Отрывок из главы Записывайте за друзьями

         
               
                СМУРОВ СЕРГЕЙ ГЕОРГИЕВИЧ

    Сергея Смурова любили все.
    Надо было видеть, как он, возвращаясь «подшофе» с зимней рыбалки на Истринском водохранилище (в те наши еще домашинные времена), читал свои стихи, свисая с задней площадки «раздутого» от рыбаков рейсового автобуса №32…
     Всегда с иголочки одетый, невообразимый красавец («романовских кровей», как он любил прихвастнуть,  пуская пыль в глаза очередному знакомому), внешне, да, видимо, и внутренне очень похожий на актера Александра Абдулова (царствие ему небесное), только может быть чуть-чуть поузкокостнее и с еще более утонченными чертами лица.
      Заядлый и добычливый рыбак, меткий охотник, грибник, человек, заряженный какими-то бесконечными идеями и планами, перегруженный вниманием женщин, переполненный азартом к жизни, страстный любитель бегов и, кстати, везунчик - я помню, как накануне своей блестящей защиты кандидатской диссертации ему (а значит и нам, его друзьям) рекордно подфартило на московском ипподроме.
     Неугомонный, шумный, талантливый, веселый, щедрый, добрый, необидчивый и безобидный, вечно попадающий в какие-то переплеты, открытый всем ветрам, «климатообразующий» Сергей Георгиевич  притягивал к себе людей.
       Два с небольшим года не дожил он до своего пятидесятилетия, так и не сумев справиться с грубыми виражами пресловутых девяностых.
       У Сергея не было много стихов. Похоже, он раз и навсегда  откупился ими от накрывшей его волны  первых романтических ощущений. Его стихи навсегда врезались в мою память и именно оттуда я и перенес их на эти несколько драгоценных и скорбных листков его светлой памяти.
       Сережа не должен быть забытым.
      

                Где под копытами летела
                Сырыми комьями земля,
                Взволнованная ты сидела
                И не смотрела на меня.

                Прекрасным крупом любовалась
                И стройной шеей кобылиц
                И диким бегом упивалась
                Жокейских легких колесниц.

                И я давнишний раб азарта,
                Забыв с тобой про все и вся,
                Не видя финиша и старта
                Смотрел, любуясь на тебя.
               
                А, ты кусала страстно губы,
                Сжимала нервно свой платок,
                Крича сквозь стиснутые зубы:
                «Давай же милый, ну бросок!»

                И он бросал, вздымались кони,
                Проскачки, лишние сбои…
                А, ты, себя уже не помня,
                Считала проигрыши свои.
               
                Я был растоптан и едва ли
                Ты помнила, что рядом я.
                И резво лошади бежали,
                Любовь с собою унося.
                ...