на каждый твой

Смеясь, расстаться - что могло быть проще. Тем более, что фарс случился раньше
трагедии, чахоточной и тощей, смешной до колик, до костей озябшей.
Я так старался - суеверным зверем попасть на каждый твой кинжал и выжить.
Истечь стихами, кровью лицемеря. Всё для тебя, единственной бесстыжей.
Не так уж важно, что ты попросила. Важнее то, о чём ты умолчала.
Святая власть, египетская сила - душа моя, начни, начни сначала.
Начать не кончить. Знать не понаслышке, как ни крутись под шпорами горластых
жрецов любви - последний гвоздик в крышку, последний долг беспозвоночной пастве 
отдать и вспомнить. Десять лет спустя. Не слишком высока цена за душу,
которую отмолят и простят, и вывернут венерин мех наружу.
И будет свет. Покой, очаг, и кров. Между железом и твоим жестоким,
но филигранным серебром оков - верней цепей распахнутые строки
извечной лжи, пленительного яда. Тебе не будет больно, я надеюсь.
Зверь укрощён, напоминает падаль. Не вывихнуть бы, хохотамши, челюсть.