Юки-Онна. По мотивам японских сказаний о Ё-кай

Японская сказка о Любви


  Когда-то, давным-давно это было, — в одной небольшой деревушке, в холодной северной стране, в провинции Мусаши, — жили два дровосека: Минокичи и Мосаки. В то время Мосаки был уже старым человеком, а Минокичи, — его подмастерье, — был юношей восемнадцати лет от роду и жил со своей женой и престарелой матерью.

  Каждый день они вместе ходили в лес, который находился, примерно, в полутора ри от их деревни. Как раз по середине пути протекала река — широкая и быстрая. Говорили, что в давние времена через неё был переброшен мост, но один, особенно высокий пАводок, его снёс, а все попытки построить новый — не увенчались успехом. Когда весной вода поднималась, — ничто не могло устоять перед её бурным напором. Люди отказались от тщетных усилий и на месте старого моста устроили обыкновенную лодочную переправу.

  Давно уже не бывало такой снежной Зимы в тех краях, оттого и боялись все метели да льдов. В одно холодное зимнее утро Мосаки и Минокичи пошли, по обыкновению, на охоту. Было уже далеко за полдень, когда небо неожиданно затянули чёрные тучи и, заметая их следы, повалил снег. Намело немало. Деревья рубить из-за заносов не получалось…Они провели целый день в лесу, с трудом пробираясь через снег, но не поймали даже кролика.

  Долго они блуждали по заносам, пурга разыгралась такая сильная, что они почти не видели друг друга за стеной из снега. С большим трудом они, всё же, добрались до переправы, но тут же обнаружили, что лодочника нет, а лодку он оставил на другой стороне реки. Перебираться через неё вплавь было безрассудно, поэтому дровосеки стали искать себе убежище от непогоды.

  Через некоторое время они увидели перед собой старый разваленный шалаш перевозчика. И, считая себя счастливыми уже потому, что вообще смогли найти хоть какое то укрытие, зашли в него.

  В шалаше не было ни только жаровни, но даже просто места, где можно развести огонь. Внутри на полу с трудом помещались всего две циновки. Окна не было и свет проникал через наполовину оторванную дверь. Как смогли, они привязали её, закрыв вход, и легли отдыхать, накрывшись своими соломенными плащами. Поначалу, холод не слишком донимал их, и они подумали, что вьюга скоро кончится.

  Старик заснул почти сразу. Но Минокичи долго ещё лежал, бодрствуя, вслушиваясь в завывание ветра и нескончаемый шелест снега. Река шумела, а их шалаш качался и скрипел, как джонка в разыгравшемся море. Было похоже, что буря разошлась не на шутку. Воздух с каждой минутой становился всё холоднее и холоднее. Он пробрался под плащ юноши, и тот начал дрожать. Но, постепенно, усталость взяла своё и он тоже уснул.

  Пробуждение было внезапным и неприятным. Снег хлестал в лицо молодого человека. Дверь шалаша была сорвана. И вдруг, из тени выступила прекрасная Девушка, одетая в струящийся шёлк. Её волосы были длинные и чёрные, а кожа настолько бледной и гладкой, что напоминала Минокичи слоновую кость. Но, взглянув в Её холодные, глубокие глаза, он почувствовал, как мурашки пробежали по его остывающей коже.

  Снежная Дева, не обращая на него никакого внимания, медленно приблизилась к спящему Мосаки, будто поря над землёй, а не ступая ногами. Минокичи беспомощно смотрел, как Она наклонилась над спящим дровосеком и выдохнула снежно-белое облако, обвившее старика, как Привидение. При этом, Её дыхание было похоже на блестящий белый туман. Она, дула ему прямо в лицо. И вдруг, сквозь снежные отблески, Минокичи увидел, — что Дева, белая, как снег, резко обернувшись и увидев его, паря над землёй, приблизилась к нему. Затем Она наклонилась над Минокичи. От страха он попытался закричать, но не смог издать ни звука. А белая Дева всё склонялась над ним... ниже и ниже, пока Её лицо почти не коснулось его собственного. Под лёгким шёлком Её белая грудь, слегка прикрытая прядями волос, дышала, медленно шевеля скользящий от ветра шёлк... И, хотя глаза неожиданной Гостьи приводили в ужас, Минокичи заметил, как Она красива и грациозна.

  Каким-то невероятным холодом, струящимся из под шёлкового одеяния Снежного Призрака, повеяло и, погружаясь в снежный глубокий туман, Минокичи видел только прекрасную белую Красавицу, похожую на Снежную Богиню... Её длинные густые, чёрные волосы спадали с плеч, повторяя изгиб Её стана. Глаза Её сверкнули и...полилась необыкновенно красивая музыка, словно из другого пространства...

  Юноша ещё никогда не слышал таких кристально чистых звуков и столь волнующих переливов, заставляющих глубоко дышать и растворяться в этой мелодии... Белая Красавица играла на флейте и сверкающие вихри закручивали Её локоны, колышущиеся на ветру... Снежный Дух подняла свои длинные заснеженные ресницы и поплыла, словно волшебное белое облако, в красивом парящем танце...

  Минокичи не отрывал глаз от Белой Девушки с длинными чёрными, как самая чёрная ночь волосами. Когда музыка постепенно перелилась в звуки завывающей снаружи Метели, Юноше на миг показалось, что это сама Вьюга танцевала в эту ночь свой чарующий и печально-красивый белый танец забвения и волнующего трепета...

  Некоторое время Снежная Дева в упор смотрела на застывшего парня, а потом, снова приблизившись так же близко быстрым, но очень плавным парящим движением, улыбнулась и прошептала очень необычным бархатисто-протяжным голосом:
— Я собиралась поступить с тобой так же, как с тем стариком. Но мне стало жаль тебя. Уж больно ты молод. К тому же, ты симпатичный.

  Прекрасные глаза Снежной Девушки смотрели, будто бы, прямо в самую Душу Минокичи. Его сердце трепетало внутри, то ли от жути, то ли от нахлынувшего притяжения… Он не мог, не то что-бы пошевелиться, а даже моргнуть… Снежный прекрасный Дух, словно вошёл в его грудь с белым холодным, искрящимся от белизны Её снежно-белой кожи, сиянием и обжёг жгучим и таким, вместе с тем, приятным холодом всё его нутро, а сердце юноши так защемило, будто бы она сжала его, но не сильно, и, всё-же, мёртвой хваткой. И это было незнакомое Минокичи до этого момента ощущение, рождающее странное желание прикоснуться своими застывшими от холода пальцами к Её белоснежной, такой нежной и гладкой коже.

  ...Сколько продолжалось это мгновение, — никто не знает. Но только Минокичи в нём ощутил целую вековую бездну...

— Ты останешься здесь, со мной...навсегда... Или умрёшь!
Минокичи, в ужасе качнулся и...словно очнувшись от жуткого и, вместе с тем, завораживающего сна, застывшим от холода, еле слышным голосом с трудом произнёс:
— Умоляю тебя, прошу, не губи меня! Не губи... Дай мне немного времени, чтобы побыть ещё с моей Семьёй...У меня дома остались жена и мать.
Он стал просить Духа дать ему, хотя бы, три года.

  Призрачная Женщина, помолчав некоторое время, согласилась и сказала:
— Через три года ты вернёшься и останешься навсегда со мной. Но...если когда-нибудь ты скажешь кому угодно, — хоть своей жене, хоть матери своей, хоть кому либо ещё о том, что ты видел этой ночью, — я узнаю об этом, приду и убью тебя! Ты умрёшь в страшных муках! Запомни, что я тебе сказала! Запомни!

  С этими словами Она отпрянула от него, а юноша застонал тихо... Было так больно, словно ему кто-то вынул вонзившийся в сердце обжигающий и холодный нож, оставляющий огромную рану...

  Ледяная Дева отвернулась от него. Её волосы слегка коснулись его лица, оставляя за собой лёгкий, едва уловимый запах морозного раннего утра и лёгкую приятную боль, словно след самой Снежной Богини, поставившей на бедном Минокичи свою ледяную печать на последующие три года несколькими тонкими царапинами...

  Снежная Дева выпрямилась и, паря, выскользнула в дверное отверстие, растворившись в ледяной стене снегопада под свистящий вой ветра, срывающего с навеса полуразвалившегося шалаша куски старых веток и заледеневшей полусгнившей соломы.

  ...Спустя несколько мгновений, юноша почувствовал, что снова может двигаться и владеть языком. Он закричал, вскочил и осмотрелся. Женщины в белом нигде не было видно. Лишь снег с силой врывался внутрь шалаша. Минокичи, как мог, снова привязал дверь негнущимися пальцами и подпер её несколькими вязанками дров. Теперь ему стало казаться, что всё, увиденное им, было, всего лишь, сном. Что он мог легко ошибиться, приняв блеск снега позади сорванной двери, за фигуру прекрасной женщины, а саму дверь — сломал сильный порыв ветра. Однако, понять до конца, что это было, — явь или сон, — Минокичи не удавалось. Слишком ярки были впечатления встречи.

  После этих раздумий он позвал Мосаки. Тот не ответил, и юноша испугался. В темноте он протянул руку в сторону спящего старика и дотронулся до его лица. Оно было холодным, как стылый лёд.

  ...К утру буря утихла, небо очистилось от туч, и на нём появился блеск зари. Вернулся лодочник и переплыл с другого берега реки, подогнав лодку. Зайдя в шалаш, он наткнулся на два тела: Минокичи лежал без чувств рядом с мёртвым, окоченевшим Мосаки.

  ...Многие односельчане пришли на похороны Мосаки, чтобы отдать последние почести ему.
— Это была самая страшная снежная буря, которую мне только доводилось видеть, — рассказывал им Минокичи, роняя слезы и печально качая головой. О таинственной женщине в белом он не сказал ни слова...

  Прошёл год. Прошла ещё одна зима. Память о той зимней ночи с Минокичи так и жила... Всегда, как вспоминал её Минокичи, страшно и сладко ему было одновременно. Страшно от того, что увидел он Духов, сладко — от того, — что полюбил одного из них. Как о таком жене скажешь? И хотел Минокичи уйти из семьи, да только так и не решился. Но помнил проклятие своё, — Духу, которому сердце своё отдал, пообещал, что через три зимы придет на то же место, чтобы навсегда остаться за гранью, данное. А время это просил, — чтобы ещё хоть немного среди людей пожить и с родными попрощаться.

  Видела жена Минокичи, что муж её чахнет день ото дня, а ничего сделать не могла. А он только снежный вихрь и видел перед глазами. И однажды, когда снова пришла зима, в самую длинную ночь в году, явилась к нему во сне та, — которая украла его сердце и увела с собой призрачными тропами.

  Минокичи спал. И сквозь сон услышал он, как порыв ветра внезапно распахнул дверь, и снега сыпанул этот вихрь на циновки цветные, женой шитые. Ощутил дровосек, что не греет его одеяло, да и огонь потух. А на пороге женщина стояла и пристально смотрела на Минокичи.
— Зачем ты пришла? — Вскрикнул он. — Ведь не вышел срок ещё! Еще год у меня есть!
— Посмотреть, как живёшь ты… — Ревниво ответила женщина, на жену его глядя.
А та разметала руки по подушкам, дышит шумно, губы вишнями горят, на щеках румянец, а волосы чёрные, — как крыло ворона…
— Красива она.
— Поглядела? Теперь уходи.
— Не забудь о своём обещании, Минокичи... А если расскажешь кому обо мне — умрёшь в муках страшных! Помни об этом!

  До утра сидел дровосек у огня потухшего. Всё вспоминал струящийся белый шёлк одежд снежной женщины и глаза её холодные, а вокруг него белое облако трепетало, которое Дух снежный на него выдохнул. И, будто спеленал туман этот его, воли лишив.

  Жена поняла наутро, что что-то случилось — дверь нараспашку, снега намело, Минокичи сидит с пустым взглядом… Такие глаза бывали лишь у тех, кого отметили Духи своей печатью.

  ...И вот, однажды летом, пришёл из леса дровосек и увидел странную картину. Возле жены его сидела Призрачная Девушка, и прозрачные крылья чёрные за спиной Её трепетали, переплетаясь с чёрными длинными волосами. И никто, кроме него, этих крыльев, будто и не видел. Испугался Минокичи, но оказалось, что пока нечего бояться — не рассказала Призрак ничего ни жене, ни соседям. А жена вела себя так, словно давно знает Гостью. Сказала мужу — сестра это её. Когда-то потерялась Она, а теперь вот появилась. В их деревне жить будет. Улыбнулась Призрак, а дровосек домой поплёлся, не зная, что ему делать. Сердце его напополам рвалось — хотел он и тропой снежной уйти, и с женой остаться, век свой среди людей доживая. И что делать ему — не знал.

  Вскоре пришли ужинать жена с Призрачной Сестрою — у обеих волосы длинные и чёрные. Только у Духа кожа бледнее, словно слоновая кость. А так — похожи они, — заметил это Минокичи, когда присмотрелся. За столом смотрела на него Призрачная Девушка — пристально, но мягко. И улыбка на губах Её играла.

  А за окном ветер стонал и рычал… И страшно было дровосеку, но рассказать правду он не мог. Помнил, что умрёт тогда сразу же.

  ...Наутро жарко стало и Юкки — так назвалась Дух, сказав, что она сестра его жены — себя плохо почувствовала. Минокичи тогда-то и понял, что рисковала сильно Она, летом к людям придя, и что сделала Она это только ради него. Из очень большой Любви. В сердце жалость такая проснулась, страх исчез, а, глядя, как лежит Она, слабая и бледная, — и вовсе опечалился дровосек.
— Чем я Тебе помочь могу? — спросил он, когда жена за водой ушла.
— Уйдешь со мной? — Спросила Она, слегка приподнявшись на локтях.

  В глазах Её, холодных, будто стекло, искры от огня заплясали, и понял Минокичи — не отступится Юкки от своего. Или его получит, или оба они в могилу сойдут. И жену прихватят... Задумавшись о доброй женщине, которая не заслужила смерти и мужа неверного, — решил дровосек — уйдёт он в метель снежную вместе с Юкки.

  Кимоно Её в тот же миг побелело, в волосах серебряные нити появились… Превращалась на глазах Она в того Духа, который почти три года назад явился перед Минокичи и забрал навсегда его сердце и покой.

  По крыше вдруг дождь застучал. Но не удивился дровосек, что погода так резко изменилась. Не поразило бы его сейчас, если бы и снег пошёл среди лета.

  Пришла с колодца промокшая под дождём жена Минокичи, а в доме снега полно, и не тает он. А в снегу том лежит замёрзший насмерть её муж. Плакала, горевала она, но не спасти уже того, кто ушёл призрачной тропой в Мир Духов.

***
Юки-Онна («Снежная Женщина») — персонаж японского фольклора, так же известная с древних времён, как Полупризрак-Получеловек. Некоторые легенды рассказывают, что Юки-Онна — это Дух красивой молодой девушки, жившей очень давно, которая замёрзла зимней порой или погибла в снежной метели, когда её возлюбленный бросил её. И бедная юная девушка, не выдержав горя, ушла, рыдая, одна — в сильную мороз в лес.  Поднялась страшная метель. Вьюга застилала белой леденящей пеленой глаза, сбивая с ног. Больше её никто никогда не видел...
Юки-Онна совершенно белая, почти прозрачная, словно изо льда, и очень-очень красивая. Является этот Дух среди ночной вьюги в виде высокой, красивой женщины с длинными чёрными волосами и бледными, как ночная Луна губами. Её необычно бледная или даже прозрачная кожа позволяет ей незаметно сливаться с зимним пейзажем. В некоторых сказаниях она носит белое кимоно, другие легенды описывают её полностью обнажённой, когда только лицо и волосы выделяются на фоне снега. Несмотря на необычайную внешнюю привлекательность, глаза Юки-Онны могут вселять ужас в смертных. Она, как будто плывёт по снегу, не оставляя следов (некоторые рассказы говорят, что она не имеет ног, это является особенностью многих японских Призраков), и может превратиться в облако тумана или снега, если находится в опасности (когда порой смельчаки бросают Духу вызов).
В европейской литературе её наиболее близкий образ — «Снежная Королева»; из сказки Г. Х. Андерсена.

16.12.2019 01-47
София Сехем
/Heylell/

https://vk.com/@inanna_heylell-uki-onna