Разрушение сна. Источник снега

Не уклоняться от случайных встреч,
не избегать обиды и обмана,
всей страстью, всем безумием шамана
обожествлять обыденную речь,

скитаться, покидать убогий скит,
вымаливать у Бога вдохновенье,
переживать и пережить мгновенье,
в котором слиты скоморох и скиф.

Судьба – великолепный  полигон
для испытаний, изначально – пытка,
канон паденья и канун попытки
восстать из тьмы гонений и погонь.

Нет, цепкий ум сознанья не терял.
Стать оборотнем – не утратить стержень.
Объект разъят на части и повержен-
предмет труда, учебный матерьял.

Однако – ничего не понимать,
метаться в темноте звериной тенью.
Упадок сил усилием к паденью 
до высоты трагедий поднимать.

Но что такое? В очи брезжит свет
сквозь оболочку бледную – откуда?
Чудовище искусства. Искры чуда.
В желанье переплавленный сюжет.

Сбылось. Свершилось. Чей горячий грех
взять на себя и вынести на сцену? –
где все всерьёз, где все имеет цену –
её мы обозначим как успех.
Дух устоял, вот только не успел
разбиться насмерть головой о стену.

                * * *

Напишется стихотворенье –
и музыки мука умрёт.
Азартна душа – озаренье!
Но сердце... Оно не соврет.

Смерть – это само совершенство?
Застывшие строки – просты.
Безумие или блаженство
пропеть  роковое – "прости"?

Утратой отравлено утро.
День словно не прожит – сожжён.
Душе не пристало быть мудрой.
А если и сердце солжёт?
            
                * * *

         С О Г Л А С И Е

Судьбою мне даны лишь выцветшие стены –
хранить жилую пыль и жалость лепестка.
Подсвечник – под рукой и ваза – всё для сцены,
в которой жизнь прошла и подошла тоска.

Сирень из-под небес заглядывает в окна
с надеждой проследить – завзятый театрал! –
как из проросших слов сплетаются волокна
и заплетают плоть, как виноград портал.

Ах, может от тоски, в отсутствии печали
(еще не выход, нет..., но отдых – не вина)
сойду на землю, куст уже повёл плечами
и обозначил ветвь, что миру не видна.

Внесу её – живи недолго, но отныне
вступи на путь свечи: есть воск на серебре,
есть древняя игра, в ней время не отнимет
ни красоты твоей, ни гибели – в себе.

                * * *

Как слово не похоже на себя,
когда по белизне бумаги тенью
крадётся под личиною раба.

Оно стыдливо и сродни растенью:
есть корень в нём живой, и стройный ствол
ветвится, лиственеет и к цветенью 
склоняется –
             к любви с кем случай свёл.
«Приставка», «суффикс» – мёртвые мочала,
когда щебечет счастье-новосёл.

Кто в «окончанье» не узрел начала
свиданий ветреных, беспечных встреч?
Здесь  тайна слова тайне отвечала
другого слова…
                Мне ли их стеречь?
Ведь на устах моих лишь зимовала
ты, чёрная - в коре-кольчуге, речь.

                * * *

            Р А В Н О Д У Ш И Е

Тетрадь листаю... Всё теперь чужое.
Досаду вызывает бред былой. 
Что словом спас –  утрачено душою,
из времени изъято силой злой.

Но стоит мне забыть лишь на мгновенье
об авторстве и прочей ерунде,
возможность жизни, вечное творенье
я нахожу в читательском труде.
            
Дар восприятия, способность слуха
смирением предвосхищать порыв –
есть добродетель праведного духа
и наслажденье сумрачной поры.

                * * *

              С О Н Е Т

Никто мне не докажет. ..........
......... Говорите что угодно –
в лицо и за глаза – как вам удобно.
Да, я вас слышу, не толкайте в бок.

Вам мало этих вымученных строк?
Но музыка моя внутриутробна.
Скольжу бездарно – скажут: бесподобно.
Пора в отставку, да нельзя – острог.

Терпеть аплодисментов плоский плеск,
расти из боли, выродиться в блеск,
грешить, гадая: близкий или ближний,

наследство с наслажденьем промотать...
.....................................
...................................