Контртенор вместо кастрата

15 декабря в большом зале Московской консерватории состоялся концерт немецкого контртенора Андреаса Шолля вместе с Московским камерным оркестром MUSICA VIVA под руководством Александра Рудина. Поскольку контртенор в настоящее время не только большая редкость, но и модная штучка, то на концерте, собравшем полный зал, похоже был представлен и московский бомонд (из-за деревенской дремучести утверждать категорично я бы не стала - не знаю я бомонда ;).
Но, как известно, во времена барокко и прочих излишеств богатой публики, цивилизованные меломаны знали вкус в контртенорах, но получали их способом, редко применявшимся варварами – кастрацией. О методике этой операции я умолчу, но у певцов-кастратов был сильный и приятный высокий голос, и под этот голос композиторы с удовольствием писали музыку. К тому же в средние века в театре было принято все роли, включая женские, исполнять мужчинам – и у контртеноров было полно работы и в опере, и в церковных концертах. Певцы-скопцы имели хорошие доходы – почитайте стихотворение А.С.Пушкина на эту тему ;.
Неудивительно, что и сейчас немало любителей старинной музыки хотело бы услышать её в таком виде, в котором она была написана авторами, поскольку исполнение партий кастратов сопрано не даёт полного эффекта – женские высокие голоса обычно слабее голосов кастратов. Но поскольку сейчас на кастрацию ни певцы, ни общественность не согласны, а природные контртеноры редки, то часто приходится выкручиваться иными способами. Кроме того, что партии контртеноров отдают сопрано, их иногда отдают не только тенорам, но и баритонам. Например, в Московском камерном музыкальном театре в постановке Б.Покровского в опере «Цезарь и Клеопатра» Г.Генделя партии кастратов исполнялись другими голосами, при этом Цезаря играл баритон Мочалов. Однако, как ни старались Покровский и музыканты перевести партии, некоторая дисгармония возникала. Было бы лучше, если бы партию Цезаря исполняла сопрано – сказать не берусь, а вот играть его роль доступно далеко не всякой артистке.
Но в Германии попробовали найти выход – отработали методику тренировки голоса так, что мужчины поют партии кастратов почти как кастраты – хотя я никогда не слышала партии в исполнении кастратов, но мне кажется, что слово «почти» здесь вполне уместно. А прослушав концерт А.Штолля, могла бы сказать, что «почти» - это слишком мягко.
В первом отделении Штолль исполнил несколько арий из опер Г.Пёрселла, во втором – несколько кантат И.С.Баха с прекрасным сопровождением оркестра MUSICA VIVA, который исполнил также несколько номеров из Баха и опер Пёрселла. Но вот об исполнении Штролля сказать «прекрасно» - рука не поднимается. Не было этого «прекрасно» - и по одной причине – его голос слабоват и бедноват. Сидя не так далеко от сцены, приходилось иногда напрягать слух, чтобы услышать певца. Говорить же о выразительности пения, о подвижности голоса можно было лишь в редкие моменты. Честно говоря, я очень не завидовала обитателям галёрки – им-то каково? И хотя великолепное исполнении оркестра покрывало все недостатки голоса, то у меня сложилось непросвещённое мнение, что если бы эти партии исполнило сильное сопрано – то и силы, и выразительности было бы куда больше.
Конечно, я не против контртеноров – но всё-таки в опере они естественнее, ибо, например, поручать хрупкой девушке или грудастой женщине роль околоточного надзирателя в «Носе» Шостаковича было бы несуразно. А если вернуться к нашему концерту, то наверное, есть и более сильные контртенора, чем Штолль, и они бы лучше заменяли кастратов – но что слышала, о том и пою. И уверена, что роль Дидоны и её партию должна петь женщина, а не кастрат или контртенор. Даже если три века назад Пёрселл думал иначе.