Александр Одоевский

(1802 – 1839)

  Сегодня – день рождения поэта-декабриста Александра Одоевского. Впрочем, в этот же день в 65-м году до Рождества Христова родился выдающийся римский поэт Гораций.
  Александр Иванович Одоевский – настоящий декабрист не только потому, что родился в декабре. Князь Одоевский, вступивший в Северное общество декабристов, в первых рядах появился на Сенатской площади и активно сопротивлялся властям, за что был отправлен на многолетнюю каторгу, а затем рядовым солдатом в действующую армию на Кавказ. Там он встретился с Лермонтовым. Стихи сочинял на ходу, изрекал их в устной форме. Друзья поэта фиксировали их.
 
  Евгений Евтушенко в стихотворении «Цветы в кандалах» цепко схватил основное у Одоевского, гениально переводя стрелки в наше время.
  Свобода грубо, грязно и неграмотно
  к нам, как землетрясение нагрянула
  (так предсказал в стихах князь-декабрист).
  Вы были юны, Александр Одоевский.
  Предсказывать есть риск, но не без доблести.
  Не слушать предсказаний – больший риск.

  Предсказывали Достоевский, Оруэлл.
  Мы заглушали маршами и хорами
  увещеванья роковые их…
  Мы все – детсад неслушания стадного,
  Бессмысленного бунта, беспощадного.
  Мы все – дантесы пушкиных своих.

  На роковой цифре «37», как и у Пушкина, часы его земной жизни остановилась. «Дантесом» для него в 1839 году стал малярийный комар. Как и другого его тезку – Александра Филипповича Македонского – поэта сразил малярийный микроб, выпущенный маленьким и гнусным насекомым. Такова горькая ирония судьбы.
  Когда человек уходит в вечность, большое значение приобретает его духовное творчество, поэтому для нас, его потомков, особую ценность имеют его произведения на эту тему. 18 апреля 1826 года, попав в 24-летнем возрасте в Петропавловскую крепость, он отразил свои переживания в стихотворении «Воскресенье»:
  Пробила полночь... Грянул гром,
  И грохот радостный раздался;
  От звона воздух колебался,
  От пушек, в сумраке ночном,
  По небу зарева бежали
  И, разлетаяся во тьме,
  Меня, забытого в тюрьме,
  Багровым светом освещали.
  Я, на коленях стоя, пел;
  С любовью к небесам свободный взор летел...
  И серафимов тьмы внезапно запылали
  В надзвездной вышине;
  Их песни слышалися мне.
  С их гласом все миры гармонию сливали,
  Средь горних сил Спаситель наш стоял,
  И день, блестящий день сиял
  Над сумраками ночи;
  Стоял он радостный средь волн небесных сил
  И полные любви, божественные очи
  На мир спасенный низводил.
  И славу вышнего, и на земле спасенье
  Я тихим гласом воспевал,
  И мой, мой также глас к воскресшему взлетал:
  Из гроба пел я воскресенье.

  Что ж, как говорил другой русский поэт, «чем ночь темней – тем ярче звезды, чем глубже скорбь – тем ближе Бог». В те же годы Александр Иванович создал еще одно молитвенное произведение о смысле скорбей, ведущих нас в Царство Божье:               
  Что мы, о Боже? – В дом небесный,
  Где Сын Твой ждет земных гостей,
  Ты нас ведешь дорогой тесной,
  Путем томительных скорбей,
  Сквозь огнь несбыточных желаний!
  Мы все приемлем час страданий
  Как испытание Твое;
  Но для чего, о Бесконечный!
  Вложил Ты мысль разлуки вечной
  В одноночное бытие?

  От себя добавлю: пожалуй, земная наша жизнь завершается не точкой, и даже не многоточием, а знаком вопроса. Как у Пилата: «Что я сделаю с Иисусом, называемым Христом?» Распну или приглашу в свой сердечный дом? От правильного ответа на этот вопрос зависит приглашение нам от Бога, как сказал Александр Одоевский, «в дом небесный, где Сын Твой ждет земных гостей».
  И в заключение процитирую свое четверостишие:
  Благодати Господней чаша –
  Основание для восторга:
  Если Бог будет в сердце нашем,
  То и мы будем в сердце Бога!