Спровадье

Он увидел её впервые
пятидневной, в цветущем мае.
Когда солнца прищур в разрыве
облаков с теплотой внимает
оживление сил природы
и в травинке, и в старом пнище,
когда лучшее из породы
зарождение жизни ищет.

Он сказал, перейдя на «Вы» ей,
утопая глазах опала:
«Я Вас вижу сейчас  впервые,
но предчувствую, что пропал я».
В нежных чувствах тонул родитель
лучезарного проявления.
А она - новой жизни житель,
получала благословение.

Он, познавший сановность чина
и по службе бывавший гневным,
оробевшим стоял мужчиной
перед ангелом пятидневным.
И с тех пор,  провалившись в омут,
неземные питал к ней чувства:
восхищение и истому
нежно-гордостного безумства.

Когда дочь обвивала шею,
ещё больше вскипали чувства!
Грех, всех заповедей грешнее -
не признать их любовь искусством.
«Как же ты у меня красива!» -
он твердил и твердил ей это.
А она у него просила,
как у бога, всегда совета.

Из воздушки стреляли метко,
шли на сплаве в одной байдарке.
Он расстраивался, что редко
позволял ей дарить подарки.
Ещё жизнь всё несётся в спешке,
словно к выходу опоздала;
посидеть, болтать в  кафешке
вечно времени не хватало.

Вместе были в Париже, в Польше;
объяснялись в любви вот так:
- Папуль, я люблю тебя!
- Я тебя больше!
И шутил невпопад: «Чем собак».
Его, часто дурацкие шутки,
удивляли её чуть-чуть.
Но не в них, а в таких вот минутках,
прелесть встреч их была и суть.

Очень нежно при встречах папа
свою дочку всегда целует.
Ему нравится её запах.
А сегодня они танцуют...
Потому что сегодня свадьба.
Так должно быть и это круто.
Только папа назвал «Спровадьем»
свадьбу дочери почему-то.

Почему?
Для любого папы,
дочь - частичка его иллюзий.
Выдав младшую, папа, как бы,
переходит в разряд дедуси.

Это снова дурацкая шутка.
Жизнь ликует. Родятся дети.
Для короткого её промежутка,
из всех чувств на земле,
лишь любовь всех сильней на свете.