Небесные корни Аленького цветочка

  Среди русских волшебных сказок трудно найти более чудесную и таинственную, чем «Аленький цветочек». Написанная С. Т. Аксаковым «со слов ключницы Пелагеи» в 1856 году, она по праву может носить золотую царскую корону!

  Кропотливый исследователь сказок, переворошивший целые горы книг и сделавший массу научных открытий в области фольклористики В.Я. Пропп, в своей книге «Морфология волшебной сказки» приходит к удивительному и парадоксальному выводу: «Говоря о русских волшебных сказках, мы принуждены сказать, что ныне это одна сказка…» Далее он характеризует эту одну, общую для всех сказок СКАЗКУ, как «развитие через трудные задачи» (с. 88). Действительно, если опустить все традиционные сказочные длинноты, все эти «жили-были» и «я там был, мёд-пиво пил», если избавиться от второстепенных действующих лиц, от побочных сюжетных линий, даже от «лишних» поступков самих героев, и даже от их имён, то останется именно это – РАЗВИТИЕ ЧЕРЕЗ ТРУДНЫЕ ЗАДАЧИ.  Этот основополагающий принцип заложен в каждой волшебной сказке. Вокруг него разворачиваются все события. Отбросить его – значит отбросить самое существенное и драгоценное.

  В сказке «Аленький цветочек» таится ключ ко многим другим волшебным сказкам, ибо она целиком посвящена РАЗВИТИЮ ЧЕЛОВЕКА и ЦЕЛИ этого РАЗВИТИЯ. Вместе с тем, это сказка о любви в самом высоком понимании этого слова. Любовь пронизывает от начала до конца все помыслы и поступки главных действующих лиц – младшей дочери и чудища, – они долго и терпеливо идут навстречу друг другу в полном соответствии со словами Евангелия:

  «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится… Всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит» (1 Послание ап. Павла к коринфянам, 13: 4,7).

  Героиня, которая символизирует человеческую душу, проходит нелёгкий, тернистый, но единственно верный путь развития, путь христианской любви, преодолевая свои собственные немощи и страхи перед грозным чудищем. Причём это чудище (плотское, земное начало) гнездится не только в других, но и в ней самой! Сказка не говорит нам об этом прямо. Но мы можем почувствовать, как томит душу тяжесть земной животной плоти в тот момент, когда героиня «увидав цветочек аленький, затряслась вся и заплакала, точно в сердце её что ужалило». Она понимает, как нелегко ей будет преодолеть плотское, «звериное начало» на пути к той небесно-высокой Любви, которая её зовёт. Встреча с чудищем лицом к лицу ещё впереди, но она уже вызывает боль, слёзы и жалит сердце!

  Все герои сказки внешне разделены и обособлены, у них нет имён, все они названы, как в притче, лаконично и просто: «купец», «сёстры», «меньшая дочь», «чудище», «цветочек»… Но это – только внешне. Внутренне все герои представляют ОДНО целое, неделимое, многоплановое и «многоуровневое», часто противоречивое в самом себе СУЩЕСТВО. И это СУЩЕСТВО движется, развивается сквозь «трудные задачи», о которых говорит В. Я. Пропп, стремясь к просветлению, к гармонии, к единству всех своих частей, всех «действующих лиц».

  В этом ли цель развития человека? Сказка отвечает на этот вопрос вполне определённо – да, именно в этом, в ОБЪЕДИНЕНИИ всех в ЕДИНОЕ ЦЕЛОЕ. Что происходит в конце повествования? Расколдованного королевича и его невесту поздравляют и «отец с сёстрами», и «свита», и «все слуги верные…» Все оказываются в одном месте – на свадебном пиру во дворце, «во палате высокой»!
 
  Если в сказке «Красавица и Чудовище» (Лепренс де Бомон) сёстры героини обращены в каменные статуи «за свою злобу и зависть» и поставлены «у дверей замка», то в сказке Аксакова этого нет! Только в преображении ВСЕХ возможно подлинное счастье!
   
  Что же объединяет героев этой волшебной сказки в ЕДИНОЕ ЦЕЛОЕ? Что находится в центре всех событий? Ответ прост – «аленький цветочек». Но почему именно он?
  Что символизирует этот цветок и отчего вся сказочная история носит его имя, хотя имени у него нет, а есть только определение – «аленький»?
  Чтобы ответить на эти вопросы, вначале нужно найти корни и сам первоисточник сказки о загадочном аленьком цветочке.

  В мифах, легендах, волшебных сказках цветок, который «воплощает в себе всю красоту мира и высшее возможное на земле счастье» (по выражению В. Я. Проппа) встречается довольно редко. Корни его уходят в глубину веков…

  Армянская народная сказка «Райский цветок» повествует нам о купце и его дочери, которую за красоту прозвали Цветком. Она просит отца привезти ей райский цветок. Оказывается, что его стережёт Белый Дэв. В тот момент, когда купец находит и срывает этот райский цветок, налетает страшная буря и появляется ужасное чудовище – «как человек, но не человек; как зверь, но не зверь»…

  Из дальнейшего содержания сказки видно, что речь в ней идёт о снежном буране, который своим рёвом и холодным дыханием заставляет трепетать всё вокруг. Дэв живёт «в самом глубоком ущелье у горы Арарат, в хрустальном замке». И тут невольно возникает аналогия со «Снежной королевой» Г. Х. Андерсена. Холодная, злая сила похищает девушку-Цветок, подобно тому, как она похищала маленького Кая.
  Но в начале весны девушка сама убегает из замка и через волшебную дверь проникает во дворец внутри горы. Здесь, в золотом гробу, лежит царевич Арин, погружённый в «смерти подобный сон»… Возникает другая аналогия со «Сказкой о мёртвой царевне и семи богатырях», со «Спящей красавицей», с «Русланом и Людмилой» и другими подобными сказками. Только в них речь идёт о заколдованной царевне (душе), а здесь – о заколдованном царевиче (духе).
  Девушка-Цветок целует царевича Арина, и он просыпается… Затем, взяв свой огненный меч, Арин начинает сражаться с Белым Дэвом. «Воя, шипя и свистя» Дэв скрывается в своей мрачной обители. Но… лишь до следующего года! Пройдёт весна, лето, осень и в начале зимы снова всё повторится. Снова будет похищена очередная девушка, снова Белый Дэв заколдует царевича Арина, который потом скажет: «Ты, Цветок, одна из тех, кто разрушил злые чары». Вновь будет очередная весна и очередная свадьба…

  В этой сказке речь идёт о земном природном цикле, о смене времён года. Здесь вполне очевидна параллель с древнегреческим мифом о Персефоне – мрачный Аид похищает Персефону и уносит её в своё царство. Кстати, миф сообщает нам и о чудесном цветке, которого «никто и никогда не видел на земле: был он белым, но резные края его лепестков пылали ярким пламенем, чудесный аромат наполнял небо и землю, проникая даже до дна морского…»   Стоит обратить внимание и на тот факт, что ужасное чудовище – Дэв – так и остаётся ужасным чудовищем, оно существует само по себе, а царевич Арин – сам по себе. Это два разных образа, которые враждуют друг с другом. В то время как «чудище» из «Аленького цветочка» превращается в «короля славного»! «Король» и «чудище» у Аксакова – это один и тот же образ в своём преобразовании, развитии!
  Сказка «Аленький цветочек», несмотря на внешнее сходство с «Райским цветком», не описывает природные процессы, а хочет поведать нам нечто совсем иное…

  Приведём еще один интересный вариант. Цыганская народная сказка «Волшебный цветок» раскрывает новый аспект, новое свойство загадочного цветка.

  «Вот идёт цыган от церкви, смотрит под ноги: что такое? От одного лаптя сияние исходит. Пригляделся цыган, а это цветок диковинный в лапте у него застрял. Показал он цветок матери своей, а та ему и говорит: – Сынок, счастье-то какое! Раз в году это только бывает – на Иванов день. Расцветает этот цветок для того человека, кому клад хочет открыть».

  Здесь имеется в виду цветок папоротника, который, по народным поверьям, открывает своему владельцу клады. Но клад – это мелочь, по сравнению с теми чудесными сверхъестественными способностями, которые дарует этот цветок: всеведение, мудрость, тайное знание, ясновидение, невидимость, власть над духами… Человек видит прошлое и будущее, угадывает мысли, понимает язык растений и животных, не боится воды и огня, превращает одно вещество в другое… Все злые чары против него бессильны!
  Под описание «аленького цветочка» в сказке Аксакова больше всего подходит именно этот таинственный цветок папоротника – «перуново цветье», «светицвет», «горицвет», «жар-цвет», «цвет-свет», «царь-цвет», как его называют в народе. Увидев его, купец с радостью, с дрожью в ногах и руках радостно восклицает:

  «Вот аленький цветочек, какого нет краше на белом свете, о каком просила меня дочь меньшая любимая!»

  Он срывает цветок «цвету алого, красоты невиданной и неслыханной…»

  Алый цвет – это яркий, живой красный цвет, пылающий, светящийся изнутри. Это символ Воскресения в Богословской символике. Он тесно связан с сердцем, кровью и огнём (светом). В Библии говорится: «Тогда прилетел ко мне один из серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих…» (Исаия, 6: 6-7). А в стихотворении «Пророк» Пушкина «угль, пылающий огнём» заменяет трепетное сердце. Токи Божественной энергии может воспринять только сердце, наш внутренний храм, где происходит истинная встреча с Богом.
  «Вспыхнула звёздочка, что-то тихо затрещало, и цветок развернулся перед его очами, словно пламя…» (Гоголь, «Вечер накануне Ивана Купалы»). Здесь тоже видна устойчивая связь мифического цветка с огнём. Это огненный цветок, который цветёт «огоньком», подобен «угольку в огне». Однако, он лишь подобен пламени, а не само пламя…

  В пользу цветка папоротника говорит и тот факт, что он может летать: «ни минуты не остаётся в покое, а непрерывно движется взад и вперёд, прыгая, как живая птичка». И в сказке Аксакова говорится: «…он (цветочек) вылетел из рук её и прирос к стеблю…»
  Он также «быстро носится над землёй, словно яркая звезда. По некоторым поверьям, к полуночи над растением формируется клубок астрального света…» (Н.А. Криничная, «Русская мифология»).  Может быть, это своего рода биологическая плазма, в которой сосредоточена энергия, присущая всему живому? А может это «гость» из иного мира?..
  Некоторые учёные полагают, что энергия сложной структуры может обладать сознанием. Сгусток такой энергии может внезапно исчезать, появляться, разделяться на две или три светящиеся сферы… Эти «сферы» словно бы реагируют на поведение человека, взаимодействуют с ним… Австралийцы называют такие блуждающие огни «мин-мин», африканцы – «аку», в Индии их считают фонарями «шота адамис» – гномов, а индейцы-апачи верят, что светящиеся шары – ни что иное, как души их погибших воинов…

  Мы видим, что в образе цветка слились элементы растения (папоротника), огня (земного и небесного света) и живого существа (духа)… Этот синкретический образ соотнесён с космосом, с летним солнцестоянием (7 июля по новому стилю, апогей воздействия Солнца), и характеризуется усилением контактов между мирами – «тем» и «этим».
  Вопреки утверждениям, что папоротник, или кочедыжник (класс Filicales), никогда не цветёт, а размножается спорами, поверья о чудесном цветке бытуют у многих народов! Овладеть цветком стремились не только чародеи всех уровней, но и простые смертные, рискнувшие попытать своё счастье – найти клад. Многие сказки, предания былички и бывальщины посвящены этой теме. Но в сказке «Аленький цветочек» происходит нечто совсем иное… Богатство и магические способности никак не связаны здесь со счастьем.
  Сказка о превращении «зверя» в «человека», и сказка-поверье о чудесном цветке – это не всегда одно произведение, один сюжет, в котором есть место и той, и другой теме. Во многих сказках, связанных со «сбрасыванием» животного облика, нет ни слова о цветке, и наоборот.

  Пожалуй, самое раннее упоминание об этом таинственном растении содержится в «Сказании о Гильгамеше», которое дошло до нас записанным клинописью на глиняных плитках – «таблицах» примерно в 2500 году до н. э.  Так, в таблице ХI, читаем: 

«Утнапишти ему вещает, Гильгамешу:
«…Я открою, Гильгамеш, сокровенное слово,
И тайну цветка тебе расскажу я:
Этот цветок – как тёрн на дне моря,
Шипы его, как у розы, твою руку уколют.
Если этот цветок твоя рука достанет, –
Будешь всегда ты молод».
Когда Гильгамеш услышал это,
Открыл он крышку колодца,
Привязал к ногам тяжёлые камни,
Утянули они его вглубь Океана.
Он схватил цветок, уколов свою руку;
От ног отрезал тяжёлые камни,
Вынесло море его на берег».

  Нам сообщается, что цветок растёт на дне Океана-моря, то есть, говоря языком аллегорий, – в сокровенных глубинах души, в далёком прошлом её бытия, в мире «ином», в мире предков. Путь туда ведёт через «колодец», который здесь играет роль «окна», «коридора», «портала»… Какие знакомые образы! А чтобы очутиться «на дне» надо «привязать к ногам камни», то есть укрепить свою волю, которая проявляет себя через конечности – «ноги». Иными словами, стать духовно сильнее, крепче и твёрже, подобно тому, как крепок и твёрд камень. Ведь слабого, безвольного и легкомысленного иной мир тут же «вытолкнет» обратно ни с чем. И герою удаётся «утвердить» себя, «схватить» цветок, а затем ослабить волевые усилия и покинуть область, опасную для всех живущих на земле.
  Далее говорится: «…цветок тот – цветок знаменитый, ибо им человек достигает жизни».
  Гильгамеш рассуждает так: «Если старый от него человек молодеет, я поем от него – возвратится моя юность».
  Но цветок похищает змея: «…из норы поднялась, цветок утащила, назад возвращаясь, сбросила кожу». Гильгамеш «сидит и плачет»:

«Себе самому не принёс я блага,
Доставил благо льву земляному!»

  Какая несправедливость! Молодеет не он, а змея, «лев земляной»! Но почему же именно змея? Что между ними общего? Оказывается, многое…
  Змея в религиях всего мира символизирует не только мудрость, но и, главным образом, единство противоположных начал: смерть и бессмертие, добро и зло, свет и мрак. Она живёт под землёй, но любит греться на солнце, сбрасывая свою кожу и омолаживаясь, она всё же смертна, её яд несёт зло, но в то же время и лечит! Человек тоже постоянно раздваивается между добром и злом, светом и тьмой, покаянием и грехом…
  Похищая цветок жизни, змея поступает так же, как Гильгамеш, который тоже его похитил! Но это сокровище невозможно удержать для себя путём похищения… И всё же мудрой змее, предоставляется возможность «поесть от цветка» и получить юный облик, а Гильгамешу – нет. Почему? Вероятно, потому, что ему не достаёт мудрости…
  «Счастье легче найти, чем удержать», – говорят в народе. И добавляют: «Счастье без ума – дырявая сума».

  Древнегреческий миф о «Деметре и Персефоне» продолжает тему таинственного цветка. Если в «Сказании о Гильгамеше» под ним подразумевалась роза, то здесь перед нами в роли «аленького цветочка» выступает мак.
  Это растение, в силу своих галлюциногенных свойств, являлось у греков атрибутом богов сна и сновидений – Гипноса и Морфея. Да и сам цветок символизировал ночь и сон, в том числе, вечный… О родном брате-близнеце Гипноса Танатосе, боге смерти, упоминает Х.К. Андерсен в своей сказке «Оле-Лукойе»:

  «Я покажу тебе своего брата, его тоже зовут Оле-Лукойе, но он ни к кому не является больше одного раза в жизни. Когда же явится, берёт человека, сажает к себе на коня…»

  Здесь ясно слышны отголоски древнегреческого мифа о похищении Персефоны Аидом (повелителем преисподней) «на колеснице, запряжённой чёрными конями». Вот как говорит об этом сам миф:

  «Дочь Деметры, юная Персефона, была так хороша, что сам грозный владыка преисподней Аид обратил на неё внимание. Он упросил богиню Земли Гею вырастить необычной красы цветок. Она согласилась… От цветка разливался пьянящий аромат… Протянула восхищённая Персефона руку и сорвала цветок. Но едва она это сделала, как разверзлась земля и появился оттуда Аид на колеснице, запряжённой чёрными конями. Подхватил он Персефону и умчал в своё царство.
  А Деметра отправилась её искать. Никто не мог сказать ей, куда исчезла Персефона: ни бессмертные боги, ни люди, ни лесные звери и птицы. Долго бродила по земле Деметра… Покрыла её дорожная пыль, высохли колосья в её руках… Увяли повсюду посевы, стала земля бесплодной… Всевидящий Гелиос-Солнце рассказал Деметре о судьбе Персефоны. А великий Зевс приказал Аиду вернуть её матери.
  Нехотя согласился владыка преисподней, но прежде, чем отпустить юную богиню на землю, дал ей отведать зёрен из плода граната. Навеки оказалась Персефона связанной с подземным миром. И повелел Зевс, что две трети года будет Персефона жить с матерью, а на одну треть – возвращаться к Аиду. С тех пор каждый год в начале осени расстаётся Персефона с матерью, но снова встречается с ней, когда приходит весна…»

  О чём же хочет поведать нам этот миф? Скорее всего, о периодическом возвращении юной души (Персефоны) с «того» света к своей матери-Земле (Деметре), то есть, о перевоплощении. Этот процесс прекрасно символизирует умирающая и вновь оживающая природа. Душа как бы бесконечно путешествует между мирами – «тем» и «этим».
  Мак, или «слепой удар», как его называли греки, здесь играет роль цветка-дурмана, погружающего душу в сон, в транс. А срывание этого цветка означает активное желание человека перейти в иное состояние сознания. Там, в ином мире, душа встречает владыку преисподней, повелителя тьмы – мрачного Аида.
  Между ним и «чудищем» из «Аленького цветочка» нет ничего общего, кроме жуткого, устрашающего облика. Аид – это прототип Белого Дэва из армянской сказки. Аид  и Дэв – это зло, которое остаётся злом.

  В «Метаморфозах» древнеримского писателя Апулея (II век н. э.) есть вставная новелла «Амур и Психея», которая развивает идеи греческого мифа дальше.

  Было у царя три дочери, и младшая дочь, Психея (греч. «душа»), была краше всех. Её красоте позавидовала Афродита и велела своему сыну, Эроту (Амуру), вселить в Психею любовь к самому безобразному и жалкому из людей. Но Эрот сам влюбляется в неё…
  Оракул оглашает волю богов: Психею нужно отвести на скалу для брака с ужасным чудовищем. Никто не смеет ослушаться, Психею отводят на скалу. Вдруг лёгкий ветер переносит её в чудный дворец, где царская дочь становится женой «незримого существа».
  Это существо берёт с неё обещание «не допытываться, кто он». Их встречи происходят по ночам… Но блаженная жизнь продолжается не долго: сёстры, каким-то чудом очутившиеся во дворце, нашёптывают Психее, что её супруг – ужасный дракон.   
  И вот, в одну из ночей доверчивая Психея зажигает светильник и видит… прекрасного Эрота! Тут капля горячего масла падает на его плечо, Эрот просыпается и, со словами: «Прощай! Без Веры нет Любви», – улетает. А на утро исчезает и чудесный дворец.
  Долго бродит по земле несчастная Психея в поисках своего мужа. Наконец, она узнаёт, что Эрот залечивает рану у своей матери – Афродиты. Психея приходит к ней и просит вернуть ей Эрота. Но Афродита ставит условие: пока не будут выполнены четыре задания, Эрот возвращён не будет.
  В первую очередь необходимо «рассортировать кучу зёрен». На языке образов это означает «разобраться в своих мыслях и чувствах, отделить основное, существенное от пустого и несущественного».
  Затем – «достать золотое руно с бешенных овец», т. е. «научиться укрощать активную, волевую (мужскую) энергию Духа-Солнца».
  После этого нужно «добыть воды из Стикса», т. е. «научиться говорить только правду, и в силу этого стать неуязвимым для подземной реки мёртвых».
  И, наконец, нужно «сойти в преисподнюю и взять у Персефоны шкатулку с чудесной мазью, возвращающей юность», т. е. «преодолев страх перед смертью, вернуть себе истинную духовную красоту». Открывать шкатулку на обратной дороге к Афродите было строго запрещено…
  Задания кажутся Психее невыполнимыми, и лишь благодаря своим помощникам (орлу, сове, муравьям), которые символизируют древние природные инстинкты, она справляется с ними. Правда, последнее задание оказалось для Психеи самым трудным: не совладав со своим любопытством, она открыла шкатулку и… выпустила из неё бога сна Гипноса! Психея тут же засыпает, т. е. останавливается в своём развитии. Увидев это, Эрот загоняет бога сна обратно и будит Психею поцелуем… Афродита смягчается, Зевс дарует Психее бессмертие и соглашается на её брак с Эротом. Счастливая пара летит на Олимп…

  Мы можем видеть, в какие глубины человеческой души уводит нас эта новелла. Для того, чтобы стать достойной бога (Эрота) и самой стать богиней, душа (Психея) не должна находиться в состоянии пассивного ожидания, а непрерывно развиваться. И ещё один важный вывод – любящая Душа, соединяясь с Духом Любви, становится бессмертной. 
  А кто же играет роль чудовища? Как ни странно, но сам бог любви Эрот и его мать Афродита… Они являются причиной страданий Психеи, терзая её сердце муками любви. Чудовище-Любовь гложет душу изнутри, а внешне никакого чудовища нет, всё выглядит прекрасно. В роли «аленького цветочка» здесь тоже выступает мак – атрибут бога сна Гипноса. Но его роль скорее отрицательная, чем положительная – он усыпляет душу, не даёт ей развиваться… 

  Греческие мифы постепенно растворяются в фольклоре других народов, начинают варьироваться в произведениях Бокаччо, Саккетти, Франческо Страпаролы. Так в новелле Страпаролы «Король-свинья» мы сталкиваемся с ужасным хряком – заколдованным по воле волшебницы королевичем. Здесь чудовище не спрятано внутри, как у Эрота (Амура, Купидона), а явлено «снаружи», во внешнем отвратительном облике. Этот мотив позднее будет развит французской писательницей мадам де Вильнёв в сказке «Красавица и Зверь». 
   
  В 1669-м году баснописец Жан де Лафонтен пишет свою знаменитую повесть «Любовь Психеи и Купидона», продолжая традиции французского Ренессанса и во многом предваряя философское свободомыслие Вольтера и «просветителей» ХVIII века. Вот что пишет Лафонтен в своём предисловии:

  «В таком рассказе, как мой, который совмещает чудеса с приятной болтовнёю и способен позабавить даже детей, следовало от начала до конца быть игривым, стремиться к галантности и – одновременно – к шутливости. Здесь я почти всё почерпнул у Апулея: говоря «всё», я имею в виду главные и самые лучшие выдумки. Я изменил целый ряд мест, обращаясь с сюжетом, по своему обыкновению, свободно. У Апулея, например, все прихоти Психеи исполняют какие-то незримые существа. Она не видит своих слуг, хотя слышит их голоса. Но, во-первых, такое одиночество наводит скуку, во-вторых, оно вызывает ужас. Разве найдётся смельчак или сумасброд, который дерзнул бы прикоснуться к яствам, появляющимся перед ним сами собой? Я большой любитель музыки, но лютня, играющая без музыканта, заставила бы меня удрать без оглядки. Поэтому у меня Психее прислуживают нимфы: они одевают, услаждают приятной беседой, разыгрывают перед ней комедии…»

  Лафонтен признаётся: «Моя основная цель – неизменно нравиться. Чтобы достигнуть этого, я изучаю вкусы нашего века».
  И цель достигнута – галантный век принимает новый взгляд на древние «выдумки», нелепости и чудачества. «Приятная болтовня» приходит на смену скучным и непонятным образам. Всё упрощается до уровня милой светской беседы. Ещё шаг – и мирское вытеснит духовное, человеческое упразднит Божественное…
  На миф и сказку начинают смотреть как на забаву древних на досуге, которые от скуки выдумывали себе каких-то «незримых существ». Зачем? Зачем они искали смысл там, где никакого смысла нет? Зачем выдумывали какой-то несуществующий мир? Нимфы? Ну ладно, пусть будут нимфы, но нимфы-служанки, нимфы-горничные, нимфы-любовницы… Вот это понятно, конкретно, осязаемо!
  Всё должно быть видимым, приятным на ощупь, благоразумным и легко объяснимым! И никаких духовных поисков, трудов и усилий! Это обременительно для ума, да к тому же наводит скуку, зевоту, сон…
  Материализм и духовная лень, подобно липкой паутине, ловит в свои сети писателей-сказочников не только всего XVII, но и XVIII века. Появляется довольно объёмная литературная сказка мадам де Вильнёв «Красавица и Зверь» (1740 г.) в которой принц отвергает любовь злой феи, а за это она превращает его в зверя. Красавица Белль (дочь короля и доброй феи) доверяет своему сердцу, а не глазам, увидев во сне истинный облик принца. Внешность обманчива! Вот, собственно и всё, что хочет сказать эта сказка.

  По тому же пути идёт и мадам Лепренс де Бомон в своей сказке с похожим названием – «Красавица и Чудовище» (1756 г.) Бомон основательно редактирует сказку Вильнёв – значительно сокращает сюжет, оставляя только первую часть и то лишь её ключевые моменты. Но суть её остаётся прежней – выбирай жениха не глазами, а сердцем, красота обманчива, добродетель превыше внешности.
  Сказка учит, как надо вести себя в приличном обществе и ценить прежде всего душевно-деловые качества человека. От доброты больше пользы. Что ж, вполне логично и разумно.

  В сказке Ш. Перро «Рике с хохолком» происходит забавный обмен: глупая, но красивая принцесса, полюбив умного, но безобразного урода Рике, становится умной, а Рике, полюбив её – красивым. Любовь творит чудеса! Жаль только, что и уродство, и красота поданы писателем чисто внешне, хотя эта народная сказка, взятая Перро за основу, гораздо глубже по смыслу.   

  А где же «аленький цветочек»? У Перро его нет, а Вильнёв, между прочим, пишет:
 
  «Принц от скуки начал заниматься садоводством и вырастил чудесные розы».

  В редакции мадам де Бомон этот мотив звучит так:

  «Купец увидел розовый куст и вспомнил о просьбе младшей дочери. Он подъехал к нему и сорвал самую красивую розу. Вдруг раздался рёв и перед ним предстал отвратительный огромный монстр».

  Цветок не содержит в себе ничего загадочного и таинственного, это обыкновенная роза, сорвав которую, купец почему-то способствует появлению с диким рёвом «огромного монстра» Почему? Скорее всего, и Вильнёв, и Бомон сами не знали, почему. Видимо, обе писательницы, взяв этот эпизод из народных сказок, рассуждали так: купец вторгся на чужую территорию, нарушил частную собственность, за что и поплатился…   

  Этот сюжет породил множество самых разнообразных литературных вариантов и в Европе, и за её пределами. И. Ф. Богданович в сказке-поэме «Душенька» (1775 г.) также с лёгкостью решает проблему соотношения красоты и добродетели, и превосходства добродетели над красотой – болтливые у него превращены «в сорок, жестокосердые – во мраморный кусок…» Амур – проказник, который «рвёт сердца, питаяся слезами…»
  Это чтение для аристократов, продиктованное одним желанием – позабавить их «в часы прохлад». Отсюда и лёгкость языка, и изящество формы, и скольжение по поверхности смысла… У Богдановича Душенька (так он называет Психею) «терпением своим очистясь от греха, наружну красоту обратно получила». Да, именно «наружну красоту», о красоте внутренней, духовной и речи нет. 
  В этом же ключе написана и сказка Петра Свистунова «Красавица и Зверь», и сказка Карамзина «Прекрасная царевна и счастливый карла», и даже целая опера «Земфира и Азор» (по сказке Бомон)!
 
  Кажется, что сказка о чудесном цветке и превращении «зверя» в Человека навсегда потеряла свой глубокий духовный смысл. И вдруг… Ключница Пелагея рассказывает мальчику Серёже Аксакову удивительную сказку, которую сохранил русский народ.

  «Нужно ли говорить, что я не заснул до окончания сказки, что, напротив, я не спал долее обыкновенного?» – вспоминал писатель на склоне лет. Детское впечатление от услышанного оказалось настолько ярким, что Аксаков по памяти записал эту сказку и назвал её «Аленький цветочек».   
  Действительно, эта сказка излучает какой-то удивительный свет… Она захватывает дух настолько, что уснуть под неё невозможно. Душе сообщается то, чего она так жаждет. Это живая вода для тех ростков, которые в ней пока дремлют…
  В сказке слышны отголоски и «Сказания о Гильгамеше», и древнегреческих мифов, и новеллы Апулея, и многих произведений писателей-сказочников всех веков, не говоря уже о народных волшебных сказках. В ней чувствуется и былинный размах, и глубина Ветхого и сияние Нового Завета.   
  В «Аленьком цветочке» древнее предание о чудесном цветке и сюжет многих сказок на тему «Красавица и Чудовище» слились воедино в полной и высшей гармонии. Главное действующее лицо – Любовь, ведёт нас за руку, как детей на свою далёкую родину…

  «В некиим царстве, в некиим государстве жил-был богатый купец…»   

  Этими словами начинается сказка, в которой будет множество традиционных, хорошо знакомых, устоявшихся оборотов и образов, – они «кочуют» из сказки в сказку. Один из них – «собирается купец за море, за тридевять земель, в тридевятое царство, в тридесятое государство…»   
  С древних ведических времён считалось, что кратчайший путь в обитель предков – это погружение в речные или морские воды. Во многих культурах море – первичный источник жизни, образ матери. Оказаться «за морем» на образном языке сказки означает вновь пройти сквозь рождение, сквозь воды материнского лона, но в обратном направлении. Где же оказывается после этого человек? В мире до своего появления на свет, в мире нематериальном, в мире, который носит символическое название «тридевятое царство, тридесятое государство». Причём это «государство» может находится и под водой, и под землёй, и в горе, и на небе… Попасть в него «по воде» – наиболее точная и часто встречающаяся аллегория.
  «Тридевятое» и «тридесятое» не случайно следуют одно за другим и вместе образуют некое «царство-государство». Во многих традиционных представлениях о рае говориться о девяти небесах, ад тоже состоит из девяти кругов.
  Девятка – это единственное число, которое, так сказать, не «портится»: при умножении любого числа на 9 всегда получается число, цифры которого в сумме составляют 9. Это и число месяцев, необходимых для земного рождения человека.
  Тройка имеет огромное количество значений, важнейшим из которых в волшебных сказках является Божественная Троица и тройственность самого человека – тело, душа, дух. «Тридевятое царство» означает человека, очутившегося в царстве духа.
  Десятка – число заповедей, данных Богом человеку, число единства и завершённости. Это символ равновесия и гармонии, его изображают в виде равностороннего креста.
  «Тридевятое царство, тридесятое государство» всегда означает человека, оказавшегося в «царстве» духа, в «государстве» высшего единства и гармонии. Зло, которое на время допущено сюда, должно быть устранено или преобразовано духовными силами этого человека.   

  Далее сказка говорит нам о трёх дочерях купца, младшую из которых он любит больше других. Три сестры здесь символизируют тройственность единой человеческой души, различные фазы, этапы её развития.
  Старшая сестра просит отца привезти «золотой венец из камениев самоцветных…» Этой просьбой она сама себя характеризует – древняя душа царила над телом, глубоко погружаясь в область природных инстинктов и взаимодействуя с ими. Символом этого былого могущества и является «золотой венец». 
  Средняя сестра просит «тувалет из хрусталю восточного… и чтоб, смотрясь в него, я не старилась…» Речь идёт о зеркальце – символе самолюбования, тщеславия и кокетства. Душа обращает свой взор на саму себя, любуется собой, начинает раздваиваться и делать робкие попытки выхода из чувственности. В других сказках в зеркале можно увидеть не только себя, но и узнать, «где что делается» (Афанасьев, «Волшебное зеркальце»).
  И, наконец, младшая сестра просит привезти «аленький цветочек, которого бы не было краше на белом свете». Ей не нужен ни золотой венец, ни зеркальце – всё это её не радует. Отец в замешательстве говорит:

  «…как найти то, чего сам не знаешь? Аленький цветочек не хитро найти, да как же узнать мне, что краше его нет на белом свете?»

  Три сестры, три «возраста» человеческой души раскрывают перед нами глубокую тайну её эволюции. Душа – это посредник между телом и духом. Вначале она была погружена в телесность настолько, что чувствовала и понимала изнутри её жизнедеятельность, обладала природным ясновидением и острым чутьём. Во многих сказках «живёт» не одна, а три бабы-Яги. Чем старше баба-Яга, тем длиннее её нос. Она «чует» всё и знает обо всём на свете. Она без труда указывает дорогу и на «тот» свет. Это неотъемлемое свойство древней (старшей) души. Со временем душевные силы стали ослабевать и человек начал взирать на себя как бы со стороны, переживая всё величие подаренной ему власти над природой. Это привело его душу к самомнению и эгоизму. Зеркало средней сестры очень точно передаёт это состояние. Что же дальше? С одной стороны, душу тянет к себе земное бренное тело, а с другой – зовёт вечный Божественный дух. 

  В «Сказке о мёртвой царе и семи богатырях» и в сказке «Волшебное зеркальце» именно зеркало сообщает, что «ты прекрасна, спору нет; но царевна всех милее…»
  А ведь это внутренний голос самой души! Она понимает и чувствует, что есть более высокие сферы. Младшая сестра – чудесный образ юной чистой души, поднявшейся над животной плотской зависимостью от тела. Её влечёт к себе Дух, который всё ярче сияет с Божественных высот. Там её родина, там её ждут после долгого странствия по земле…

  Купец отправляется в путь. Ему без особого труда удаётся достать «золотой венец» и «тувалет из хрусталю» для двух своих дочерей. Это земные ценности, они хорошо всем известны, их можно купить. Но где достать аленький цветочек? Здесь «казна» бессильна, цветок находится вне мира товаров и денег.
  «Находил он во садах царских, королевских и султановых много аленьких цветочков…» Но сердце словно бы говорило ему: «не то, не то…»
  Как просто решается этот вопрос во всех других литературных вариантах! Там цветок – вполне определённое земное растение. Это может быть и роза, и мак, а может быть и тюльпан, который в средневековой Европе считался королём цветов… Почему бы нет? Это может быть и роскошный пион, и завораживающая своей красотой орхидея, и стрелиция, которая растёт в тропиках и называется «райский цветок»… Подходи и срывай! Но нет… Купец ищет совсем другое. Что же это?

  Цветок папоротника! Но ведь папоротник не цветёт… Да, у него не может быть цветка и в то же время он есть! Создатель сказки нашёл единственный в своём роде ОБРАЗ цветка, а не сам цветок. Этого «цветка» на земле нет. Он существует в ином мире и зовёт к себе в иной мир… Лучшего решения найти просто невозможно! Но что он символизирует?
  Сказка не даёт прямого ответа. Нам только сообщается, что с этим цветком тесно связан «батюшка», его «дочь меньшая, любимая» и её «сердечный друг», «чудище страшное»…
 
  На пути в «тридесятое государство», купец подвергается нападению разбойников. Как поступить человеку в такой ситуации? Расстаться со своим богатством под ударами судьбы, бежать от него «в тёмные леса», или повернуть назад, оставшись рабом этого купеческого «богатства»? Сказка отвечает вполне определённо:

  «Бросает честной купец свои караваны богатые…»

  Испытание пройдено. Ценность неведомого цветка для «батюшки» намного выше всех других ценностей. И духовный мир, видя это, помогает ему пройти сквозь «тёмные леса» поисков и запутанных мыслей. Блуждая в темноте неведения, купец с удивлением видит, что у него «под ногами светлёхонько». Значит, он идёт верной дорогой. Свет под ногами – это праведный путь. «Перекрестился купец и пошёл вперёд». Что же он там видит?
  Дворец, который «весь горит и светит, а огня не видать…»

  Свет, который льётся изнутри, как бы сам по себе, – это духовный свет. Теперь человек оказывается в духовном пространстве, где нет «не только хозяина, и прислуги нет…»
  Здесь играет «музыка согласная», то есть царит высшая гармония. Гостя никто не встречает, нигде никого нет, но любое его желание тут же исполняется. А в желаниях человека проявляется его сущность. И это тоже своего рода испытание: как он поведёт себя наедине с собой, в условиях полной свободы выбора? Чем ответит? Чиста ли его душа? Будет ли благодарность?
  Купец и рад поблагодарить, да никого кругом нет, «поклониться некому»… И вдруг видит – «на пригорочке зелёном цветёт цветок цвету алого…» Купец тут же понимает – перед ним то, что он так долго искал. Дрожащими руками купец срывает цветок… Его никто не останавливает. 

  «В ту же минуту, безо всяких туч, блеснула молния и ударил гром…»
 
  Что это такое? Да это же гнев бога Перуна! Не случайно цветок папоротника называют «перуново цветье»! Мы слышим отголоски древнего языческого поверья… И вдруг «вырос, как будто из земли, перед купцом зверь не зверь, человек не человек, а так какое-то чудище, страшное и мохнатое…»
  Далее сказка подробно описывает его облик: «руки кривые, на руках когти звериные, ноги лошадиные, спереди-сзади горбы великие верблюжие, весь мохнатый от верху до низу, изо рта торчали кабаньи клыки, нос крючком, как у беркута, а глаза совиные». При этом говорится, что это «зверь лесной, чудо морское», хотя ничего «морского» в его описании нет. Как всё это понимать?
  Самое неприятное то, что весь этот ужас появляется внезапно! Причём там, где нет и не может быть никакого зла, там, где растёт цветок «красоты невиданной и неслыханной»! Но этого мало – купец видит, как со всех сторон «лезет к нему сила нечистая и несметная, все страшилища безобразные». Как они пробрались сюда, в святое место? Почему это произошло? Невероятно! Но если допустить, что все события происходят в душе человека, то многое проясняется…
  В старинных преданиях о существе, охраняющем цветок, говорится как о нечистой силе, которая «боится пения петуха». Бесы грозят гибелью тому, кто приближается к цветку ночью, то есть во мраке сознания, не преодолев в себе до конца влияния плотских страстей. Вот они и наваливаются на него в чудовищных образах!
 
  «Что ты сделал?» – слышит купец дикий голос, – «Как ты посмел сорвать в моём саду заповедный, любимый цветок? Я… всякий день утешался, на него глядючи…»
 
  Чудище, в котором человеческое смешано со звериным («зверь не зверь, человек не человек») встречается в мифологии многих древних народов – египетский Сфинкс (человек-лев) и Анубис (человек-шакал), греческий Минотавр (человек-бык), и кентавр (человек-конь), славянский Велес…
  Судя по описанию, перед нами предстаёт чудище, более всего напоминающее внешний облик именно Велеса – владыки лесов и животного мира. Велес может оборачиваться и змеем, и медведем… Согласно преданиям, он летает на перепончатых крыльях, сочетает в своём облике мохнатость и чешую… Легенда гласит: «Спасаясь от гнева Перуна, бросился Велес в воду и притаился на дне…»
  Вот и разгадка странного обращения к чудищу: «чудо морское»! Велесу знакомы все три царства, символами которых являются «воздух», «земля» и «вода». Кроме того, Велес следит за исполнением законов, договоров. Если в сказке Чудище требует от купца одну из дочерей и в залог «запись своей руки», то какие ещё могут быть сомнения, что перед нами Велес? Он появляется «как будто из земли…» Значит, если Перун властвует над «аленьким цветочком» сверху, с небес, то Велес – снизу, из-под земли. Это вечное противостояние Земли и Неба в мировоззрении наших предков.
  Но если у язычников Велес «такой и есть», то Чудище в сказке – лишь оболочка, внешне похожая на Велеса. Внутри неё таится совсем иное существо…
  Это загадочное «существо» даёт купцу золотой перстень, и он (вместе с «аленьким цветочком») мгновенно переносится обратно в свой дом.

  Интересная подробность: вначале купец потратил на дорогу к заветному цветку «ровно два года». А почему не один год, не три, не семь? Случайно ли это? Нет, в сказке всё не случайно. Вспомним – на похоронах кладут на гроб чётное количество цветов, как символ перехода в иную реальность. Отсюда понятно, что купец попадает «на тот свет». 
  Теперь золотой перстень (знак Солнца) на правом мизинце (расположение к власти) делает купца и его меньшую дочь способными мгновенно перемещаться туда и обратно. Почему? Потому, что цветок сорван, иными словами, он приблизился к человеку своим внутренним существом, дал ему новые, высшие духовные способности.

  Младшая сестра (юная, чистая душа) давно стремящаяся к цветку, мгновенно оказывается там, где он недавно цвёл. И цветок продолжает свою жизнь – «вылетел из рук её и прирос к стеблю…» И вот теперь душе предстоит самое трудное – преобразить страшный животный облик того «существа», которое хранит цветок и которое называет её своей «госпожою»…

  Тёмная сила, которую в сказке представляет «злая волшебница» знает о великой силе Любви. Эта сила губительна для неё. Она пытается запугать юную душу и страшным диким голосом полуживотной, низшей человеческой природы, и ещё более ужасным, чудовищным её звериным обликом… Все три стихии обрушиваются на неё – земля (лошадь, верблюд, кабан), воздух (беркут, сова) и вода, представитель которой назван «чудо морское»!

  Юной душе и страшно, и жутко, она даже на время теряет сознание, но сила Любви, сила «аленького цветочка» спасает от гибели всех – и её, и «батюшку», и «сердечного друга», и «сестёр»… Кстати говоря, её родные сёстры не способны на такое. В душах прежних эпох ещё не цвёл «аленький цветочек», он только раскрывал свои лепестки…   
  Сёстры переводят часы назад, стремясь повернуть время вспять, восстановить своё былое могущество. Но тщетно! Их время прошло. 
   
  «Ты встань, пробудись мой сердечный Друг, я люблю тебя как жениха желанного!..»

  На эти слова откликается вся Вселенная – и Небо, и Земля: «Заблестели молнии со всех сторон, затряслась земля от грома великого…» Что же произошло? Чудовищная маска сброшена, звериная плоть тает на глазах… Любовь творит великое чудо! Душа отдаёт всю себя Духу, и Дух всего себя – Душе. А «любящих и Бог любит», – говорят в народе.

  «Ад! где твоя победа?!» (Ос, 13:14) Душа соединилась с Духом, освободившимся от зла! «Смерть! где твоё жало?!» Его больше нет больше в Человеке! Кто же соединил в этой высокой и чистой христианской Любви Душу с Духом?

  Ответ прост – «аленький цветочек».


   Примечание

   Скрытый смысл образов-символов (трактовка):

Купец, батюшка – Человек деятельный, активный, ищущий.
Три дочери – три возраста, три различных состояния Души Человека.
Дочь меньшая, любимая – самая юная часть Души Человека, стремящаяся к Духу.
Чудище – Дух Человека во власти зла.
Аленький цветочек – Любовь Небесная, Высшее «Я» – искра Божья.