С. Пшибышевски. Дети сатаны, глава 6

VI.

   Очнувшись, Остап заметил за столом занятого самоваром Гордона.
   Остап прижмурился, но всё же спустил ноги с постели.
   — Меня подобрали у ней?
   Гордон внимательно взглянул на него.
   — Теперь это не важно. Все так волновались за тебяю. Если не ошибаюсь, у тебя уже были подобные приступы.
   Обычно не скорый на беседу Остап недоверчиво посиотрел на Гордона.
   — Помнишь, как на выпускном вечере ты вдруг упал? И за два дня соверщенно выздоровел. Правда, тебе уже лучше? Это у тебя нечто вроде нервной лихорадки, не так ли?
   — Так меня нашли у ней?— на этот раз очень серьёзно поинтересовался Остап.
   — Да, очевидно. Настала такая суматожа. Я как раз был в городе и вот пришёл... Долго же ты бредил...
   — О чём?
   В глазах Остапа встрепенулась тревога.
   — Да так... Ты бессвязно выговаривался, как обычно в лихорадке.
   — О чём? Да о чём же?!!
   — Конечно, о потерянной любви и о чувствах, связанных с подобной утратой.
   Остап отвернулся к стене, но не смог найти покоя.
   — Ты, верно, боялся, что я выболтаю твои басенные планы?— с наигранной иронией наконец заметил он.
   — Естественно да: пьяному и лихорадочному тайна что байка.
   — Ха-ха-ха... Твои детские... конспиратианые планы!
   Остап смеялся всё пуще злобясь.
   — Ты и впрямь думаешь уничтожить мир посредством кражи нескольких тысяч марок?
   — Нет, этого я не говорил.
   — Тогда зачем тебе деньги?
   — Чтобы школить и творить личности.
   Остап зевнул.
   — Твоя воля. Я пальцем не шевельну. Завтра наконец уеду.
   Гордон улыбнулся.
   Остап постарался сохранить спокойствие.
   — Меня очень угнетала история с Элей. наконец я словно свалил жёрнов с сердца. Наваждение какое-то, а ты...
   Он вдруг запнулся и погрузился в глубокое раздумье, съёжился и равнодушно засмотрелся в сторону.
   — Мой отец, однако, не знает об этом?— вдруг спросил он.
   — Нет! Он в недолгом отъезде.
   Через пару минут казавшийся уснувшим Остап настороженно взглянул на Гордона и на лице его отразилась тревога.
   - О чём ты говорил?— Гордон ответил Остапу задумчивым взглядом.
   Остап в ужасе вскочил.
   - Это я... я спросил?
   Он затрепетал.
   - Нет! Я лишь прочёл вопрос на твоём лице.
   Остап обессиленно откинулся в постель.
   Наступили сумерки. Отсвет луны в окне четырьмя квадратами лёг на пол. Гордон всмотрелся в тёмный крест картины.
   -Я рад,- вдруг заметил Гордон,- что приступ быстро прошёл. Срок приспел: в полнолуние нам пора начать.
   Остап яростно хватил кулаком по столу.
   - Не хочу! Пальцем не шевельну! Будь ты проклят, Сатана, палач этакий! Ты было погубил мою жизнь и вот намерился свести меня в тюрьму.
   Совершенно безразличный Гордон продолжил словно в глубокой задумчивости.
   — Надеюсь. ты отчётливо осознал свою задачу. Мы приступаем на следующей неделе.
   Невозмутимым взглядом Гордон окинул Остапа.
   — Ты впрямь думаешь, что меня легко провести? Или что принудишь меня угрозой убийства? Ты и вправду так думаешь? Хе-хе... Теперь, когда всё моё, всё уничтожил ты...— прошептал Остап, прервался, с глубочайшей ненавистью всмотрелся в Гордона и с трудом выдавил.— И ты всё же сделал по-своему!
   — Да!— Гордон казался совершенно равнодушным.— Я не мог стерпеть: глупая женщина водила за нос такого как ты мужчину... Впрочем, Эля не столько глупа, сколько истеричка... Наберись же немного ума... Что за глупая эскапада с твоей стороны?! Никогда ещё не видел тебя в таком состоянии... Впрочем, мне пора. Ты хорошенько поразмысли пока, а на следующей неделе мы приступаем.
   — Иди ты к чёрту!
   Остапом внезапно овладела ненависть.
   — Ох, как я тебя ненавижу! Ты не в силах представить себе, насколько я презираю тебя! Каждый мой мускул, каждый волос мой презирает и ненавидит тебя! Меня ты погубил и её, да, её уничтожил. Её! Её! Не верю, что ты исстрадался по ней. Это ложь. Ты загодя хотел её уничтожить. Ты раздразнил её притворными своими муками, привязал её к себе– и умертвил каждый её нерв. Наконец я узнал тебя. Ты отравил кровь её– и Эля разлагается заживо. Твоя работа: душа Эли портится и гниёт... Теперь ты можешь спокойно бросить её– дело сделано.
   Он ненадолго смолк.
   — Я конченный заживо. Я сделаю всё, пусть даже погибну. Но я не желаю умереть в тюрьме, в исправительном доме.
   — Вот как? Почему в тюрьме?!
   — Не издевайся надо мной! Разве у тебя...
   Остап задумался и улыбнулся.
   — Вот именно: разве мы, ты да я, не дразним фараонов, а?
   Гордон таинственно улыбнулся.
   — Чему смеёшься?
   — Ты боишься не тюрьмы, а меня как сообщника.
   Остап, казалось, вот бросится на Гордона. Но он почему-то внезапно обмяк и успокоился.
   Гордон налил себе чаю.
   — Мой фатум, — молвил он крайне печально, — никогда не знать, чем тебе угодить.
   — Не глумись,— попросил утомлённый Остап.— Ты ведь хорошо знаешь: сделаю всё сговорённое.
   — Несколько дней назад ты обещал то же.
   — Теперь можешь быть уверен. Ты вырвал всё моё, вырвал мою Элю. Уйди наконец. Не желаю видеть тебя.
   Гордон ответил печальным взглядом.
   — Мне очень больно то, что ты меня так мало знаешь. Я поражён тем, что никто из вас не знает меня. Вы, пожалуй, слишком многое измышляете во мне. Иначе не могу оправдать вашего недоверия. Для вас я то первый король, то последний шут.
   Остап махнул рукой.
    — Уйди же, уйди! Сделаю всё, что смогу. Ты же издавна знаешь, что на меня можно рассчитывать. Только пошли мне компаньона на дело... Но я не желаю оказаться в тюрьме...
   Гордон надолго засмотрелся в него.
   — Наконец, я вообще не верю в твою идею. Доктринёрство всё...
   Остап сплюнул.
   — Да, именно. Ты сам– лишь куча доктринёрского тряпья, собранного тобой на помойках европейских столиц.
   — К чёрту! Что за ярость окопалась в тебе!?
   — Клоун ты! Сноб! Шут!— выкрикнул Остап, казалось, на последнем дыхании.
   Гордон не обратил внимание на его тираду.
   — Я хотел бы навсегда расстаться с тобой,—– в дверях спокойно резюмировал он.– Я презираю тебя. Ты ещё так зелен. Ты гневаешься на меня, поскольку я желаю от тебя риска, а ты слишком труслив чтобы не бояться меня. К сожалению, ты мне нужен. Я неохотно использую тебя в деле, которое ты обязан исполнить. Обязан! Ты понял? Сейчас я пришлю тебе напарника... Будь здоров...
   Остап сжал голову руками и словно ничего не слышал.
   — До скорого! Ты отдохни, а утром увидимся снова.
   Остап внезапно сорвался с кровати и загородил выход Гордону.
   — Ты не уйдёшь! Что, что ты знаешь? Что я наговорил в лихорадке?
   Он задохнулся.
   — Разве ты не понял, что я знаю всё?— прошептал Гордон.— Я издавна знаю, что и ты– детка Сатаны. Так не отвращайся от него... Это чревато...

Станислав Пшибышевски
перевод с польского Терджимана Кырымлы