Валентинки

Он слал «валентинки» ей в письмах в виде сердечек, она ему не отвечала взаимностью. Он погоревал какое- то время, а потом переключился на другой объект, тем более что это был достойный объект его пристального внимания. Но этот объект, заметив пристальный взгляд Опёнкина, стал просить слать ей подарки по конкретному адресу. Опёнкин не послал ей ни одного подарка, а сам стал выпрашивать таковые у неё, что возмутило Антонову до глубины души. Она прочитала ему назидание, что женщины любят щедрых мужчин. А он в категоричной форме сказал, что продажных женщин игнорирует. Своим вниманием он балует симпатичных, милых дам с кроткой, доброй душой и с благородными помыслами.
- дайте мне тургеневскую девушку, и я сделаю из неё конфетку, она будет блистать у меня в салонах и делать такие па- де- де, что весь мир содрогнётся от восхищения и захлебнётся  от восторга.- Опёнкин энергично махал руками, для убедительности своих изречений он повизгивал, переходя моментами на скулёж. Когда запал пламенного оратора у него пропадал, он тянулся к стакану с водой, он выпивал его залпом, чтоб все видели, как он горячо ратует за дело. Потом наливал второй стакан и обводил взглядом сидящих граждан, в глазах некоторых он видел немое обожание, и восторженность, которая поднимала его на недосягаемую высоту. Он шумно потягивал неторопливо второй стакан, набивая себе цену. Закончив пить воду, Опёнкин изо всех сил трахнул стакан  о трибуну. Люди вздрогнули от резкого звука. А Опёнкин  приступил к продолжению своей речи. Он уже наметил общие постулаты, которые ему предстояло развить на ходу. Он знал, что говорить, как втемяшить сидящей массе людей, чтобы они следовали в том направлении, куда укажет мудрая рука человека, стоящего на трибуне. Опёнкин  что- то говорил, его речь достигла апогея, и когда достигла своей кульминации, он посмотрел на то место, где сидела Антонова, но её не было там, что ввергло Опёнкина  в состояние шока. Он потерял нить не только своей пламенной речи, но и смысл своего существования. Он так и стоял с разинутым ртом, дико соображая, какие предпринять свои дальнейшие действия. Между тем в зале зрители зароптали, деликатно покашливали, намекая оратору, что пора бы и речь свою толкнуть, продолжив её монотонным бубнением.
-  так это о чём я говорил, прошу напомнить мне, потому что душевный надлом  улетучил мыслительный процесс в моей черепной коробке?
- в голове,- поправила его девушка, сидящая в первом ряду.
- нет!- рявкнул  Опёнкин,- именно в черепной коробке, а не голове. Прошу не сбивать меня с ритма.
Неожиданно он повернулся спиной к сидящим людям, проявляя к ним тем самым  неуважение. Достав карманное зеркальце, Опёнкин посмотрел в зал через него, внезапно застеснявшись смотреть  прямо.
- вот уеду в Вальпараисо, узнаете тогда, какую потеряли величину. Меня там ждут с распростёртыми объятиями.
Трибуна была довольно широкой, рядом с Опёнкиным оказался маленький лысенький человек, который стал раскладывать листы своей речи. Потом он заговорил,  да так красиво, что Опёнкин заслушался невольно, проникнувшись пониманием того, что тот говорил. Он даже повернулся лицом к людям, и стал подавать листы текста оратору, когда тот заканчивал читать очерёдной лист. И вот он закончил говорить. Наступила на мгновение тишина, а потом шквал аплодисментов обрушился на этот сплочённый дуэт.