Сказ о Маше и Медведях

Все мы живем в подлунном мире,
Кто в хижине, а кто в квартире,
А кто и вовсе – во дворце, -
С ехидной миной на лице.

Живём,  друг другу параллельно –
В каждом, свои, и благодать и страх,
В мире одном – в своих мирах, -
С иными, просто – сопредельно.

Счастлив один от корки хлеба,
За благо крыша – своды неба.
Как и иной, на блюдо злясь:
«Опять икра? Да уберите грязь!»

Она родилась с «ложкой золотой»,
И, что есть мир иной, не знала, -
Семья как страж оберегала,
Храня её, тем – свой покой,
 
Как свет небес отцу с мамашей.
Звалась девчушка всеми – Машей,
Чтоб в будущем звалась - Мария.
В их жизни - святотерапия.

С рожденья, рядом с ней прислуга,
В любое время, - ночь ли, день.
Но, всё у ней - тень на плетень,
С чем нет понятия – друг, подруга.

Все перепутаны понятия,
Хоть с репетитором занятия, -
Дурой не будучи, училась.
Но, ничего, тем не добилась.

Жизнь настоящая вся, мимо,
Там - за забором трёх метровым.
Казались взглядом, и суровым,
Макушки сосен, те - что зримы.

Казалось, за стеною мир
Кроваво-страшный, как вампир.
Живые мертвецы – соседи,
Рядом с людьми - живут медведи.

Прислуга же, всё это видя:
«Ну и родители – придурки, -
Чтоб со своею дочерью, и в жмурки,
В душе хозяев ненавидя.

Шестнадцать лет уже девице.
Хотят, чтоб стала светской львицей!
Да только кем ей, так вот стать? -
Котёнком малым львом рычать.

Отец её, гребёт деньжищи, -
Кость белая, кровь голубая, -
Гребёт, и с кресла не вставая.
(Хоть и даёт всем кров и пищу).

Прислуга шепчет, ненавидя -
С улыбкой благодушия  (завидя).
Мария же, не замечает,
На сосны глядя, лишь вздыхает:

- Что там, за каменным забором,
У той сосны, её подножья?
Куст дикий, травы, бездорожье, -
В душе к родителям с укором.

Хотя, дорога есть, ведь рано
Отец куда-то и с охраной,
Обратно возвращаясь в ночь,
И тихо, не тревожа дочь.

Вся жизнь её - бредовой сказкой,
Иная же - экраном монитора,
Вся там, от драмы до хоррора.
Здесь, мир её - любовь и ласка.

Так бы и жить, не знать иного, -
Блага от дьявола ли, от бога? 
Да и от них, что ожидать? -
Что дано, могут и отнять.

Заборы воздвигай до неба, -
Да, жизнь, она такая вот,
Что не прожить нам без ворот, -
Насущности за ними, вроде хлеба.

Но, любопытство - первородный грех,
Хоть с оговоркой – не для всех, -
Её, всё же тревожит душу.
Себе, порой: запрет нарушу,

Когда отец в проём ворот
С вооружённою охраной,
Будь вечер то, иль утром рано -
Ворота закрывают рот.

Страх - любопытство победило,
И волей случая, ей подфартило.
Вдруг, с механизмом вышло что-то, -
Не закрываются ворота.
 
С тем, сквозь проём, как через страх
Недолго думая шагнула.
Отец узнал бы, то упал со стула,
Мать – уронила, что было в руках.

И что же видит: лес стеной,
С кустом трава под той сосной,
Стрелой дорога через чащу,
И никого - кто б был рычаще.

Есть птицы, с ветки что, на ветку.
Щебечут птахи тут и там.
Несёт покой на душу гам.
(Не захватила, жаль, конфетку).

В жару, прохладой манит лес, -
В чащобу манит её бес:
Полюбопытствуй, бога ради,
Вокруг жара, а ты – в прохладе.
 
И поддалась Маша на зов:
Там новый мир, там ждут открытия.
Чуть что – кусты ей как укрытия,
А их здесь множество, кустов.

За шагом шаг прочь от дороги,
И не траву – мох топчут ноги.
Всё глубже в лес, не замечает
Как свет над головою тает.

И не тропой идёт, а так,
Не думая о возвращении,
Вся, любопытствуя в движении.
А это, есть - тревоги знак.

И вот, тот миг – остановилась, -
Тревогой сердце вдруг забилось,
Хотела крикнуть – в горле ком, -
Перед глазами бурелом.

Как возвратится, как ей быть?
И надо же, тому случится,
И надо же, ей - заблудится.
И птиц взамен, стал кто-то выть.

По телу дрожь. Куда бежать?
Казалось, сил нет и стоять.
Словно у запертых ворот.
(Такой вот жизни поворот).

Но страх, порой, дарует силу.
И как вперёд, она – назад,
Правей, левей ли, без огляд,
И свет, кровав стал, у светила.

Казалось ей – ещё чуть-чуть,
Ещё мгновение, и жуть
Пройдёт с явлением дороги.
Но, бес, - он здесь, и ей под ноги…

Девчонка от бессилия упала,
В глубокий мох, глухого леса.
Тем, кончив интерес для беса.
Бог милостив – с тем, до утра проспала.

Проснулась. Утро. Лес кругом.
Глаза трёт – тронулась умом?
Не помня, как здесь очутилась,
Глядя на всё – с луны свалилась?..

Своё лишь помнит имя – Маша.
Ни мать не помня, не отца,
Не дома где жила - дворца, -
Всё в голове, сплошная каша.

И что же делать? Да, идти
Чтобы кого-нибудь найти,
И ей могли бы объяснить, -
Кто есть она, и как ей быть?

Легко сказать – идти, - куда?
Нет и следа, не то чтоб тропки.
Хоть не болото, но мхи топки,
И кушать хочется – беда.

Ну что ж, куда глаза глядят –
Видя на пне кучку опят,
За ними видя ствол кривой.
И как-то, на душе покой.

Идёт, бредёт, куда не зная,
Путём прямым, или кривым?
И шаг её неутомим, -
По кругу ли, не замечая.

Благо, исчез тот прежний бес.
К девчонке - бога интерес.
И то, иное означает -
Невинных часто охраняет.

И, вот те раз, пред нею дом.
Или сказать верней – избушка.
Над головой - Ку-ку – кукушка.
Вопрос: а есть ли кто-то в нём?

Стучится в дверь, за нею - тихо –
Радость за нею или лихо?
В ответ, лишь сердца её стук.
Сеть свою ткёт над ней паук.

Сил набралась, и дверь толкнула.
И надо же, тому случится -
В неё не надо и ломится, -
В ней нет замка как караула.

С тем, в дом вошла, хоть и с опаской.
Внутри всё показалось сказкой.
Тут же, готова и бежать,
Хоть сердце ей: куда? стоять!

Глаза привыкли к полутьме –
Свет в дом один, через окошко –
Видит, у печки смотрит кошка,
И ей в лицо, мирно вполне.

Над печью утварь стоит в ряд,
Кастрюли две ещё парят,
Слюною рот ей наполняя.
Стоит она, как быть не зная.

В дальнем углу, там - две кровати,
Огромный у стены буфет,
С боку висит женский портрет.
«Наверно, это – чья-то мать». И,

С места сорвалась стул роняя,
К печи, - в кастрюлях что, не зная.
В одной – конечно же, в ней каша.
Ещё чуть-чуть, и наша Маша

Сидит, понятно, за столом
И с чувством кашу уплетает ,
Вздохнув, когда капли роняет.
Став так, не ведая - вором.

Поев, попив с ковша водицы,
Устав от стресса спать ложится.
Благо, не лес, и есть кровать.
(А что, потом? – бог весть и знать)

Не суть, сколь времени проспала, -
Болезни нервов лечит сон.
(И когда благом окружён).
Вдруг, голоса, - девчонка встала.               

В окошко взгляд – остолбенела,
От страха зазнобило тело:
Из леса леший, и с дитём, -
И это, верно, есть их дом.

И что же делать, как тут быть?
С испугу, мигом под кровать.
(От туда, будто не достать)
Поймают, могут и убить!

Войдя в дом, двое те, с порога,
Что старший громогласно, строго,
Ещё и матерно: «Ах, … мать.
Кто-то в дому успел бывать!».

И младший: «Стул вот, уронили,
Постель вся мята, кто-то спал.
Кот, видно плохо охранял.
Вот, под столом кашу пролили.

Не может быть, чтоб наша Маша.
В свой век она не ела каши.
Да, кто ж тут был? Да, кто такой?».
Из-под кровати слышат: «Ой!».

Пред носом Маши мышь бежала.
Со страху ей – огромный зверь, -
Своим глазам, хоть верь – не верь.
Вот, от того и прокричала.

«Коль ты не зверь, а ты – девица,
Изволь пред нами появиться.
Не бойся, то же мы - не звери.
В дом не вползаем – входим в двери».

Дрожа от страха, выползает,
Пред ней огромный бородач,
И уже мягко так: «Не плачь».
Так, что и страх, как снег в ней тает.

В след младший, видно, сверстник ей:
«Таких не видел средь зверей.
Ну, прям - неведома зверушка.
Не нашей Маши ли, подружка?».

Над шуткой долго так, смеялись, -
Мальчишки шутка удалась.
Не знала Маша с Машей связь,
Так как с той Машей, не встречались.

«Медведь – я, а он – медвежонок.
Рычит – смеясь – ещё с пелёнок.
Медведь, это – фамилия.
Я – Михаил» - «А Миша – я!» -

«Скажи, как ты здесь оказалась?
Лес наш, он дик – не «Парк культуры» -
«Да уж, девчонки, точно – дуры…
Ну, не совсем, быть может, малость».

«Да нет, не знаю что сказать…
Не знаю, кто – отец, кто – мать,
Да и как оказалась здесь.
Зовусь я Машей, и вся весть.

Да, вот: очнулась я в лесу,
И шла, куда глаза глядят,
И сколько времени подряд…
Поверьте, бреда не несу» -

«Поверить можно – нет проблем,
Быть может так, но между тем,
Ты не с луны всё же свалилась,
И вот те, раз – к нам в дом явилась?

Зашли домой мы на часок.
Мы – лесники, в чащобе этой.
Мишка – мой внук, на помощь в лето.
Передохнём - обед, чаёк.

С тобою в вечер разберёмся.
Дела закончим и вернёмся.
Сдаётся мне - проста загадка,-
Снаружи кисло, внутри – сладко»

Поев, напившись, удалились.
Осталась девочка одна,
Надежды в будущем полна.
- Так хорошо – не разозлились.

Чтоб в благодарность им, такое?! –
Мысль не даёт Маше покоя, -
Как делом их благодарить…
Да! дров для печки наносить!
 
Собралась духом, и на дело,
С оглядкой чтобы видеть дом,
Не зная - ходят, с топором.
(Лучше б с котом дома сидела).

Кусты малины перед ней.
В лесу малины нет вкусней.
И тут же, о дровах забыла –
Чувства ей криком - как любила.

Присев в малинник с головой,
За горсткой горстку, и всё в рот.
Наелась, и в подол кладёт.
В желудке и душе - покой.

Уже и уходить хотела,
Вдруг что-то затрещало, засопело.
Успела во весь рост лишь встать,
Как на весь лес - орать.

Кричала так, на всю округу, -
С елей, наверно, пали шишки,
Крик услыхали её, Мишки, -
Зная ту страшную зверюгу.

Пред ней стояла во весь рост,
Лохматая, короткий хвост.
От крика Маши, аж присела,
С недоумением глядела,

Мгновенье лишь, как став на лапы
Сама с испугу прочь бежать,
Как будто могут пасть порвать,
И без оглядки, косолапо.

Когда же дед с внучком явились,
То очень даже удивились.
Им Маша, опустив подол,
Малину сыпала на стол.

С лицом как бледная поганка, -
Не отошла ещё от шока.
Медведя вид, как удар тока,
Страха природного изнанка.

А после, долго хохотали,
И надо б, да не предупреждали.
То было – самая, та Маша,
Которая не любит каши.

Знакома им, и с давних лет,
Как сиротой в лесу осталась.
Зимою, чуть живой скиталась,
И подобрал, случайно, дед.

Чуть подросла, заматерела,
В дому держать – это, не дело.
Теперь, кругами вокруг дома.
Здесь всё привычно ей, знакомо.

Почти ручной, хоть дикий зверь,
Не запирают даже дверь.
Словно, хозяин кто в нём, знает, -
Ходя кругами - охраняет.

Поговорив о дикой Маше,
Иной завёлся  разговор.
Глаза в глаза, в одних - напор, -
Отца не помнить как с мамашей?

«Ну, напряги своё умишко!
Жила в дому, или домишко?
Не под забором ведь жила,
Чтоб бомжевать - ещё мала…»

Пытал и так, пытал и эдак,
Всё за вопросом ей вопрос.
Но, все вопросы – под откос, -
Мычит под нос, как некий предок.

«Ну, всё, гасите свечи – спать.
Утро мудрее, надо б знать.
Закрыта черепа коробка,
Утром открыть найдётся кнопка».

Постель ей младший уступил.
С дедом в углу перекрестился,
С котом у печки примостился,
И в сон, словно лягушка в ил.

И девочка в мгновенье ока.
Случился стресс – пытать, нет прока.
Чуть голова коснись подушки,
Не разбудить – стреляй из пушки.

Проснулась только лишь к беду,
С постели встала, сил полна,
(Вот что такое – сила сна)
И с ходу обращенье к деду.

«Приснился мне забор до неба,
За ним сосна, ворота и дорога.
И чей-то голос мягкий, строго,
А я себе – туда бы, мне бы.

Куда, зачем, и почему?
Понять вот только не могу.
Потом – вампиры, зомби, и медведи.
Я на балу, мне комплиментом – леди!

И сон – не сон, какой-то бред,
И в нём, сама я не своя,
Живу обиду затая,
И тут же мне: - Вот, ваш обед.

И в нём был лес, в нём птицы пели,
Так, словно тысяча свирелей.
С тем и очнулась ото сна,
Надежд и силою полна».

Мальчишка слушал всё крестясь,
Ночь представляя, зомби, и вампиры, -
Иные в его снах кумиры,
С жизнью живой и во снах с ним связь.

Дед Михаил, весь во внимании –
Похоже, зреет понимание.
Ещё немного, даст ответ,
Прольёт на Маши жизни свет.

«Сдаётся мне, ты не простая,
Чтобы такое вот приснилось –
Зло и добро в одно вместилось.
Сны снятся, нам, нас отражая.

Видим себя в них, но, со стороны.
Бывают, и пророческие сны.
Похоже, ты в иллюзиях жила,
Добро мешая с силой зла.

Коль допустить, что сон – пророк,
Выходит, беспокоится, не надо.
К хорошему тех птиц рулада,
И уже близок тому срок.

Добро и зло - повсюду, рядом.
Друг у меня был, не был - гадом.
Сколь лет дружили - разошлись, -
В понятиях жизни не сошлись.

В стране случилась «Перестройка» -
Не суть, кто в этом виноват, -
Одним как зло, иной же – рад.
Всё это – зло, считал я стойко.

Друг мой со мной не согласился –
«Строй коммунистов износился!..»
С тем, разошлись наши пути.
Прости, сказал я, и он мне – прости.

В итоге, разошлись народы,
Такая началася чехарда!..
А если коротко – беда,
Во власть ворвались и уроды.

Друг мой, в итоге – бизнесмен, -
Продажа, производство, мен.
Есть деньги, дом, родилась дочь.
То утро было, день, и – ночь!

Богат, трудяга, меценат –
Блага творит, то - тут, то – там,
Слово его - равно делам.
Но и нашёлся, тут же, гад.

Как на медведя, на него охота, -
Даже стрелял, но промахнулся кто-то.
И вот, теперь, всюду с охраной –
Не в сердце, в душу ему рана.

С тех пор живёт - в лесу, с забором,
Храня жену свою и дочь.
Было, хотел ему помочь,
Так как не стал бандитом, вором.

Так мне он, мол - ко мне б в охрану, -
С тем, и царапнул мою рану.
Милее мне зверьё хранить,
Леса никто б не смел губить.

Чтоб, хоть в лесу всё по закону.
Бывают люди, и страшней зверья!
В лесу хозяин - не они, а я,
Так как мошну, не принял за икону.

А звался друг мой – Николой Благой.
И тут же девочка, аж криком: «Папа мой!».
С места вскочив, схватив кота,
Кружась по комнате: «Я – та! я – та!».

И память возвратилась в тот же миг, -
Рука, то видно была - бога.
(Хотя ведёт порою с нами строго)
Медведи рады – малый и старик.

Время спустя, наладилась и связь.
Возобновилась дружбы вязь,
Да так и подружились Маша с Мишей.
(История иная, и не пишем)

Случилось то: как наступает лето,
Маша в лесу с Медведями живёт.
Раз каждый с нетерпением ждёт,
Хотя и нет удобств, прислуги, света.

Медведи же, зимой их навещают, -
Дороже нет гостей, когда встречают.
Шутя над тем, что с дочерью случилось.
Как впрочем, то со временем забылось.

С тем, сказу моему пришёл конец.
Кто скажет, что такое не бывает?
О жизни пишет кто, на ону уповает.
Жизнь нам от бога, слово ей – венец.

              Конец.                Июнь 2019 год.