят.
В психушках не дают ни пить, ни есть.
Чтоб мы случайно не открыли двери,
Не крикнули: - так было, будет, есть!

Но выполняя Высшие приказы,
Я напрягусь до судорог в груди.
И допишу "Колымские рассказы",
Чтоб знали вы, что ждёт вас впереди!