Пони и Клайд

  Когда я, Кулаками Бегемото-Цикл, за печатные пряники и деньги работал за двоих по заказу театра НогаВсаке геев и гейш над лошадиным американским сценарием "Пони и Клайд", голова, забинтованная пыльной дорогой, клонилась к полуночи, а мои руки пианиста, высоко ценимые за находчивость в чужих карманах при смягчающих в вине обстоятельствах, задервенили.
  Режиссёром Никомуто ко мне была приставлена складной лестницей успеха, обливавшаяся в ванной по утрам холодным потом, машинистка-пофигистка Играна Снаскоку, на душевную рану которой наложили скобки, а потом вынесли за них.
  Мне нравилась её приземистая улыбка, сбегающая с губ в область уключины ключицы покатого левого плеча, напоминающего трамплин.
  Покладистая пообещала не выходить из себя и не входить без сигнала в моё сочинительское положение без согласования с японскими силовыми структурами.
  Эта (предположительно) девушка была не из тех, что потрясает кулаками в критических случаях, и не какая-то там неподъёмная, которую администрация на дух не выносит.
  Как сейчас помню, на ней был страховочный полюс с фельдиперсовыми чулками, от которых я поклялся освободить её по наработанной на стороне привычке при помощи демонтажа, понимая, что не нужно отдавать ей должное пока она сама об этом не попросит.
  Хорошо, что я предусмотрительно закрыл окно в будущее, не то бы она выбросилась в него с единственной целью разжижения мозгов.
  Ну, что я, не страдающий некрофилией, буду делать с обезнадёживавшим трупом без рижского бальзама?
  Уж лучше свидание вслепую с немой олигофренкой с заложеным носом в китайский ломбард на трафальгардской площадке для беспородных собак.