Меж братьев двух осталась я одна

Сытый голодного не понимает. Да и голодному сытого не понять. Даже маленькое различие — уже лавина безразличия. Сытый всегда живет сыто. Он на земле свой праздник заслужил. Ну а слабый он через одного манипулятор. Он еще жив и желает жить. Инстинкт сопротивления. Желает любой ценой выжить. И от сильного он, конечно, всегда зависит. Но в глазах доминирующего и сытого он вызывает только презрение. А у иных — садистское наслаждение. Им кажется, они так отличны. Да просто на разных качелях сидят. Судьба молниеносная переменчива. Качели качаются и вверх, и вниз. Фортуна судьбы изменчива. Другие молодые голодные придут. И сытого как грелку разорвут. Но этого пока не понимают. И сытостью своею наслаждаются. Насилием бездушия умиляются. Казалось бы, два брата-акробата. И разница в двенадцать лет. Казалось, будут помогать друг другу. А получается, что нет. Нет понимания и любви. Родные братья — и то враги. И даже в мелочи помочь — одно желание: только б сдох. Один. И где-то под забором. Все его страсти — не его забота. Мешает только жить достойно. Достала дурость идиота. И ненависть кипит и пенится. Не стану помогать бездельнику. И в детстве он со мною не водился. Я должен им давно гордиться. А я всю жизнь его стыдился. И чего это вы всю жизнь? С ним басюкаете да сюсюкаете. Мало ли он вам с мамой за всю жизнь нагадил. За отца вообще никогда не прощу. Живет только собственной жизнью. И только своими капризами. И после тяжелого похмелья обвиняет всех в эгоизме. А что он сделал для других? Всю жизнь гулял-бухал. Ни в чем себя не ограничивал. Когда уж мордой в грязь, то истерит и паникует. Вытаскивай его опять. Он всё, что любит, то и губит. И младшему перечить невозможно. Слова правдивы. Словно рубит топором. И прав по-своему. Сюсюкаем, бусюкаем. Живет как перекати-поле. И нет спокойствия нигде. И ничто нигде надолго не устраивает. Год пройдет — и вновь втихую опять срывается. Работа постылая его, как всегда, не устраивает. На конфликт намеренно нарывается. Найдет причину, чтобы раскодироваться. И с наслаждением в своем Багдановиче напивается. И ждет, чтобы его только жалели. Только одной его жизнью болели. Даже не подозревала, что у младшего на среднего ненависть такая необъятная. Слышать даже неприятно. Подавление на правах сильного. Отомстить наконец на правах всесильного. Больше не стану ему звонить и о брате говорить. Он от этого только взрывается. Что пошел ко всем чертям этот пьяница. И даже через телефонную трубку комната ужасом наполняется. Ни одна ошибка. Ни одна обида категорически не прощается. Конечно, потрясло и шокировало. И эти конические сюси-пуси. А ведь это банальная нежность к человеку, стоящему над бездной. Понятно решение больше не помогать. Оно ведь легче. И легче дышать. И только вызвало вдруг такую ненависть. И эту ненависть не остановить. И хочется бросить только трубку. Все обиды сердце не желает простить. И хвост этот грязный невозможно отрезать. В любовь между ними сегодня поверить нельзя. Казалось бы, братья родные. Роднее их нет на земле. И если претензии только предъявлять, то мира между ними никогда не видать. А малый как будто совершенно беснуется. Еще немного — и кажется, все вещи полетят на улицу. Да почему я все время виноват? И почему я всегда обязан о старом дураке заботиться? Да кто он мне? Ни брат. Ни сват. Он сам играет всем на нервах. Он сам в своей судьбе и виноват. И я вам больше не помощник. И не звоните никогда мне больше. Но эти муси-пуси всего лишь нежность к брату. И не больше. Он брат тебе. И как ни отрекайся. Останется он братом навсегда. Когда тебе было плохо, мы юсили и пусили. Чтоб только ты с катушек не слетел. Но благодарность, к сожалению, совсем не твой удел. Тогда и брат тебе был нужен. Пойми меня. Тебя не попрекаю. Хотя и мнение твое я все же уважаю. И все же все пошло не так. Подобными словами я разбудила зверя. У ненависти не стало ни начала ни конца. Звериность в нем разбушевалась. Меж двух огней. Меж братьев двух осталась. И знаю, если выживу, то может быть, и эти бури я переживу. Но как наладить то, что не налаживается? Избавиться? То значит обрекать на смерть. И говорить на похоронах фальшивые слова. Могла помочь. Да не смогла. И не смогли. Не берегли. И остальное. Бла-бла-бла. Заснуть не могу. Все думаю, думаю, думаю и никак понять не могу. Казалось бы, братья кровные, а между ними пропасть огромная. Одна только злоба и ненависть и бесконечные претензии друг к другу. Такой глухой ненависти кипят, и друг на друга только шипят. И ничего хорошего не могут вспомнить, что между ними было, как будто ничего и не было. Прожили даже в детстве в одной квартире как будто параллельно, про взрослую жизнь больше не говорю. Там вообще не пожелаешь такую братскую любовь даже врагу. И в чем причина я совсем и не пойму. Про элементарное уважение уж точно промолчу. Как бы они ни были различны, но уж точно нет между ними ничего личного. Ни сострадания, ни понимания, откровенно один негатив. Только позитивное расширяет сознание. При всех различиях одинаковы в одном, получается, оба узколобые, и слишком узок их мир, все слишком заужено, чтобы хоть что-то друг в друге понять, а не булыжники-обиды друг в друга бросать. И только ненавистью больной наслаждаться, и неумение, не желание в ограниченности своей признаться, и признать, что ты мой брат, и может быть, тоже перед тобою я не прав. Один хитёр, другой придурок. Но каждый по-своему недоумок. Одного простить уже почти невозможно, много дерьма он натворил. Другой просто умывает руки, мол, он просто мимо проходил. А ведь братья, казалось, должны быть так близки, словно сказочные две реки, ведь одна кровь в них течет, одни у них родители. Но примирения, видимо, никогда не произойдет. К сожалению, нет главного, нет уважения. Когда-то старшего заставляли с младшим водиться, но тому было некогда, бежал на тренировку. Когда вырастит, тогда он им и займётся и будет воспитывать. Только когда он вырос, младший стал без старшего легко обходиться, а когда старший упал, младший его не поднял, да надоели все его падения от алкоголя. Ну, старший озлобился, младший его просто возненавидел. И где должна была цвести любовь, ненависть одна торжествовала, и сама от себя устала. Еще до мамы да и после мамы деструкция в нашей семье восторжествовала. Между братьями только раздражение, зависть и ненависть. Одни бесконечные претензии, когда любовь искалечена, ничего хорошего, ни одного слова доброго. Казалось, взрослые давно мужики, а меряются между собой, как сопливые сосунки. И, кажется, больше уже никогда их по-настоящему не примирит, одна злоба да зависть за них говорит. Один припоминает всё время про свою недолюбленность, всё копается, ищет подтверждение, что младшего всегда больше любили и велосипед сразу по его желанию купили. И этот велосипед прямо-таки червоточина, и не хватает мозгов, что разница между ними в десять лет, просто тогда у родителей не было средств, а потом просто родители стали немного побогаче, вот и купили младшему велосипед на сдачу, да и забыл всегда тяжёлый и замкнутый на себе брат, как доил родителей до последнего, без всякого стыда и совести. Другой тоже в ответ только претензии бросает, как грязную тряпку в лицо. Мол, тот с ним никогда не водился и жил только своей никчемной жизнью, не пора ли на себя трезво посмотреть, и нет желания ему теперь на пьяную, вечно ноющую морду смотреть. Что заслужил, то и получил. И не надо вечно искать виноватых, и не надо больше такого брата. Вечный конфликт из старых обид, торжество грязи и клоаки, и нет и не может между ними быть волшебной и доброй сказки, все обиды прошлого простить и ничего не говорить, никем не манипулировать, а просто по-братски обняться. И топор вечной войны зарыть. Просто помолчать и гештальт этой вечной склоки зарыть. И на время хоть про себя успокоиться, и кто успешен, а кто неудачник, окончательно свести на нет. И понять по-доброму для себя, что каждый свой век проживает и доживает как может, и не надо упавшего добивать. Как ни открещивайся от него, а он твой единственный брат, и другого у тебя больше точно не будет, как и я для вас тоже, однако, единственная сестра. Пусть и не уважают так, как хотелось бы, но одна я у вас сестра. Но увы, не достучаться, когда двери сердца заперли на замок. И только слушаю песню холодного ветра, а счастья из нашего теплого дома кто-то навсегда уволок. Я родилась в том краю, где бить родителей табу. Но время чёрное пришло, и стариков не ставят ни во что.Глумятся и издеваются над стариками,Никчемные люди так видимо самоутверждаются и даже гордяться своею силой,хотя перед более значимой силой трусливы и мерзко бессильные,Такая оказия со средним братом произошла,от него отец прятался в грядках от него и конечно же не спроста,запугал он совсем стариков,разбегались они от него.А он даже никакого сострадания не имел,да и раскаяние для него были пустые слова.Клоп-тараканище власть возымел и всласть ею насладился,все должно быть только по его.А если он немного переборщил,так это ничего,это он просто напился,он всегда найдет себе оправдание и для других станет и белым и пушистым,это он так мстит что его не уважают,А уважение себе он грязным дебоширством себе возвращает.Бояться значит уважают.А потом проспится и конечно никакую вину на себя не принимает.И опять только грубо молчит,чтобы к нему даже не подходили,и опять копит мерзкие обиды,Чтобы в очередной раз взорваться и разнести все вокруг,чтобы никто даже к нему не придрался,даже не подумал к стыду и совести взывать,на всякие там манипуляции ему плевать,Он теперь всесильный и ему на правах его силы,все должны только угождать.И старая мать наливает ему в стакан молоко,а то перепил и теперь плохо ему.И продолжается это бесконечное дурное кино.А этот шаколенок страдает и от своих страданий ему хорошо, теперь уж точно его уважают.Как говорится добился своего.Даже кошки обходят его стороной,не мешают отдыхать.На остальное ему давно наплевать.