ППС патрульно-постовая служба

Вот и подошёл тот день, когда я сдал в отделе кадров своё милицейское удостоверение и взамен получил пенсионное  (аксакал-ярлык).
   - Поздравляю с выходом на заслуженный отдых! – мило улыбнулась девушка-кадровичка.
   - Спасибо! – улыбнулся я в ответ – Теперь и для меня муха в супе – уже говядина!
Мне вернули мою трудовую, военный билет, дипломы об окончании учебных заведений, которые я положил в свой видавший виды кожаный портфель, после чего направился в бухгалтерию за получением причитающегося мне выходного пособия.
Молодая расчётчица долго копалась в ведомостях, что-то перекладывала с места на место и наконец, испуганно взглянула на меня.
   - Извините, Сергей Борисович, что-то я не могу Вас найти, может ещё не успели ведомость подготовить?
   - Может быть, - согласился я с ней – тогда зайду попозже. Я уже повернулся, чтобы уйти, но вдруг меня осенило.
   - Леночка, а ты в какой ведомости меня ищешь? – поинтересовался я.
   - Как в какой? – искренне удивилась она – В общей, зарплатной.
   - Теперь ты меня там не найдёшь – подсказал я ей, - ищи меня в списках хламья.
Леночка недоумённо посмотрела на меня:
   - В каких списках?
   - Я же теперь пенсионер. Из общего списка исключён.
   - Ой, правда! – обрадовалась девушка – На Вас же теперь отдельная ведомость…
Но вот все формальности утрясены, больше меня с этой работой ничто не связывает. На душе лёгкая грусть. За плечами 32 календарных года (с учётом «северных» и службы в отдалённой местности – 46 лет общей выслуги). Получается, я пошёл работать уже в 4 года. Подивился сам себе. Дома раскрыл свою трудовую. Две записи привлекли моё внимание: 12 января 1984 года – «Принят на службу в органы внутренних дел». Приказ №…
В графе «поощрения»: «Объявлена благодарность за задержание вооружённого преступника». Приказ №…. Дата - 13 января 1984года.
Я задумался. Да, это действительно было в самом начале моей карьеры в милиции. Я совсем не собирался туда устраиваться, но сразу же после демобилизации в ноябре 1983 года меня пригласили в Отдел кадров МВД Бурятской АССР. Встретил меня полковник внутренней службы, плотного телосложения, с властным, суровым лицом.
Расспросил меня о себе, о моей службе и сразу, без обиняков предложил мне устроиться на службу в органы внутренних дел.
- Ты же пограничник, служил в войсках КГБ, охранял наши внешние рубежи – убеждал он меня. – Нам очень нужны такие люди, проверенные, на которых можно положиться. Не смотри, что время мирное, в нашей работе опасностей хватает. Милиция – это первая шеренга и последняя траншея, так же, как и у пограничников. Только на границе встречают открытого врага, а мы выявляем скрытых преступников, охраняем мирный покой наших граждан. И у нас гибнут люди. – Он помрачнел – Вот только недавно проводили в последний путь сержанта милиции Александра Ш. Погиб при задержании особо опасного рецидивиста, совершившего побег с колонии, где отбывал наказание. В общем, думай. Через три дня, если надумаешь, я тебя жду. – Он встал из-за стола, крепко пожал на прощание руку и подписал пропуск.
Через три дня я получил направление на прохождение медкомиссии и предписание в отдельный батальон патрульно-постовой службы милиции при МВД Бурятской АССР.
Заканчивался отведённый на стажировку месяц. Только что наступил Новый, 1984 год. В начале января я в очередной раз вышел на дежурство по охране общественного порядка. Не на самостоятельное, конечно. Всё- таки – стажёр. В этот вечер напарником у меня был младший сержант милиции Николай Доржиев. Экипировка была простая: радиостанция «Днепр», больше напоминающая кирпич (как по весу, так и по тактико- техническим характеристикам), свисток и нарукавная повязка. Оружие - штатный пистолет «ПМ» выдавался тогда только старшим патрульного наряда, которые несли службу в патрульных «УАЗиках».
Участок, который мы патрулировали, располагался в районе общежития тонко-суконного комбината, окружённого старыми домами и бараками, чьё население, в большинстве своём законопослушностью не отличалось. Да ещё, если учесть, что общежитие было женским, в его окрестности, как мухи на мёд слетались любители «слабого пола». Пьяные разборки, драки случались там практически каждый вечер. Изредка, по графику, патрульным милиционерам придавались в помощь члены ДНД (добровольной народной дружины), выделявшиеся руководством близлежащей кондитерской фабрики. Но они несли службу с постовыми до 22.00 часов, после чего расходились по домам, а у сотрудника милиции рабочий «день» заканчивался в час ночи.
И вот мы с Колей патрулируем участок, обходим вечерние, практически пустые улицы, продрогнув, заходим погреться в общежитие.    Там, несмотря на позднее время, постоянно теснился народ: местные «женихи», возвращающиеся со смены или наоборот, заступающие на неё девушки. В общем, весело. Бабуля-вахтёрша непреступной твердыней возвышалась за столиком у входа в святая–святых: жилую секцию девчачьего Рая.
Время шло, обстановка была на удивление спокойной и вдруг,  около 23.00 радиостанция, которую носил Коля, затрещала, захрипела и выдала:
«Внимание всем постам! Говорит «Терек»! (позывной дежурной части районного ОВД, к которому была приписана наша рота ППС). В 22.20 в районе улицы Столбовая, 27 (на границе нашего участка!) совершено разбойное нападение! Под угрозой ножа похищено пальто с меховым воротником, шапка из меха норки. Приметы преступников: двое мужчин, лет 25-30, одеты во всё тёмное. Прошу принять меры к установлению и задержанию указанных лиц. Кто принял?»
   - 214-й принял! – это Коля.
Мы торопливо направились в сторону совершённого преступления, прекрасно понимая, что времени прошло довольно достаточно для того, чтобы преступники могли скрыться с места происшествия, да и приметы их были, прямо скажем, далеки от совершенства: «одеты во всё тёмное». Да сейчас все так одеты!
Мы обходили улицу за улицей, внимательно вглядываясь в тёмные закоулки. Но в такое позднее время, да ещё в трескучий январский мороз на улице даже собаки не показывались. Наступила полночь. По радиостанции мы услышали чей-то доклад «Тереку» о том, что подозреваемые вразбойном нападении задержаны. Коля предложил выдвигаться в район центральной улицы, с которой нас должен был забрать «УАЗик» старшего патрульного наряда. Пересекая одну из улиц «Нахаловки», я вдруг случайно увидел в тусклом свете фонарного столба какие-то две тени. Что-то меня дёрнуло остановиться. Немного погодя из-за дома, в 100 метрах от нас показались два парня. Шли они не спеша, ничем не выделялись, но ведь что-то меня заставило задержаться! Я пригляделся. Точно! Один из них держал в руках какой-то свёрток.
   - Коля! – тихо окликнул я товарища.
   - Что? – тот уже приближался к «пятачку», с которого нас должны были забрать.
   - Коля, смотри! – я указал ему на парней, потихоньку от нас удалявшихся.
   - Двое! Что-то в руках несут! Может, те самые, по ориентировке?
   - Да ну, не может быть! – Коле явно не хотелось заморачиваться   с проверкой, служба практически закончилась – Ты же слышал, подозреваемые задержаны.
   - Ну, а всё-таки! – не отступал я – Считаю, надо проверить! Что они здесь делают, в это время!
   - Ну, ладно, - Коля вдруг решился. – Я за ними по улице, а ты вокруг домов беги, наперерез!
Мы сорвались с места. Обогнув дома по дворам, я выскочил на улицу, где по моим расчётам должны были в это время находиться неизвестные. Я не ошибся – парни стояли на тротуаре, а возле них был Коля. Увидев меня, они слегка растерялись. Одно дело, когда двое против одного и совсем другое – когда шансы уравнены. Но, надо отдать им должное – вели они себя достаточно спокойно.
   - Что это у вас? – Коля кивнул на свёрток в руках одного из парней.
   - Да вот, гуляли у товарища, подруга пальто забыла, уехала на такси. Вернуть надо.
   - Документы предъявите!
   - Да ты что, командир, - возмутился второй – мы их что, с собой носим? Пошли с нами, дома предъявим!
   - Ходить мы с вами никуда не будем, а раз нет при себе документов, вам придётся проехать с нами – Коля потянулся к рации, чтобы вызывать автопатруль и кивнул мне:
   - Досмотри!
Я подошёл к ближайшему парню, держащему пальто и попросил поднять руки. Тот молча повиновался. Но как только я, похлопывая его по бокам дублёнки, стал приближаться к талии, вдруг ощутимо напрягся, резко дёрнулся в сторону, одновременно пытаясь ударить меня кулаком в лицо. Я еле успел увернуться. В это время второй парень с силой толкнул Колю в грудь и бросился бежать. Тот за ним. Мой кинул пальто мне в ноги и тоже сделал попытку взять с места в карьер. Я ухватил его за ворот и тут же получил ощутимый удар в плечо!
   - Ах ты, гад! – вырвалось у меня. Это был первый случай за 5 лет после окончания школы, когда кто-то попытался меня ударить. Дальше я уже действовал на автомате. Рывок на себя, с одновременной подсечкой (пригодились уроки, которые проводил на корабле молодой командир БЧ- 2, рукопашник-любитель) и парень, барахтаясь, лежит на мёрзлой земле, а я заламываю ему руку к затылку.
   - Пусти, больно – скулит он.
Не выпуская руку, просто чуть ослабив захват, приподнимаюсь вместе с ним. Недалеко пыхтит Коля, старательно уминая лицом в снег попытавшегося бежать парня.
Из кармана задержанного вынимаю солидных размеров самодельный нож с наборной рукояткой.
Наша рация уже на все лады, завывая и хрипя, вызывала нас на связь голосом командира отделения (старшего патрульного наряда). Коля ответил и через две минуты мы уже грузили задержанных в «собачник» «УАЗика». В дежурной части, куда мы их завели по прибытию в ОВД, молодая женщина, сидевшая на стуле с заплаканными глазами, увидев парней, вскочила и радостно закричала:
- Это они! Они!
Мы с Колей написали подробные рапорта о проделанной работе, отдельно – о задержании подозреваемых и вскоре вместе с ожидавшими нас сослуживцами, загрузившись в набитый до отказа патрульный «УАЗ», разъехались по домам.
Ну, а через неделю, на общем батальонном разводе, заместителем Министра внутренних дел Республики был доведён приказ о зачислении меня  в  органы  внутренних  дел  с  одновременным    объявлением «благодарности».

Стоял обычный майский день. Солнышко припекало совсем по-летнему, что не так часто выдаётся в нашей суровой матушке-Сибири, не балующей нас теплом. Я находился дома, отдыхал после дежурства. Службу мы несли 4 через 2, т.е. 4 дня работали, 2 дня отдыхали. Ну, а чем заняться молодому, полному сил парню, у которого на тот момент не было девушки? Конечно - работой! Частенько ребята, также как и я – необременённые семьёй, чтобы скоротать вечер, добровольно выходили на дежурство. Руководство этому не препятствовало. Это даже официально называлось: «несение службы в счёт личного времени». Вот и в этот день, дождавшись 16 часов, я одел форму и прибыл в Октябрьский ОВД. Дежурный помощник с ответственным по ОВД офицером провели развод, довели ориентировки по совершённым преступлениям. Так как в этот вечер на службу вышло немало «добровольцев», все посты получились перекрыты сверх нормы. Старший патрульного наряда сержант милиции Василий Билибин (мой хороший друг), пригласил меня к себе, в автопатруль. Мы несли службу по своему маршруту, объезжая время от времени пешие посты, отмечая в служебных книжках постовых время и результаты проверки, по указанию дежурного по ОВД выезжая на различные мелкие происшествия. Вот и сейчас, около 19 часов дежурный вызвал нас на связь и попросил проехать по адресу: ул.Степная протока, д.№… Женщина обратилась с заявлением о пропаже зятя. Поехали по указанному адресу. Дом располагался под крутой горой, прямо на берегу протоки с одноимённым названием. Мы ещё удивились – как там живут люди, ведь каждый год в половодье протока широко разливается, выходя из берегов и дома, расположенные так близко к воде, должны неизбежно «тонуть».
Заявителем оказалась небольшая, сухонькая старушка. Подслеповато вглядываясь, пригласила нас в дом.
   - Что случилось, бабушка? – спросил её Василий, вежливо отказавшись от приглашения. Очень уж не хотелось входить в полуразвалившуюся халупу, когда на улице стояла такая теплынь.
   - Зять у меня пропал, Вася зовут. (Ишь ты, тёзка – усмехнулся Билибин) - Вышел вчерась после обеда, да так и не вернулся.
   - Может, уехал куда? – задал вопрос Юрка-водитель.
   - Да куда уехал-то, он в майке был, в тапочках. На двор вышел, прости Господи, да с концом.
   - А дочка-то твоя где? – спросил Билибин – Что ты-то так беспокоишься о зяте. Жена должна переживать.
   - Это Клавка-то? Шалава она, не жена. Хоть и дочка мне. Гулеванит где-то всю неделю. А Вася у меня молодец, всё время дома, помогает мне, старой. Был грех, выпили мы с ним вчерась по рюмочке. Ну, он-то побольше выпил, мне-то много и не надо. Вышел во двор по нужде, да и пропал где- то. Вот и решила в милицию позвонить, чтобы нашли, значит.
Пока Василий беседовал с хозяйкой, я подошёл к берегу реки. В вечернем солнце она переливалась разноцветными бликами. И тут я остолбенел! Прямо напротив меня, метрах в трёх от берега из воды торчала рука!
   - Мужики, гляньте-ка! – я обернулся к товарищам. Василий и Юрка подошли ко мне.
   - Ого! – воскликнул Юрка – Да, никак это пропавший зятёк!
   - Сейчас проверим – хмуро отозвался  Василий.
Мы с ним зашли в холодную воду. Глубина возле берега была совсем никакой, даже не доставала до колен. Тело утопленника чётко выделялось на тёмном илистом дне.
   - Берём! – скомандовал Василий.
Я ухватил тело под руки, Василий за ноги и мы, скользя на прибрежных камнях, с трудом выволокли его на берег. Веса он был приличного. Всё это время старушка недоумённо наблюдала за нашими действиями. После того, как мы достали труп из воды и положили его на песок, она медленно подошла, внимательно вгляделась в бледное, распухшее лицо утопленника и воскликнув: «Вася»! – рухнула без сознания.
   - Твою мать! – в сердцах выругался Василий – Не хватало нам ещё второго трупа.
Он набрал в ладони речной воды и плеснул старушке в лицо. Та медленно открыла глаза. Мы помогли ей подняться.
   - Вася! – вновь заголосила она, взглянув на лежащее на берегу тело зятя. Василий тем временем вновь вошёл в воду и с того места, откуда мы достали  несчастного  утопленника,  поднял  плетёную  корчагу, почти доверху набитую мелкой рыбёшкой.
   - Всё ясно, - мрачно сказал он – видно, решил проверить улов, да поскользнулся по пьяни на камнях. Может, ударился головой, а скорее всего, в таком состоянии был, что и подняться не смог, вот и захлебнулся. Ну, это уже вскрытие покажет.
   - Вскрытие покажет, что смерть наступила в результате вскрытия! – сострил не к месту Юрка.
   - Язык прикуси – недовольно повернул к нему голову Василий. Он подошёл к машине, вызвал по рации дежурного и доложил ситуацию. Дежурный обещал отправить по адресу участкового и мы, бережно сопроводив старушку домой, укрыв труп взятой у неё старенькой простыней, уехали по маршруту.
Весь оставшийся вечер я мысленно возвращался к случившемуся. Какая нелепая и глупая смерть! И ведь, скорей всего, виной здесь является алкоголь. Бедолага Вася! Мало того, что жена гулящая попалась, так ещё и сам от этого зелья жизни лишился. Не хотелось бы такой судьбы никому пожелать! Но жизнь есть жизнь. Она и не такие сюрпризы подносит. На следующий день эта история уже забылась.
В начале июня, перед разводом на службу, командир роты попросил меня зайти к нему в кабинет. Предложил присесть, повертел в руках карандаш, помолчал и вдруг спросил:
   - Ты дальше собираешься судьбу свою с милицией связывать или уйдёшь, когда контракт закончится?
Я, признаться, не ожидал такой постановки вопроса и слегка замешкался с ответом.
Командир, не дожидаясь, пока я соберусь с мыслями, продолжил:
   - Тут вот какое дело. Зам. начальника ОВД по оперативной работе попросил помочь уголовному розыску. Люди им нужны, примерно на месяц-два. Зашиваются мужики, сотрудников не хватает. С нашим руководством этот вопрос согласован. Разрешили выделить одного человека. Я решил – тебя. Ты парень, вроде толковый, думаю, смог бы им пригодится. Но, опять же - если решишь дальше служить, учиться, чтобы офицером стать, то эта практика тебе только на пользу пойдёт. Ну, а если желания продолжать службу дальше нет, то и смысл тебя туда направлять - тоже отсутствует. Работа без желания – это не работа, это принуждение. Так что скажешь?
   - Командир, я только с удовольствием – ответил я. – Насчёт учёбы – есть такая задумка, только вот как комбат к этому отнесётся. Скажет – не успел прийти и уже учиться намылился. Опасаюсь, что откажет.
   - Ну, комбата я на себя возьму. Походатайствую, если что. А если ещё и в розыске себя проявишь, думаю, будет дополнительный козырь. Комбат, действительно, с неохотой на учёбу отпускает. В батальоне постоянно некомплект. А его за это дело тоже вышестоящие начальники пинают. Ну, значит, всё, договорились. Сегодня на службу не выходи, отдыхай, а завтра с восьми утра – к заму. Доложишь, что прибыл для оказания помощи, ну, да там уже сами разберётесь. Всё, давай, счастливо! – он протянул руку. Я её пожал и вышел из кабинета.
Поработать в розыске вместе с операми! Это казалось очень заманчивым. Оперативники всегда были овеяны ореолом романтики и загадочности. Одно дело – раскрыть преступление «по горячим следам», с этим мы и сами справлялись неплохо (показатели нашей роты в этом плане были лучшими в батальоне). Другое – раскрыть преступление, совершённое в условиях неочевидности. Когда нет свидетелей, следов преступления, улик, в конце-концов. И вот с этими ребятами мне предстояло поработать в течение месяца или двух!
На другой день в восемь утра я уже стоял перед дверью заместителя начальника ОВД. Набрался храбрости, постучал.
   - Войдите! – раздался отрывистый голос.
Я вошёл. За столом сидел невысокий, сухощавый мужчина –бурят. В гражданской одежде. Но я уже знал, что спецзвание у него – майор милиции.
   - Товарищ майор! Младший сержант милиции Шубин прибыл согласно Вашего указания…
   - А, из ППС? Проходи, проходи! – заместитель встал из-за стола, подошёл ко мне, поздоровался за руку и предложил стул – присаживайся.
Я присел за приставной столик и пока озирался по сторонам, заместитель вызвал по прямой связи кого-то из подчинённых. Через минуту в кабинет вошёл небольшого роста светловолосый  парень.
   - Александр Иванович, - обратился к нему зам – знакомься, младший сержант Шубин, к тебе в помощь, как ты и просил. Это начальник уголовного розыска – обернулся он уже ко мне – капитан милиции Шумский. Александр Иванович.
Начальник ОУР изучающее посмотрел на меня.
   - Бери его, ставь ему задачу, в общем, занимайтесь – зам дал понять, что аудиенция закончилась.
   - Ну, пошли - кивнул мне Александр Иванович. Я поспешно вскочил со стула и вышел вслед за ним из кабинета.
   - Как зовут? – обернулся он ко мне.
   - Сергей – ответил я.
   - Ну, что, Серёга, поработаем?
   - Для того и прибыл – ответил я без тени рисовки.
   - Ну и замечательно! – Шумский открыл ключом двери в свой кабинет и пригласил войти. Кабинет (как впрочем и все в этом здании) не отличался ни размерами, ни обстановкой: пошарпанные, видавшие виды стол, шкаф, ряд стульев вдоль стены.
   - Присаживайся, я сейчас – Шумский набрал по телефону какой-то номер – Витя, зайди ко мне.
Вскоре в кабинет вошёл крепкого телосложения, высокий  парень.
   - Знакомься Витя, это Сергей. Будет твоим помощником на два месяца. Введёшь его в курс дела, определитесь по «глухарям» и вперёд, с песней!
   - За мной! – Виктор покинул кабинет Шумского. Я последовал за ним. Пройдя по длинному, узкому коридору, мы свернули налево и остановились перед дверью с цифрой 17, нарисованной мелом прямо на ней. Рядом с дверью висели самодельные таблички, с напечатанными на пишущей машинке фамилиями оперуполномоченных.
   - Это наш кабинет! – Виктор толкнул дверь. В кабинете находилось трое парней. В нос ударил застоявшийся запах табачного дыма, и ещё чего-то, что я не смог сразу разобрать.
   - Знакомьтесь! – Виктор подтолкнул меня в спину – Это наши опера: Коля, Цырен, Андрей. Группа наша официально занимается кражами, но работаем мы по всем преступлениям без исключения.
Мы познакомились. Парни оказались простыми, без какого-либо намёка на снобизм или высокомерие (всё-таки я был рядовым милиционером, а они – офицеры. Но различия этого в общении я так и не увидел за все два месяца моей работы в качестве «приданной силы»).
Как оказалось (к моему немалому разочарованию), в мои обязанности будет входить работа по выполнению тех мелочей, на которые необходимо, но жалко тратить драгоценное оперское время. А я-то, по своей наивности рассчитывал, что мне сразу доверят раскрытие какого-нибудь запутанного дела. Тогда я и понятия не имел об агентурной работе, был уверен, что оперативники работают только «личным сыском» и обладают исключительной интуицией, дедукцией и другими качествами «А-ля Шерлок Холмс».
Конечно, я выезжал и на места преступлений и на обыски и опрашивал потерпевших и возможных свидетелей по отдельным преступлениям. Но всё это было не то, о чём я когда-то думал. Постепенно слетала пелена романтики и я видел – с какой изнанкой жизни приходится сталкиваться каждый день этим простым и неприметным парням. Тяжёлый труд, ненормированный рабочий день, который зачастую переходит в ночь, изматывали и нервы и психику. Мне ведь тоже скидок не делали. И всё- таки я был в несравненно лучших условиях. Ведь я – «приданная сила», сегодня здесь, завтра вновь отбуду по месту постоянного несения службы. А эти парни изо дня в день, из года в год варятся в этом котле. Остаётся только посочувствовать их семьям. Теперь я уже знал все оттенки того запаха, который стоял в кабинете, когда я первый раз в него вошёл. Эта была смесь человеческой усталости, замешанной на остатках   закуски, когда после очередного раскрытия или наоборот, предваряя «мозговой штурм», опера «раздавливали» бутылочку-другую. Это запах крови и грязи на «вещдоках», изъятых с мест преступления и временно хранившихся в кабинете на стульях, шкафах, подоконнике и даже на полу. Запах слёз и горя, изливаемого потерпевшими и ненависти, исходящей от задержанных преступников.
Дни проходили за днями. Однажды я вернулся с какой-то организации, в которой произошла кража чего-то, где брал очередную, необходимую для раскрытия преступления бумажку. В кабинете находился Цырен. Напротив него сидел звероватого вида угрюмый мужик. Руки у него были скованы «браслетами».
   - О, Серёга! – обрадовался Цырен – Как ты вовремя! Ребята все на выезде, мне тоже надо срочно по одному делу с «терпилой» встретиться. А тут этого кренделя приходится допрашивать. Какой уже день с ним бьёмся, ничего не говорит! Посиди с ним пока, я быстро! – Цырен торопливо собрал какие-то бумаги со стола и убежал.
Я остался один на один с задержанным. Мужик этот проходил как подозреваемый в разбойном нападении с применением обреза. Задержать его задержали, потерпевшие его опознали, но обрез изъять не удалось и на все вопросы о нём мужик отвечал отрицательно. Мол, знать ничего не знаю, никакого обреза у меня не было и всё это оговор. Наши опера безрезультатно бились с ним уже третий день. Вот и сейчас он молча глядит на меня исподлобья. Я в ожидании кого-либо из оперов, перечитываю справку, которую только что доставил.
   - Слышь, начальник, как тебя? – это подозреваемый – Дай попить, в горле пересохло.
Я налил в гранёный стакан воды из стоявшего на подоконнике графина, протянул мужику. Тот двумя руками принял стакан, жадно глотая, выпил.
   - Благодарю – он вновь исподлобья взглянул на меня – курить, конечно, не дашь?
   - Почему не дам, кури, не жалко – я достал из кармана пачку сигарет, выудил из неё одну, протянул. Чиркнул зажигалкой. Задержанный глубоко затянулся, с наслаждением выдохнул.
   - Ладно, пиши! – вдруг обратился он ко мне.
   - Что писать? – не понял я.
   - Про огрызок пиши, так и быть, расскажу. Что зря время тянуть, самому надоело.
Я торопливо взял чистый листок сероватой бумаги из лежащей на столе пачки и стал от руки заполнять протокол допроса подозреваемого. Тогда, в те далёкие времена типография республиканского МВД не справлялась в полной мере с изготовлением бланков протоколов и сотрудникам различных подразделений частенько приходилось писать вручную.
Заполнив официальную часть, я приготовился записывать то, что собрался поведать задержанный. Все вопросы, ранее задаваемые ему изо дня в день мы выучили наизусть и поэтому он подробно рассказал мне - где он взял «огрызок» (обрез охотничьего ружья), как готовился к преступлению, как совершал его и самое главное – где спрятал тот самый обрез.
Я всё подробно записал в протокол, дал ему для ознакомления. Мужик внимательно прочитал, одобрительно хмыкнул и подписался.
   - Дай мне ещё пару сигарет – попросил он. – А то дачку не скоро принесут, а курево закончилось.
Разумеется, я не отказал ему в этой просьбе. Мужик бережно принял сигареты и положил их в нагрудный карман клетчатой рубашки. Через несколько минут в кабинет влетел Цырен.
   - Уф, ну вот и я! Как тут, всё нормально? – он с подозрением посмотрел на задержанного.
   - Всё нормально – успокоил я его. – На вот, почитай. Я допросил его, пока тебя не было.
Цырен взял протокол допроса и стал читать. По мере чтения, брови у него изумлённо ползли вверх. Наконец он закончил читать, ошалело взглянул на меня, потом на мужика.
   - Это что, правда? – недоверчиво спросил он.
Задержанный кивнул. Цырен увёл его в камеру, по возвращении с силой хлопнул меня по спине:
   - Ну, ты даёшь! Расколол такого гада! Как тебе это удалось?! Я смущённо пожал плечами и потупился…
Вечером, после выезда к схрону и изъятию обреза, в кабинете накрылась очередная «поляна». Опера уважительно поглядывали на меня и пили за моё здоровье и оперскую удачу.
   - Ну, что, Серёга, по-моему тебе можно уже и «глухаря» какого-нибудь поручить. Хватка у тебя, вроде есть – задумчиво произнёс Виктор – Андрюха, посмотри по своим материалам, что там у тебя подзависло и давай, пусть поработает  самостоятельно.
Я тихо «расцвёл».

Виктор не шутил. Уже на другой день Андрей протянул мне тоненькую папку.
   - Здесь «глухарь» по краже сварочного аппарата в ПМК. Преступление недельной давности. Посмотри, может, что свежим взглядом уловишь.
Я взял папку, раскрыл её. Ну, конечно, что ещё я ожидал увидеть – заявление о краже, опрос трёх человек, которые могли быть причастны к преступлению (у всех на период его совершения – алиби). Уяснив, что простым созерцанием бумажек я ничего не добьюсь, решил съездить на предприятие, которое располагалось на окраине города. С двумя пересадками (сначала на трамвае, затем на автобусе), добрался до нужного места. Первым делом зашёл к инициатору заявления – механику гаража. Представился, вкратце объяснил, что мне поручено дело о краже. Механик как-то вяло отреагировал на моё появление.
   - Вряд ли чего нового я могу рассказать – он пожал плечами, когда я попросил его ещё раз вспомнить, как он обнаружил исчезновение сварочного аппарата. – Я уже всё подробно объяснял вашему товарищу. Пришёл утром на работу, аппарат всегда стоял под окном моей кондейки. А тут гляжу – нет его. И на кого подумать – не знаю. Народу здесь из числа шоферов вертится немеренно. Да и тяжёлый он, зараза! Его же в одиночку не утянешь. Хотя, вещь, конечно, в хозяйстве нужная, а если к тому же умеешь пользоваться, то вообще –  незаменимая!
   - А сторож у вас имеется? – спросил я.
   - Конечно! В тот вечер Степаныч дежурил, он у нас мужик принципиальный, болт в кармане не даст вынести. Все машины, которые с территории выезжают – лично досматривает. Его за это мужики наши недолюбливают, зато руководству спокойнее, когда такой человек на посту. И вот, поди ж ты! Как раз в его смену!
Я попросил разрешения походить по территории колонны, пообщаться с работниками – вдруг, да кто-нибудь чего-нибудь видел.
   - Да беседуйте с кем хотите! – обречённо махнул рукой механик – Только, чую я, что дело швах, пропал наш аппарат с концами.
Целый день я потратил на то, чтобы изучить территорию ПМК, пообщался с водителями, с вахтой. Действительно, совершить данную кражу не представлялось возможным. Аппарат стоял в гараже, возле кондейки (как выразился механик). Сам гараж был как проходной двор, там постоянно кто-то находился. Стало быть, незаметно похитить аппаратуру никому бы не удалось. Остаётся одно – или ночью (тогда похититель должен быть в сговоре со сторожем, что, по словам механика было исключено), или в вечернее время, когда работники разъезжаются по домам. Поразмыслив, я этот вариант поначалу тоже отмёл. Механик уходит последним, он же запирает гараж, ключ сдаёт на вахту под роспись. И всё-таки какие-то сомнения в отношении второго варианта у меня оставались. Необходимо было выяснить – кто вечером выезжал с территории ПМК и вплотную заняться ими. Из опроса сторожа нарисовалась следующая картина - выезжали с территории три автомашины: автобус с рабочими  (отметаем),
«Волга» начальника (отметаем) и «Газ-63» с кран-балкой, прозванный в народе «воровайкой». Здесь мне показалось, что удача чуть улыбнулась.
  Очевидно же, что именно на «Газоне» и могли увезти сварочный аппарат, тем более, что поднять его стрелой труда не составит. Я начал осторожный опрос водителя «воровайки». Это был молодой парень, практически мой ровесник. Поняв, куда я клоню своими вопросами, он резко отрубил:
   - Напрасно стараетесь! Я здесь ни при чём. Да, я выезжал вечером на своей машине. Просто я её не ставлю в гараже. Руководство разрешает. Я её возле дома, где живу, оставляю. Потому что с утра мне по разным объектам надо, а если я буду до гаража добираться, то времени очень много теряется. И между прочим, в тот вечер, когда аппарат спёрли, я не один уезжал, а с механиком. Я его домой подвозил. Да и сторож у нас, знаете, наверное, - ни одной машины без досмотра не выпустит. Так что, не при делах я, командир.
   - А ты где живёшь? – поинтересовался я.
   - В 41-м. (Есть такой квартал в нашем городе. Спальный район).
   - Я тоже в 41-м. А ты где конкретно?
   - Рядом с нарколожкой  (наркодиспансер).
- Да ты что! – удивился я – Сосед, получается. Я тоже напротив наркологии живу. Ты, если домой поедешь, захвати меня. А то с пересадками добираться - часа два уйдёт. Время-то – час пик, сам понимаешь, все автобусы битком.
   - Конечно, подброшу – согласно кивнул парень. – Прямо сейчас можно и выезжать. Время-то – конец рабочего дня.
Я взглянул на часы. Действительно, стрелки показывали без десяти шесть. Вздохнув, я согласился. В дороге, ещё раз коснулись этой темы.
   - Ты не обижайся, - парень сосредоточенно вертел баранку – только ни хрена вы не найдёте этот аппарат. Кто-то с умом всё обставил. Мы с мужиками тоже этот случай обсуждали. Ни одной зацепки нет. Где искать, кого искать? Как можно было его из гаража умыкнуть незаметно от всех? Задача, однако!
Я промолчал. К сожалению, это была правда. Зацепиться было не за что.
На следующий день я отчитался о проделанной работе и признал, что ухватиться мне совершенно не за что.
   - Ладно, не переживай! – хлопнул меня по плечу Андрей. – Отсутствие результата – тоже результат. Я сам оттуда два дня не вылезал, всё, что можно обнюхал – всё без толку. Короче, ещё один «висяк». Хреново, конечно, на показатели раскрываемости влияет, но что сделаешь: не все преступления раскрываются.
Он взял у меня папку с материалами и забросил в сейф.
   - Ты, давай, лучше в дежурку спустись, там группу собирают на выезд, вроде труп в лесу нашли. Я бы сам поехал, но, понимаешь, свидетели по делу должны с минуты на минуту подойти
   - Конечно, съезжу – успокоил я его.
Дежурный, увидев меня, явно  обрадовался.
   - Давай, вместе с кинологом и участковым смотайтесь в лес, там мужика нашли, на дереве повесился. Посмотрите там, что к чему, а то у меня опергруппа на преступление уехала, послать некого.
Мы загрузились в старенький «Москвич» участкового инспектора и выехали за город, где в лесной зоне по сообщению от граждан находился удавленник.
На лесной дороге нас встретил пожилой мужчина лет 45-50.
  -Здравствуйте! – торопливо поздоровался он, когда мы остановились и вышли из машины – Это мы с другом обнаружили. Хотели на природе культурно посидеть, бутылочку приговорить, такую полянку хорошую нашли, глядь – вот он! За кустами на дереве висит. Мишка сразу в город поехал, вам, значит, сообщить, а я здесь ждать остался – словоохотливый мужичок провёл нас недалеко от дороги вглубь леса.
Действительно, сразу за небольшой полянкой, на сосне висел человек. Когда мы подошли ближе, по тяжёлому гнилостному запаху и внешнему виду трупа поняли, что висит он давно.
   - Что делать будем? – повернулся кинолог к участковому.
   - Сейчас осмотрим, я протокол составлю, да снимать будем. Не будет же он висеть здесь. Вот только на чём его везти? Ни в моём же «Москвиче». Придётся на время здесь оставить, потом какой-нибудь транспорт отправить.
Участковый присел рядом с сосной и морща нос от невыносимого трупного запаха стал составлять протокол. С этим делом он справился быстро, подозвал нас к себе и дал расписаться.
   - Ну, что, будем снимать? – он вопросительно взглянул на меня.
   - Ну, наверное, - я пожал плечами – а как?
   - Одному надо залезть на дерево и обрезать верёвку, а кому-то придерживать за ноги, чтобы не свалился на землю. А то грохнется, сломает себе что-нибудь, потом отписываться замучишься. Скажут – труп криминальный был, плохо осматривали. Муть, короче.
С этим доводом трудно было не согласиться.
   - Кто полезет? – кинолог взглянул на нас с участковым – Я сразу – пас. Высоты боюсь.
Участковый почесал в затылке.
   - Пусть розыск лезет – кивнул он на меня. Я тоже уже старый, куда мне по деревьям лазить…
Я не возражал. Участковый по моим понятиям, действительно, был в возрасте – тридцать два года! На целых десять лет старше меня.
   - Вы только меня до первого сучка приподнимите – попросил я. – И нож мне нужен, чем я верёвку резать буду?
  - Нож, это всегда пожалуйста! – участковый достал из машины самодельный нож, явно «зоновской» работы, протянул  мне:
   - Давай, забирайся, а мы его за ноги подержим.
Мужик, обнаруживший труп, крутился рядом и с любопытством наблюдал за нашими действиями.
С помощью коллег я взобрался на сосну и принялся пилить (по-иному не скажешь) верёвку. Очень сильно мешал нестерпимый трупный запах, поэтому я старался дышать как можно реже и маленькими глоточками.
Участковый и кинолог осторожно придерживали труп за ноги, готовые в любой момент подхватить падающее тело.
- Готово! – я перепилил последние волокна.
И тут, вместо того, чтобы аккуратно опуститься в руки сотрудников милиции, труп вдруг поплыл бесформенной кучей и осел на них кишащей червями трухой. Очевидно, висел давно и успел за это время основательно сгнить. Это надо было видеть! Яростно матерящиеся участковый и кинолог, с лихорадочной поспешностью сбрасывающие с себя одежду, густо осыпанную опарышами, надрывно блюющий от увиденного мужик  и я, как гордый орёл, восседающий на дереве и посматривающий на всё это безобразие с двухметровой высоты…
Через два дня после описываемых событий, пораньше освободившись с работы, я выносил мусор в контейнер, стоявший на небольшой огороженной площадке возле наркодиспансера. Высыпав ведёрко (пакетов для мусора в те времена ещё не существовало), я вдруг увидел знакомую машину с кран-балкой. Взглянул на номер – та самая «воровайка», которая меня подвозила. Ах, да, парень же говорил, что живёт рядом со мной. Но что это? Стрела крана задвигалась, стала подниматься вверх, к балкону второго этажа. На конце стрелы был закреплён сварочный аппарат! Вот это номер! Я, отвернув лицо, чтобы водитель меня не увидел раньше времени, подошёл к телефонной будке, расположенной напротив диспансера и набрал номер Андрея. На моё счастье он был на работе. Внимательно меня выслушав, Андрей попросил самостоятельно ничего не предпринимать и сказал, что сейчас подъедет. Буквально через пятнадцать минут к дому подлетел милицейский «УАЗик». Я подошёл к Андрею, который вышел из неё первым и осматривался по сторонам в поисках меня. «Воровайка» также находилась на прежнем месте. Надо было видеть лицо парня, когда он открыл нам дверь. За минуту оно успело сменить цвет несколько раз – сначала стало багрово-красным, затем  мертвенно-бледным.
Сварочный аппарат, обнаруженный нами на балконе, оказался тем самым, ворованным. Позже Лёха (так звали водителя) рассказал, что в тот злополучный день рабочие-сварщики взяли его в гараже, чтобы что-то приварить к воротам, каким-то образом умудрились напиться и чтобы не попасться на глаза начальству, тихо куда-то слиняли. Сварочный аппарат остался стоять за стеной гаража. Лёха всё это видел. На этот момент никого посторонних рядом не было. Решение пришло само. Лёха быстро погрузил аппарат в кузов, прикрыл его какой-то дерюгой и затем до самого вечера крутился в гараже, стараясь, чтобы как можно больше народу его увидело. После работы, дождавшись, когда народ потихоньку рассосётся, он сделал вид, что копается в машине и увидев, как механик запирает гараж, предложил добросить его до дома. Расчёт оправдался. Дотошный Степаныч, увидев, что в кабине рядом с Лёхой сидит механик, не стал досматривать машину и они благополучно выехали с территории ПМК. Наутро, протрезвевшие сварщики, хватившиеся своего агрегата, не признались в том, что они бросили его на произвол судьбы и всё свелось к тому, что он непонятным образом был похищен прямо из гаража.
Стоит ли говорить, что мой авторитет после этого случая, в глазах нашей группы неизмеримо возрос.
Утром, придя на службу, у входа в кабинет услышал громкий смех. «Что- то с утра мужики развеселились, не к добру, однако» - подумал я. Моя временная работа в уголовном розыске уже приучила меня к скепсису. Я толкнул дверь и вошёл в кабинет. Практически вся группа была в сборе, отсутствовал лишь Цырен. Парни успели основательно накурить с утра. У всех были весёлые лица. «Кто это их так насмешил?» - только подумал я, как получил ответ:
- А вот ещё была история (это Виктор). В прошлом году, зимой, поехали мы на охоту, в Прибайкальский район. Знакомый охотовед берлогу обещал показать. Лицензия на медведя у нас, естественно, была. Из ментов были мы с Цыреном. Он давно просился со мной, хотя охотничьего оружия у него ещё нет. Ну, просится человек, отчего не взять? С нами ещё два человека были, «гражданские». Добрались мы, значит, до Золотого Ключа, там нас уже охотовед ждал и мужичок с ним, на тракторе с прицепом. На другом транспорте по снегу, да ещё в тайге не проедешь. Перед выездом, как водится, «остограммились», забрались в кузов, благо, охотовед всех тулупами снабдил и в путь! Добрались быстро, трактор заранее развернули на обратную дорогу, тракторист в нём остался, чтобы двигатель время от времени прогревать, а мы дружно к берлоге двинулись. Для храбрости, естественно, ещё на грудь приняли. Пришли. Всё честь по чести: огромный сугроб под корневищем кедра, парок из него курится. Никто, кроме охотоведа до этого на медведя не ходил, но все из себя бывалых охотников изображают. Встал вопрос – как медведя из берлоги поднять? Теоретически всё ясно – взять хороший дрын и в берлогу его ткнуть, поворошить там, чтобы косолапого разбудить. А когда он полезет – завалить его из карабинов. Всё просто. Но! Несмотря на простоту, почему-то никто не горит желанием палкой в берлогу тыкать. Все желают только стрелять, да и то, с безопасного расстояния. И тут наш Цырен выдал: «А давайте, говорит, в берлогу стрелять»! Хотя у самого оружия нет, поехал- то с нами за компанию. Охотовед говорит: «Если мы медведя в берлоге убьём, мы его потом оттуда не достанем». Цырен ему: «А вы не в медведя, вы поверх берлоги, чтобы наш бабагай («медведь» бурятск.)  проснулся».
Идея всем понравилась. Столпились дурни у берлоги и грохнули залпом! Мать моя! Как он поднялся! Такого кросса по пересечённой, да ещё заснеженной местности я никогда не видел! Впереди двое «гражданских», за ними охотовед, за охотоведом наш Цырен, а я ближе всех к берлоге стоял, поэтому бежал последним. Несёмся к трактору, главное – молча, как будто языки проглотили. Цырен у нас маленький, тулуп на нём большой, он от других сильно отстал, но бежит, только полы тулупа заворачиваются! Подбегает к трактору, мужики уже в кузове нетерпеливо вертятся, пытается с разбега забраться в кузов – ан, не тут-то было! Тулуп тяжёлый, к земле тянет. Подпрыгнул, руками за борт ухватился и завис, только ногами дрыгает. Я в это время с разбегу, пытаясь ему помочь, подхватил под подмышки, чтобы, значит, перебросить через борт, а он как заверещит: «Бабагай, я не стрелял! Бабагай, я не стрелял»!
В кабинете грохнул смех. Хохотали до слёз. В это время в кабинет вошёл Цырен. Глядя на нас и не понимая причину смеха, он вопросительно взглянул на Виктора, который единственный сохранял серьёзное выражение лица.
   - Что у вас тут случилось? – спросил он. Новый взрыв хохота был ему ответом.
   - Да так, - невозмутимо ответил Виктор. – Рассказал мужикам, как мы на охоту ездили.
С тех пор Цырена за глаза стали называть «бабагай»…
Так вот, отсмеялись мы, пошли на планёрку и в это время звонок Шумскому – убийство! А дежурный опер, как всегда уже с утра пораньше на каком-то происшествии.
   - Так, Цырен, Сергей, давайте на выезд! – распорядился наш начальник. Мы сорвались с места.
Однако, сразу выехать не удалось. Ждали прокурорского работника. Благо, прокуратура располагалась неподалёку и заезжать за ним было не надо. Но вот в дежурную часть заглянула молоденькая девушка:
   - Я с прокуратуры. Следователь-стажёр  Ткачёва.
Эксперт-криминалист, здоровый, толстый дядька, только хмыкнул, глядя на её коротенькую юбку.
Прибыли на место. Нас встретил участковый. Возле него стояли две бабули – пригласил для участия в процессе, как понятых. Видно  было, что они горят желанием поскорее войти в квартиру, где совершено преступление. Но им пришлось подождать. Первой вошла наша СОГ (следственно-оперативная группа). Участковый между тем  пояснял:
   - Труп обнаружила племянница покойного. Он приходится ей дядей. Она всегда утром приходила, чтобы проведать его, узнать – не нужно ли чего? Дядя жил один, в возрасте уже, болел часто. А сегодня пришла, дверь открыта, в квартире всё перевёрнуто, дяди нет. Обнаружила его мёртвым в ванной, сразу позвонила в милицию.
   - Где она сама? – спросил Андрей Петрович (наш эксперт-криминалист).
   - На кухне сидит, плохо ей.
Мы приступили к осмотру. Труп лежал в ванной, залитой до самого верха водой. Очевидно, заливали кипятком, потому что тело убитого, находившегося в одних трусах, практически сварилось. На поверхности воды блестели жировые пятна. Ощущение было, что погибший лежит в слабом бульоне.
Молоденькая девушка-стажёр (ну, прокурорские, догадались же отправить её одну!), побелев лицом, повернулась к Андрею Петровичу и, запинаясь, спросила:
   - И что теперь делать?
Андрей Петрович, задумчиво посмотрел на тело в ванной, затем перевёл взгляд на будущего следователя прокуратуры и ответил:
   - Что делать, спрашиваешь? Беги на кухню, за ложками, похлебаем, пока горячее!
Его чёрный юмор сыграл с ним злую шутку. Девушку сотрясли рвотные позывы и светлые полотняные брюки нашего эксперта-криминалиста вмиг окрасились остатками её  завтрака…

На следующий день командировка моя закончилась. Два месяца пролетели как один день. Я вновь вернулся в роту и приступил к несению патрульно-постовой службы. Но эти два месяца работы с операми только укрепили моё желание поступить в школу милиции и стать офицером. Я написал на имя командира батальона соответствующий рапорт и заручившись его ходатайством, обратился в отдел кадров МВД. Мой рапорт приняли, объяснили – какие документы необходимо собрать для поступления и посоветовали поторопиться: сроки формирования дела кандидата на учёбу поджимали.
Служба между тем продолжалась.
В один из вечеров, я осуществлял дежурство на знакомом мне участке в районе расположения общежития тонко-суконного комбината. Совершив очередной обход территории, я заглянул в общежитие, присел на стул в уголке, вытянул натруженные от ходьбы ноги. «Отдохну минут 5 и вновь на обход» - подумал я.
Входная дверь в общежитие с шумом отворилась. В холл вошла неопрятная, раскосмаченная женщина. Под глазом у неё наливался лиловым цветом свежий синяк. Я её уже хорошо знал. Обитательница одного из бараков «Нахаловки», - Дунька с Силикатки, как её звали местные жители. Эта Дунька и её великовозрастный оболтус сынуля, нигде не работающий, дважды судимый, славились неумеренной любовью к потреблению горячительных напитков и скандалами, которыми неизменно оканчивалось потребление  оных.
Увидев меня, сидящего на стуле, она неизвестно почему обрадовалась:
   - Ага, сидишь! – воскликнула Дунька – А я сколько раз говорила участковому, что убью его! Всё! Пошли, я ему голову отрубила!
Бабуля вахтёрша тихо вскрикнула. Находившиеся в холле посетители и проживавшие в нём девушки враз замолчали и обернулись в нашу сторону. Наступила зловещая тишина. Дунька обернулась к вахтёрше и пьяно оскалившись повторила:
   - Всё! Закончились мои мучения! Отрубила ему голову! Ну, - повернулась она ко мне – пошли, что ли…
Я встал. Вахтёрша с ужасом глядела на меня. Откровенно говоря, я и сам слегка растерялся. С такой ситуацией мне сталкиваться ещё не приходилось. Что сейчас сделать в первую очередь – вызвать опергруппу, скорую помощь? Пригласить понятых? Все эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове. Но что-то сдерживало. Конечно, от Дуньки всего можно было ожидать. Даже того, что в пьяном угаре, поскандалив с сыном, она могла отрубить ему голову. Но с другой стороны, дилетант, каковым несомненно она являлась, при совершении такого вида убийства, обязательно испачкался бы кровью с ног до головы. Одежда же Дуньки была хоть и грязная, даже засаленная, тем не менее, следов свежей крови на ней не наблюдалось.
   - Ну, пошли, посмотрим, что ты натворила – я принял решение для начала осмотреть квартиру, где проживала Дунька и дальше действовать в зависимости от результатов.
Её барак располагался в глубине переплетённых между собой хаотичных улочек и тупичков «Нахаловки». Дома, очевидно, строились ещё до войны, без учёта какой-либо планировки. Затем город постепенно разросся, появились новые, современные застройки, которые и «поглотили» эту слободку. Обитатели её жили надеждой на возможный снос их халуп и благоустройством своих улочек не занимались. Кучи мусора, помои – всё это вываливалось и выливалось прямо у ворот домов и издавало тяжёлое зловоние.
Мы вошли в подъезд Дунькиного барака. Запах мочи, кошаков  и
нечистот плотно стоял в воздухе. Я шёл первым, Дунька молча сопела за моей спиной. Дверь в её квартиру была приоткрыта. Я с осторожностью вошёл и остановился у порога. В квартире стояла непроглядная темень.
   - Свет включи – негромко попросил я Дуньку. Та прошмыгнула вперёд и зашуршала руками по стене. По горлышко в пыли, словно в майке, лампочка тускло осветила её жилище. Грязь, запустение, стол, на котором вперемежку с пустыми бутылками и остатками закуски лежал худой, облезлый кот непонятной расцветки. Трупа не было.
   - Ну и где тело? – обернулся я к Дуньке.
   - Вон он, на кровати валяется – кивнула та на ситцевый полог, отгораживающий «спальню».
Я подошёл к кровати, отдёрнул занавеску. Прямо поверх покрывала, в одежде, в грязных ботинках, на постели лежал пьяный сын Дуньки. Живой, с головой, торчавшей на худой, жилистой шее. Я толкнул его в плечо. Тот всхрапнул и тут же открыл глаза. Увидев человека в милицейской форме, приподнялся, сел на кровати, недоумённо глядя на меня.
   - Что случилось? – хриплым со сна голосом спросил он.
   - Да вот, маманя твоя сообщила, что голову тебе отрубила, пришёл полюбоваться твоим телом – не удержался и съязвил я.
   - Голову? Мне? – он перевёл осоловелый взгляд на Дуньку.
   - Да, сказала! – неожиданно визгливо заверещала та – Иначе бы ты не пришёл! А он меня ударил! Вот! – она вытянула лицо и ткнула пальцем себе под глаз, в свежий фингал.
Продолжавший сидеть на кровати её сын, ошалело помотал головой, словно пытаясь сбросить давившую на него тяжесть и ещё раз переспросил:
   - Я не понял. Она что, голову мне отрубила?
   - Ну, да. С её слов.
   - Ах, ты, коряга старая! – парень внезапно вскочил с кровати, но не удержался на ногах и вновь завалился на неё «пятой точкой».
Тем не менее, Дунька среагировала мгновенно – выскочила за дверь, поливая нецензурной бранью как своего непутёвого сынка, так и меня впридачу.
   - Так, - дождавшись, пока стихнут её вопли, я присел на стоявший возле кровати табурет – а теперь объясни мне, что произошло. Это ты ей фонарь засветил под глазом?
   - Ну, я – неохотно признался парень. – А чего она… Я на похмелье себе оставил стаканчик. Всё честь по чести. А эта карга, – он грязно выругался - выдула его. Ведь знала же, что это моё! Жадоба силикатская!
   - Да, весело вы с мамой живёте – посочувствовал я. – Но, если она сейчас заявление на тебя напишет, придётся тебе со мной прогуляться.
   - Не напишет – парень нахмурился. – Знает уже, что я ей после этого так навешаю…
   - Ну, ты даёшь! – возмутился я – Это же твоя мать, в конце-концов!
   - А, мать… - парень скривился. – Какого хрена они меня с батей рожали? Ведь оба алкашами были. Батя так и загнулся от водки. Думаешь, мне самому такая житуха нравится?
   - Ну, так не пей, кто тебя заставляет! – не удержался я.
   - Гены… - парень устало махнул рукой – Это уже всё. Меня уже не переделаешь – он встал с кровати и прошёл к столу. Поднял одну, вторую пустые бутылки, покрутил их, понюхал и с досадой вернул на место.
   - Слушай, выручи, займи рубль на опохмелку! – взмолился он.
   - Вот здорово! – удивился я его наглости – Я тебе не монетный двор. Да и были бы деньги – не дал. Работать иди, вон какой лоб вымахал!
   - Какая работа, ты чё, начальник? – в свою очередь удивился он – Я же вор. Две ходки за спиной. Меня же на киче опустят, если я работать пойду.
   - Ну, это уже твои проблемы – я тоже поднялся. – Ладно. Мне с тобой тары-бары разводить некогда. Предупреждаю – если снова будешь свою мать бить, смотри…
   - Да, ладно, всё пучком будет – парень махнул рукой. – Сейчас прибежит, да ещё с бутылкой, вот увидишь.
Но я не стал дожидаться «счастливого» финала этой семейной истории. Меня ждали вечерние улицы.

В один из вечеров мы сидели в Ленинской комнате ОВД. Вместе с нашей ротой находился взвод вневедомственной охраны – развод на службу у нас был совместный. Руководство где-то задерживалось. В комнате стоял лёгкий гул. Кто-то травил анекдоты, кто-то о чём-то спорил. Кто просто молча сидел, погружённый в свои мысли.
Но вот распахнулась дверь и в Ленкомнату быстрым шагом вошли наши командиры (ППС и ОВО), дежурный и ответственный по ОВД.
   - Так, - ответственный заглянул в какую-то бумажку. – Необходимо помочь сотрудникам уголовного розыска в задержании преступника. Требуются четыре человека. Два с ППС и два с ОВО. Желающие есть?
Зря он это спросил. Тут же взметнулся лес рук. Конечно, чем «пинать воздух» на посту, лучше поучаствовать в опасном мероприятии, пощекотать себе нервы.
Ответственный окинул взглядом добровольцев и повернулся к нашим командирам:
   - Решайте сами.
Командир взвода ОВО назвал две фамилии. Встали два здоровых парня и подошли к столу. Наш командир тоже окинул всех взглядом, почесал за ухом карандашом, сделал какие-то пометки в блокноте и вызвал меня вместе с младшим сержантом Климовым. Мы тоже встали и прошли к столу.
   - Так, - ответственный от ОВД записал наши фамилии в свою тетрадь и, сказав дежурному, чтобы развод провели без него, вместе с нами зашагал в подразделение уголовного розыска. Надо ли говорить, что меня встретили как родного!
   - Так, Серёга, пойдёшь со мной – Виктор сразу же сделал успокаивающий жест рукой в сторону зашумевших сотрудников. – А твой товарищ… - он оглядел оперов – вместе с Цыреном.
Двух милиционеров ОВО также быстро распределили в группы.
Все быстро покинули кабинет. Мы тоже поспешно зашагали по лестнице.
   - Витя, ты хоть расскажи мне, что произошло, что мы должны делать-то - на бегу спросил я.
   - Одного типа надо задержать. Ещё тот крендель! Подозревается в совершении ряда тяжких преступлений – там и грабёж и нанесение тяжких телесных повреждений. И это только то, что нам точно известно. Не исключено, что и дополнительно что-нибудь вылезет – он целый месяц в розыске уже. А сегодня поступила информация, что он должен домой наведаться. Вот только к кому, неизвестно. Жена по одному адресу прописана, родители по другому, есть ещё любовница, к которой он тоже неровно дышит. И к кому он на этот раз заявится – хрен его знает! Поэтому решили засаду на него по всем адресам устроить, а людей, как всегда, не хватает. Вот и решили в срочном порядке вами усилиться.
   - А мы где с тобой будем находиться? – спросил я.
   - Мы у его родителей. Вернее, не у них, а рядом с домом. Если появится - будем задерживать. Это даже и к лучшему, что ты в форме. Может это в какой-то мере его образумит. Потому что… - он замолчал и взглянул на меня.
   - Что? – уловил я нехорошие интонации в его голосе. Виктор тяжело вздохнул:
   - Потому что он боксёр. И очень хороший. Можем так нарваться, что мало не покажется. Вот я и говорю – вдруг вид милицейской формы его остановит. Хотя, такого, как он, вряд ли… Знаешь, что – оживился он – если он появится у нас, поступим следующим образом: дождёмся, когда войдёт в квартиру и затаимся в подъезде. Долго он там всё равно не будет: помыться, перекусить, переодеться. А вот как выйдет, спустится по лестнице в подъезд – я ему сразу в лоб засвечу, а ты в пах пинай! Главное, его на землю уронить успеть, а там-то мы с ним справимся!
   - А почему его не взять в квартире? – удивился я.
   - А пустят ли нас туда сразу? – ответил Виктор – Конечно, же, нет. А пока мы под дверью будем топтаться – он или через балкон уйдёт (второй этаж) или успеет приготовиться, чтоб через нас пробиться. Оно нам надо? Так что будем действовать по моему сценарию.
Я признал его правоту. Подставляться под кулак боксёра как-то не улыбалось. Романтика участия в задержании преступника вмиг улетучилась.
Мы просидели в засаде почти всю ночь. Под утро за нами заехала дежурная автомашина. Водитель хмуро сидел за баранкой.
   - Что случилось, Петя? – спросил Виктор.
   - Да ушёл этот гад! – ответил тот.
   - Как ушёл?! – вырвалось у нас двоих.
   - Да очень просто! – Петя выругался – Он к жене почти под утро заявился. Наши ребята решили его тёпленьким взять. Подумали, раз жена на пятом этаже живёт – никуда он не денется! Позвонили в квартиру. Жена его спросила – кто? Они представились. Ежу понятно, что надо быть в готовности, если сразу не открывают. А они расслабились. Дверь распахнулась, этот гад вылетел, одному в челюсть, другому в кумпол. Те брык – и в отруб! А он ушёл…
   - Ничего себе! – удивился Виктор – и что с мужиками, всё нормально?
   - Какое там! – Петя резко крутанул руль на повороте – У Димки перелом челюсти, а у парня с ОВО, что с ним был – сотрясение мозга средней степени тяжести. Оба в больнице…
Мы молча переглянулись с Виктором. Такой исход мы примеряли на себя. Нет, хорошо, что он решил идти не к родителям, а к жене…
P.S. А боксёра всё-таки задержали. Через неделю. При задержании он оказал сопротивление, в связи с чем у него оказалось сломано два ребра и выбито три зуба. Задержавшие его сотрудники «обделались» синяками…

Сдаём дежурство. Командир роты записывает в свою учётную тетрадь данные результатов нашей службы: сколько задержано и передано автопатрулю или спецмедслужбе лиц, находящихся в состоянии алкогольного опьянения, задержанных за мелкое хулиганство, участие в раскрытии преступлений. Но вот всё учтено, записано, сверено с медицинским вытрезвителем, дежурной частью, радиостанции уложены в сейф – можно разъезжаться по домам. Водители выкрикивают маршруты следования и каждый определяется – с кем и куда ехать. Я отдежурил четыре дня и впереди у меня два заслуженных выходных. В это время ко мне подошёл один из водителей – Ванька Буянтуев и подмигнув хитрым глазом, отзывает в сторону.
   - Серёга, ты ведь завтра отдыхаешь? - заговорщицки спрашивает он меня.
   - Да, а что? – отвечаю я, прокручивая в уме возможные варианты предложений: от замены дежурства до совместной  выпивки.
   - У меня девчонка есть знакомая. У неё муж завтра дежурит по части, он прапором служит. Приглашает вечером. У неё подруга есть. Правда,  тоже замужем, но муж то ли в отъезде, то ли на дежурстве ночном. Ты как в этом плане?
Я поразмыслил. В выходные заняться особо нечем, постоянной подруги у меня нет. Почему бы и не согласится? Смущало только одно - Ванька особой красотой не блистал: небольшого роста, кривоногий, с вечно прищуренными узкими глазами. Вдруг и подруги у него такие же? Хотя, с другой стороны, Ванька, будучи бурятом, всегда предпочитал иметь в подругах русских девчонок… А, была не была!
   - Согласен! Где и когда? Ванька оживился:
   - Завтра вечером, часиков в шесть. Встречаемся на «Саянах». Отсюда недалеко. С тебя «пузырь». С меня тоже. Закуска – на девчонках. Хата тоже на них. Давай, до завтра!
Мы пожали друг другу руки и расстались.
На другой день, дождавшись вечера, я встретился с Ванькой на остановке
«Саяны». У каждого в руках был аккуратный бумажный свёрток, в которых непосвящённый вряд ли бы опознал две бутылки водки.
   - Готов? – Ванька весело подмигнул мне.
   - Я-то готов. А как твои пассии?
   - Ждут с нетерпением!
   - Ну, раз ждут, не будем утомлять ожиданием!
Идти, оказалось, недалеко. Квартира Ванькиной знакомой располагалась на втором этаже. Дверь открыла симпатичная русская девушка. Увидев нас, она улыбнулась и пригласила войти.
В узкой прихожей Ванька притянул её к себе, поцеловал в щёку и обернувшись ко мне, с довольными нотками в голосе произнёс:
   - Знакомьтесь! Это Света, моя подруга! Правда, почему-то  замужем!
Света шутливо замахнулась на него рукой. Ванька ловко уклонился и сбросив с ног туфли, проскочил в комнату.
Я представился хозяйке и разувшись, последовал за ним. В комнате, на диване сидела симпатичная девушка в облегающем платье с глубоким вырезом на груди.
   - Знакомьтесь! Это Марина, моя подруга – представила  Света.
Как оказалось, Марина проживала в этом же доме, в одном подъезде со Светой, только на четвёртом этаже. Мужья у них служили прапорщиками в одной войсковой части и получилось так, что оба они сегодня оказались в суточном наряде. Чем их жёны и не преминули воспользоваться.
Стол на кухне уже был накрыт. Мы достали свой «взнос». Открыв первую бутылку водки, Ванька наполнил рюмочку, встал из-за стола, ненадолго вышел в прихожую и вернулся оттуда в старой фуражке Светиного мужа, надетой на голову задом наперёд. Никто не засмеялся, хотя Ванька выглядел очень комично – обряд есть обряд. Он подошёл к открытой форточке, что-то пошептал и выплеснул водку в окно. Затем снял фуражку, присел к столу и весело обратился ко всем сидящим:
   - Ну, что, начнём водхам пить, земля валяться, с чужой бабой целоваться!? Первую бутылку мы «уговорили» очень быстро. Всем стало весело. Ванька уже вовсю обнимался с хозяйкой. И тут вдруг раздался звонок в дверь. Сразу наступила тишина. Мы посмотрели на Свету. Она недоумённо пожала  плечами:
   - Не знаю, кто это может быть. Никого не жду.
Звонок повторился. Света потихоньку вышла в прихожую, заглянула в «глазок» и так же осторожно вернулась обратно.
   - Маринка, это твой! – страшным шёпотом сообщила она.
Марина побледнела и схватилась за грудь. Мы с Ванькой среагировали мгновенно. На цыпочках вышли в прихожую, схватили свои туфли и молча ринулись в зал. Там Ванька, распахнув балконную дверь, взобрался на перила и по небольшому карнизу, держась только за ему видимые шероховатости стены дома, пробрался на соседний балкон. Похоже, его совсем не смущало – что могут подумать хозяева этого балкона, окажись они в этот момент дома. Благополучно приземлившись на соседней территории, он призывно махнул мне рукой. Но я такого фокуса повторить не решился, поэтому вернулся в зал и приоткрыв дверь в спальню, притаился за ней, решив: будь что будет!
Света тем временем открыла дверь. Слышно было как возмущённый мужской голос начал что-то выговаривать ей, затем Марине. Марина молчала, зато Света тут же взяла инициативу в свои руки и «наехала» на потенциального рогоносца. Вся её тирада свелась к тому, что мужики целыми днями на службе и почему же их жёны не могут позволить себе небольшой девичник, чтобы в кои-то веки отдохнуть от домашних забот! Тот не выдержал такого напора и поспешно ретировался. Марина ушла вслед за ним. Света закрыла за ними дверь и вошла в зал.
   - Эй, где вы там? Вылезайте, опасность миновала!
Я вышел из спальни. В проёме балконного окна показалась плутоватая морда Ваньки. Он спрыгнул сначала на балкон, затем вошёл в зал и спросил Свету:
   - Ну, что, всё в порядке? Отбой тревоги? Света виновато развела  руками:
   - Маринкин муж подменился с кем-то на дежурстве и вернулся домой. Как всегда – не вовремя! Весь вечер испортил, балда!
Я тем временем подошёл к столу, наполнил гранёный стакан водкой и залпом выпил. Света и Ванька с удивлением смотрели на меня.
   - Ну, вы, даёте! – только и смог я произнести.
Затем надел туфли, которые до этого продолжал сжимать в левой руке и, буркнув что-то, вроде «до свидания», вышел из квартиры. Такие приключения с возвращающимися мужьями меня как-то не вдохновляли. Становиться героем расхожих анекдотов совсем не хотелось. Хотя, положа руку на сердце, было немного жаль, что приключение не удалось: Марина, действительно, была симпатичной.

Едем по вызову на семейный скандал. За рулём Ванька. Старший автопатруля - Билибин. Я – за компанию. Решил свой выходной провести с друзьями на службе. Скандал семейства в очередном «Шанхае». Там даже дома, как такового, нет, вместо него – списанный строительный вагончик. Суть вызова: глава семейства – одноногий мужчина на костыле, после совместного распития, отвалтузил костылём свою сожительницу. Та умудрилась вызвать наряд милиции, но когда мы прибыли по адресу, наотрез отказалась «выдавать» своего дружка.
   - Вы его только попугайте, так-то он у меня хороший, дерётся, правда, когда выпьет.
   - Мы тебе что, пугала огородные, чтобы пугать? – Василий нехорошо прищурился.
Мать у Василия была буряткой, отец русским. Был он как все метисы: красивый, но иногда горячая бурятская кровь начинала в нём бурлить так, что тем, кто довёл его до этого состояния, вряд ли можно было позавидовать.
«Кухонный боксёр», в начале нашего визита притихший, увидев, что сожительница не настроена его «сдавать», осмелел и стал подавать голос:
   - Права не имеете меня забирать без заявления! Вот только попробуйте меня тронуть! – хорохорился он – Не смотрите, что я одноногий, как дам костылём промеж ног!
Билибин придвинулся к нему вплотную:
   - Если ты только дёрнешься, тварь одноногая, я тебе живо вторую ногу выдерну!
Мужик испуганно шарахнулся в сторону и замолчал.
   - Ты! – Василий повернулся к его сожительнице – Быстро села за стол и написала заявление! Мы из-за твоего вызова с линии сошли, сейчас, может быть, кому-то наша помощь нужна, а ты тут дурака валять будешь! Сейчас и тебя за ложный вызов оформим!
Уловив в его взгляде и голосе явно что-то для себя нехорошее, бабёнка заметалась по вагончику в поисках листочка бумаги. Увидев её безрезультатные потуги, Билибин достал из планшетки листок, ручку  и молча протянул в её сторону. Та схватила и виновато поглядывая на сожителя, что-то застрочила.
Через пару минут, посадив их в «УАЗик», мы тронулись в сторону райотдела. Василий пожалел дурную семейку, а может, из-за инвалидности мужчины, но в «собачник» их загружать не стали. Уселись они в салон, на заднее сиденье, рядом со мной.
Всю дорогу до ОВД парочка то переругивалась между собой, то любовно ворковала.
   - Люблю её, не могу просто! – повернулся мужик ко мне в один из моментов прилива нежности. Тем не менее, когда мы подъехали к отделу милиции и парочка стала выгружаться, мужик, вылезая вслед за своей «любимой», так пихнул её костылём в тощий зад, что та чуть не упала на дорогу.
   - Сдала, таки, стерва! – проворчал он, спрыгивая из машины на землю.
Не успели оформить материалы на доставленных, как поступил очередной вызов: драка возле дома.
Ванькин «УАЗ» взревел и словно мустанг, чуть ли не поднялся на задние колёса. До места происшествия долетели за пять минут. Действительно, возле панельной типовой пятиэтажки, парень лет 25, нехотя, даже с какой-то ленцой бил по лицу женщину, примерно его возраста. Увидев подъезжающую милицейскую машину, он оттолкнул женщину и бросился бежать. Мы на «УАЗике» за ним! Убегавший юркнул за гаражи, примыкавшие к стене дома. Ванька резко затормозил. Василий выскочил из машины и бросился к гаражам. Я за ним. Парень, планируя перелезть через забор, к которому примыкали гаражи, очевидно, не рассчитал свои силы и трепыхаясь, висел на нём, изо всех сил пытаясь подтянуться. Без особого труда мы оторвали его от забора и подхватив под руки, подвели к машине. Ванька уже ждал нас, открыв дверку «собачника». Когда мы подвели задержанного, он резким движением сунул кулак под рёбра парню. Тот охнул от боли и согнулся.
   - За что? – проскулил он, когда к нему возвратилось дыхание.
   - Запомни на будущее – бьют не за то, что убегал, а за то, что попался! – назидательно произнёс Ванька, подняв вверх указательный  палец.
Женщина, которую избивал парень, уже подходила к нам.
   - Вы куда его? – спросила она, на ходу поправляя растрёпанную причёску.
   - Как куда, в милицию! – ответил Василий. – А от вас, гражданочка, заявление нужно. За что он вас бил-то?
   - Да это муж мой, - женщина виновато потупилась – поругались мы с ним просто… Может, отпустите?
   - Отпустить не могу – пояснил Василий. – Мы его задержали по звонку граждан и в любом случае я его обязан доставить в ОВД и написать рапорт. А вы можете туда подойти и решить этот вопрос официально, через дежурного. Напишите заявление, что претензий не имеете, просите не привлекать его к ответственности и глядишь, отпустят его.
В это время в машине запищала рация. Ванька снял трубку.
   - Двести шестнадцать – двести  четырнадцатому!
   - На связи двести шестнадцатый! – ответил Ванька.
   - Подъезжайте, для вас – груз!
   - Едем! – Ванька аккуратно положил трубку.
Мы проехали по вызову. Парный патруль встретил нас на углу почтового отделения. Рядом с ними стоял, пьяно покачивающийся мужчина. Затолкав его в «собачник», мы тронулись по маршруту.
   - Давай, два поста проверим и заедем в общагу, где я живу – предложил Билибин. – Там у моего знакомого сегодня день рождения, быстренько поздравим…
Именинник гулял с размахом. Очевидно, хозяину вместе с гостями надоело сидеть в душной комнате и они переместились во двор общежития, где стоял «доминошный» стол и две скамьи. Увидев нас, виновник торжества радостно бросился  навстречу.
   - Вася! Привет! Молодец, что заехал!
Он вцепился в Билибина и потащил его к столу.
   - Мужики, не отставайте! – обернулся он в нашу сторону. Мы с Ванькой последовали за ними. Тем временем гости уже успели поставить для нас стаканы и набулькали в них водку.
   - Мы, вообще-то, на службе – неуверенно произнёс Василий, но затем махнул рукой, - а, ладно! С днём рождения! – он одним махом влил водку в рот. Василий умел это делать непревзойдённо. Пил он не так как все – глотками, он просто вливал содержимое стакана в рот. Я один раз попробовал повторить и чуть не захлебнулся. С тех пор больше не рисковал. Сейчас мы с Ванькой тоже выпили за здоровье именинника. Меня давно уже не удивляло, что Ванька пьёт за рулём. В любом состоянии машину он водил виртуозно. Мы как-то непринуждённо влились в компанию и совершенно забыли, что находимся на службе. Так пролетел час. Вдруг до нас донеслись глухие стуки. Все замолчали и стали недоумённо оглядываться.
   - Тьфу, ты! – Ванька хлопнул себя по лбу – Это же наши алкаши в
«собачнике» стучат.
Он подошёл к «УАЗику», открыл дверь и спросил:
   - Что стучим?
   - Начальник! – это второй, переданный нам постовыми – в туалет хочется, пусти, пожалуйста…
   - Ну, давай, только быстро! – Ванька был явно в добродушном настроении.
Задержанные вылезли из «собачника», размялись и поспешили к забору. Справили свои дела и понуро вернулись обратно. К Ваньке подошёл именинник.
   - Кто это? – спросил он.
   - Алкоголики, тунеядцы, хулиганы – перечислил Ванька фразой из комедии про Шурика.
   - А что же они мучаются?! – возмутился именинник – У меня сегодня такой день! Можно их тоже угостить? – спросил он.
   - Не хватало ещё их водкой поить! – сурово отрезал Василий.
   - Ну, а пивом-то можно? – не отставал хозяин вечера.
   - Ну, если только чуть-чуть – милостиво согласился Билибин.
Именинник радостно загудел и поспешил к столу. Там он схватил трёхлитровую банку с пивом, огромного копчёного леща и вернулся к машине.
   - Держите, мужики! За мой день рождения!
Те с радостью ухватились: один за банку, другой за рыбу. В один момент они выпили всё пиво и закусили лещом.
   - Во, житуха! – довольно произнёс парень, задержанный нами – Почаще бы меня так в милицию забирали…
В отдел мы приехали вовремя, забрав по дороге трёх постовых. Сдали дежурство, причём факт употребления нами спиртного прошёл для руководства незамеченным: мы с Ванькой остались в машине, а по Василию невозможно было определить, что он «подшофе». Единственное, что его выдавало – блестевшие глаза, но эту особенность знали только очень близкие люди. Разъехались по домам без приключений, а на следующий день, когда мы прибыли в ОВД на службу, узнали страшную новость: Ванька убил молодого парня – студента. Зарезал ножом. Он проживал в общежитии института культуры, где ему по просьбе командования батальона предоставляли комнату.
Как оказалось, в ту злополучную ночь, поставив автомашину в гараж и добравшись до общежития, Ванька не стал ложиться спать, а отправился в соседнюю комнату, где проживали девчонки-первокурсницы. Те тоже не спали, отмечали какое-то мероприятие. С ними вместе находился их сокурсник, молодой парень. В ходе гулянки Ванька с ним из-за чего-то сцепился и полез в драку. Девчонки их разняли. Парень убежал. Ваньку выгнали. Затаив обиду, он вошёл в свою комнату, взял складной нож и выйдя в коридор, притаился за углом общей кухни. Вскоре в коридоре показался тот самый парень. Ванька выждал, пока он подойдёт поближе и, выскочив, нанёс ему удар ножом прямо в сердце. Парень успел вскрикнуть:
«Он меня убил»! и упал. На крик выскочили студенты. Ваньку повязали. Вызвали наряд милиции. Свою вину он признал, но на вопрос – что побудило его убить молодого парня, внятно ответить так и не смог…
Позднее я был на суде. Ваньке дали 13 лет. Присудили ему ещё два года за хулиганство, но в связи с действовавшим на то время Уголовным Кодексом – более мягкое наказание поглощалось более строгим.
Увидев меня в зале судебного заседания, Ванька как-то криво улыбнулся и опустил голову.
После оглашения приговора, с передних рядов, где сидели родственники Ваньки, раздались всхлипывания, отчётливо донеслось «…хубунчик (мальчик, бурятск.)…». Я взглянул туда. Закрыв лицо руками и раскачиваясь, причитала Ванькина бабушка. Так водка сгубила ещё две жизни молодых и в общем-то, наверное, неплохих парней.
Больше я о Ваньке ничего не слышал.