Inside dialogue стих 6

Дочери было пять месяцев,
когда я в шутку обратился к ней:
— Давай, скажи... помнишь какую-нибудь мантру?
Она ответила сразу: "Нам-нам-на!" –
при этом она сделала вид, что не слышала моего вопроса,
продолжая изучать неумелыми пальчиками собственный нос.

— Многие думают, что он сектант...
"Ага, секта барабанщиков! –
Просипело или прохрапело занесённое песком тело
и перевернулось на спину,
медленно, очень медленно.
— С почином! –крыса подняла передние лапки:
— Сдаё'мсу!
Затем поднялась на задние, оперевшись на хвост
и пошла, смешно виляя жирным туловищем, ко мне.

Невозможно осознанно путешествовать,
продолжая беседовать внутри себя, глупо.
Диалог обманчив – никто из говорящих не был в будущем –
все решения и обсуждения идут из опыта прошлого,
наслоения причин и обид, желаний и эмоций,
да и кто сказал, что тогда было правильно и верно ре-ше-но?
Аллюзия самообмана.
Иллюзия истинного.
Тридцать три сантиметра непройденного пути,
Неважны года и века существования слепых и глухих,
даже если , и уши, и глаза на привычных местах –
эго продолжает кормить мозг диалогом.
Душа смотрит кино.
Медитативное "но...".

Глаза крысы были настолько близко,
что в какой-то момент мне показалось, или увиделось –
это я смотрю со стороны
и слышу всю трескотню внутренних сорок:
— Улыбнись ей, обмани её, дай надежду!
Маски одна за другой становились в очередь на примерку:
эта хороша, а эта не очень,
здесь кислит, а эта из другой "оперы".
Хитрость лизала их и становилась всё голоднее и голоднее.
Хвостатая увлеклась и куснула меня за нос.
Не было больно.
Не было крика и слёз.
Капелька крови упала ей на высунутый язык,
а я встал и побежал, вернее засеменил на дым.

Ганеша шумно втягивал ароматы сущего
и носом-трубочкой раздувал тхуни*.
Гхи, манговый мёд, рис, вода и дама'ру –
всё готово для начала пу'джи и воспеваний.
— Не боишься, что навсегда в её шкуре останешься? –
написавший Веды усмехнулся и выдохнул в меня
наименьший кусочек ла'дду.
Цепкие лапки вместо броска за угощением
вцепились в зелёный сгусток и... не-е-ет,
вернее – да, вырвали его из моей груди.
Слоноголовый, необычно быстро выхватил анкус и...
отрубил их по локти, бросая в очистительный огонь: " Сваха'!.."
Одновременно с этим он вдохнул потерявший цвет шарик
и, практически, плюнул его обратно!
Я втянул голову в плечи, но вселенская мудрость
больно схватила за нос и три раза встряхнула!
Сваха – прощай забытое, но тянущее в обратно,
потому что этого нет в новом, в "там!"..
Шани подёргал клювом дама'ру: " Дам- дам-дам!"
Лотоносная ступня вдавила меня в песок обыденности.
Последний вдох... выд-..

— Горе луковое, ой горе... – анкус раз за разом,
слой за слоем разрезал шелуху нажитых масок.
Ворон, старательно хватая мельчайшие крошки,
таскал ненужное в священный огонь.

— Хватит строгать этого заморского буратино! –
подоспевшая Па'рвати бросила щепотку риса:
— Не стыдно?
И, оценивая театральный абсурд происходящего,
поцеловала сына.
"А меня поцеловать, ме-ня-а-а...".
Мамочка встала на колени, смахнула слой песка
нанесённый безмятежным временем сновидений
с моего лица и жестом поманила младшего.
Тот безоговорочно набрал в хобот энергии причинного океана
и окатил водой путешественника.
— Ложечку молочка за маму... ложечку за папу –
Шани с неподдельный восторгом комментировал старания Парвати.
Младенец до определённого возраста
может дышать и есть одновременно.
— А кто-то ещё и спать! – каркнул черныш:
— Летишь или спишь?

" тху'ни (дхуни)– углубление в земле для разжигания церемониального огня.
.
http://stihi.ru/2020/01/11/131
продолжение