Тысяча дюжин. Часть 3. По рассказу Д. Лондона

Тысяча дюжин. Часть 3. По рассказу Д. Лондона

Первая часть.

Потом он вдруг остановился:
«Не может быть! То, яйца, всё?»
«Да, всё они» - Дэвид ответил.
А человек воскликнул тут:

«Послушайте, это – вы, верно,
Человек с Тысячью Дюжин?»
Он обошёл кругом Дэвида,
С другой стороны посмотрел:

«Нет, в самом деле! Вы  и есть, он?»
Дэвид был не уверен в том.
Но, утвердительно ответил,
Тот успокоился всё ж тут.

«Сколько же вы за них хотите?» -
Дэвида человек спросил.
И Дэвид  сразу ж осмелевши:
«Полтора доллара» - сказал.

«Замётано! -.сказал поспешно,
Тот человек – Дюжину дай!»
«Я… я хочу сказать - цена та,
Полтора доллара – яйцо».

«Ну да, я слышал. Пару дюжин,
Давайте. Вот и мой песок».
Объёмистый вынув мешочек,
С золотом. Толст, как колбаса.

Странную дрожь ощутил Дэвид,
Под ложечкой… И захотел уже,
Сесть прямо тут на снег холодный,
И поскорей расплакаться.

Толпа начала собираться…
И покупатели уже,
Требовали яиц. Весов же,
У Дэвида не было тут.

Но человек в медвежьей шубе,
Принёс весы. Услужливо,
Песок отвешивал на них там,
Дэвид же доставал товар.

Толкотня началась там скоро,
Давка. Поднялся уж и шум.
Каждый хотел купить, и каждый,
Просил вперёд всех отпустить.

Чем больше толпа волновалась,
И тем спокойней там уже,
Расмунсен  с ними становился.
Тут что – ни будь, вдруг, да не так.

«Неспроста яйца покупают,
Да нарасхват. За этим всем,
Что ни будь кроется, наверно?
Умнее выждать было б тут.

И узнать цену тут на яйца:
Может уже это яйцо,
Стоит 2 доллара за штуку,
За полтора, продаст всегда».

«Конец! – объявил Дэвид вскоре,
Успев продать 200 яиц –
Не продаю больше. Устал, я.
Хижину мне надо найти.

Вот тогда уже приходите,
Тогда уж и поговорим».
Толпа ахнула. Человек же,
В медвежьей шубе, поддержал.

Двадцать четыре уже штуки,
Тех замороженных яиц,
Перекатывались со стуком,
В объёмистых карманах тех.

Ему - и дела никакого,
До того, будут сыты ли,
Все остальные. И он видел,
Что продавец еле стоит.

«Есть хижина. Вам предлагаю.
Та, не моя. Просили сдать.
В день – 10 долларов. Хотите?
Ведь это дёшево ещё ж.

Сейчас же и въезжайте быстро.
А я же к вам потом зайду.
И не забудьте – вместо окна,
Бутылки из - под содовой»

А по дороге Дэвид вспомнил,
Что голоден. И он зашёл,
Провизией запастись в лавке,
Потом в мясную – взять бифштекс.

И вяленой рыбы собакам.
Хижину сразу ж он нашёл.
И он собак не распрягая,
Развёл огонь. Кофе сварить.

«Полтора доллара за штуку…
Тысяча дюжин… Это ж тут…
18 тысяч же будет!..» -
Дэвид вполголоса твердил

Бросив бифштекс на сковородку,
Скрип двери он услышал тут,
Он обернулся. Человек, то,
В медвежьей шубе вдруг зашёл.

Вошёл решительно он очень,
С какой – то целью видно тут.
Увидев же Дэвида – сразу ж,
Растерян был, даже смущён.

«Вот что, послушайте…» - он начал,
А Расмунсен подумал тут,
Что за квартирной пришёл платой,
Чего он тут не ожидал.

«Послушайте, чёрт возьми – крикнул, -
А ведь яйца - то, знаете ль –
Тухлые!» - тот закончил фразу.
Расмунсен зашатался тут.

Словно по лбу дали дубиной.
Стены перекосились тут,
Как ходуном все заходили,
Он руку вперёд протянул.

Чтоб не упасть, взялся за печку…
Резкая боль, и запах тут,
Горелого мяса - приводят,
В чувство его. Он понял всё…

«Я понимаю… - с трудом скажет,
Роясь в карманах, деньги взять -
Деньги хотите взять обратно?»
«Не в деньгах дело» - тот в ответ.

«А нет ли яиц посвежее?» -
В шубе, спросил тот человек.
Дэвид покачал головою:
«Возьмите же деньги назад…»

Тот отказался, пятясь к двери:
«Лучше приду уже потом,
Когда товар вы разберёте,
Я обменяю на другой»

Расмунсен в дом вкатил колоду,
И ящики внёс с яйцами.
Спокойно он  а дело взялся:
Топорик взяв, начал рубить…

Пополам рубить начал яйца,
Одно за другим… И части тех,
Разглядывал… и бросал на пол,
На выбор он сначала брал.

Из разных ящиков, потом же,
Он начал все подряд рубить…
Куча на полу росла быстро,
Кофе перекипел уж там.

Бифштекс сгорел, наполнив чадом,
Хижину. А он всё рубил…
Спины уже не разгибая,
Без отдыха уже совсем.

Вот опустел последний ящик…
Кто – то тут постучался в дверь,
«Что же творится тут такое? –
Вошедший гость его спросил.

Разрубленные все те яйца,
Оттаивать начали тут…
С каждой минутой становилась,
Невыносимой уже вонь…

«Испортились на пароходе,
Видно, они» – заметил гость.
Дэвид уставился на гостя.
Совершенно, взглядом пустым…

«Я Мэррей, Большой Джим Мэррей – гость, -
Меня все знают – сказал он, –
Сказали, что товар испорчен,
У вас. За 200 - всё могу забрать.

Конечно же, не то, что рыба,
Но для собак вполне сойдёт»
Окаменел тут словно, Дэвид,
Он, не пошевельнулся аж.

«Подите к чёрту!» - он воскликнул,
Без выражения совсем.
«Да вы подумайте, цена же,
Хорошая, за тухлость ту.

Лучше, чем ничего, поверьте,
Две сотни. Ну, так как же? Да?»
«Подите к чёрту! Убирайтесь!» -
Негромко  Дэвид повторил…

Гость взглянул на него со страхом,
Тихонько вышел, пятясь там,
Не сводя глаз с Расмунсена там,
А Дэвид вышел там за ним.

Распряг собак. Отдав всю рыбу,
Которую купил для них.
Отвязал, намотав на руку,
Постромки от своих там нарт…

Потом вошёл в дом, и дверь запер,
В комнате едкий чад стоял…
На койку Расмунсен  встал тут же,
Постромки перебросить чтоб.

Через стропила перебросил,
Длину прикинул уж на глаз…
Коротко, будто, показалось,
Поставил в койку табурет…

Влез на него. И сделал петлю,
Просунув голову в неё…
Другой конец закрепив крепко,
Ногой отшвырнул табурет…