Птичья жизнь

Сегодня, под утро, я шёл по тротуарам, мимо поваленных дорожных знаков, и подумал, что их специально повалили работники МЧС, чтобы предотвратить убийство ночных прохожих.
Может их хулиганы повалили?
Но вчера по радио предупреждали о наводнении и ветер, по прежнему, довольно сильный.
Я порадовался, что уже нечему на меня падать, но опасность ещё была велика: на крышах гремела кровля и асфальт был усеян обломками сучьев.
Проходя мимо грота, что в Александровском парке, я опять услышал птичий гомон и подумал, что это арендатор включает стереосистему, чтобы приманить клиентов в кафешку.
Но кафешка была ещё закрыта и я направился в сторону грота, чтобы узнать наверняка, откуда щебетание.
По мере того, как подходил к гроту, разговор птичий всё тише становился и когда подошёл совсем близко, то заметил, при свете фонаря, светлое брюшко дрозда, на толстом суку, и мы с ним немного побеседовали.
Я посвистывал и почмокивал, а он мне отвечал, пока я не ушёл оттуда. На обратном пути дорогу мне пересекла влюблённая парочка. Эти утки даже не потрудились перепрыгнуть через железный бордюрчик, которым окантованы дорожки и пролезли под трубой, вытянув шеи и низко пригнув головы – вот такая странная повадка, утиная, перед новогодними праздниками.
Выйдя из парка, я пошёл вдоль, чтобы дойти до народной больницы. Теперь это уже не больница, а учебное учреждение, где готовят русских чиновников, и на фасаде этого медицинского дворца выложена огромная икона Божией Матери из разноцветных кусочков, навроде смальты или мозаики.
Вот здесь-то самый апофеоз дроздиный и был. Птички радовались окончанию старого года и громко кричали об этой радости. О чём ещё они могли кричать поздней осенью?
А может это Богородица радуется вместе с пташками, что так уберечь смогла и укрепить великий департамент российский.
И уточки радуются и синички питерские, а проходя по Кронверкской улице, я услышал звонкое воробьиное чириканье. И воробушки радуются...