Листая старые журналы 82

                ЗОРКАЯ ПАМЯТЬ

  «Говорят, что память человеческая – инструмент несовершенный. Это верно, но не всегда. Передо мной книжечка стихов человека, потерявшего зрение в боях на Северном Донце. Более четырёх десятков лет истекло с тех пор, а он, оказывается, прекрасно помнит увиденное до того как –
«Рванула свет Фашистская граната,
Глаза застлало Вечной темнотой».
Имя поэта – Гавриил Шутенко. Стихи его – это своеобразный человеческий документ: в них прочитывается подлинная биография автора. Родам он из Ставрополья, отец его чабан – «в степи с отарою дневал и ночевал», да и самому Гавриилу Корнеевичу с детства был «труд чабана привычен».
Но с этим привычным и милым сердцу трудом разлучила его война. До девятнадцати лет рядовой солдат Гавриил Шутенко нёс боевую. службу во взводе пешей разведки стрелкового полка. А потом...

  Что последовало потом, лаконично отражено в эпиграфе.
     «Улеглась пенсионной папкой
     Моя юность в собесовский шкаф.
     С двадцати
     К старикам и к бабкам
     Я приписан на общих правах.
     Но не выбил снаряд бронебойный
     Из солдатского строя меня.
     Набиваю стихами обоймы,
     А стихи –
     Светом мирного дня».

  Свет мирного дня воссиял над искалеченным войной солдатом в белорусском городе Новогрудке. И в свой срок благодарный поэт посвятит Новогрудку проникновенные строки:
     «Тебе, мой город,
     Многим я обязан,
     Ты дал приют мне В самый трудный час.
     Сюда приехал в гости я
     С Кавказа...
     Тетерь гостить я езжу
     На Кавказ».

  Гостеприимная белорусская земля одарила Гавриила Шутенко верной дружбой с лучшими её литераторами, в том числе с Василем Быковым. В предисловии к сборнику стихов новоявленного земляка и боевого соратника Василь Быков пишет:
«Помню, как он начинал печататься — в районной и областной газетах, потом в периодических изданиях в Минске. Первые его стихи, как того и следовало ожидать, были навеяны неувядающей солдатской памятью о боевых друзьях, их лицах, поступках, словах, навсегда запечатлевшихся в сознании их выжившего побратима.
В этих бесхитростных, простодушных строках Г. Шутенко поражало постоянное стремление его к изображению зримого мира...

  Силою поэтического воображения вызванные к жизни подробности и реалии этого мира, неизменно на протяжении многих лет волновавшие автора, не могли оставить равнодушным и читателей – уж такова природа художественного творчества, таково свойство таланта». В метафорах Шутенко, в его сравнениях – всё своё, точное, запоминающееся. Отличаются стихи этого поэта и высокой гражданственностью, пониманием сложностей нашего сегодняшнего бытия, ощущением тревоги за судьбы мира:
     «Цветами смотрит
     Земля на солнце,
     На облака.
     Я не хочу,
     Чтоб выел стронций
     Зрачок цветка.
     Я не хочу,
     Чтоб палкой люди,
     Как я, нащупывали путь...»
 
  Жаль, что в сборник включено несколько слабых стихотворений. Ну таких,
например, (воспроизвожу одно из них целиком):
     «Я – Человек.
     Солнца восход ничто без меня.
     Планета в космосе,
     Что камня полёт».
При переиздании стихов Г. Шутенко, что очень желательно (тираж книги, выпущенной в Минске,– всего пять тысяч), следовало бы очистить полновесное зерно его поэзии от таких плевел».

М. Зотов
(«Знамя», 1987, № 2)