Московская поездка

                1
Житейского успокоенья
Уже не будет на веку.
Как быть? Не заслужил везенья.

Не заглушить ничем тоску.
В одних стихах мое спасенье,
Забыться хоть чуть-чуть могу.

Судьба не то что невзлюбила,
А Музе действует под стать:
Жизнь – как открытая тетрадь,
Куда расплеснуты чернила.
 
И больше никакая сила
Надежд не возвратит опять.
Всё лучшее навеки было, –
Чтоб было мне, о чем писать.

30 марта 2002
Челябинск – Москва


                2
А здесь, вдоль полотна, совсем зима,
Поля в густом снегу, на реках лед.
Оконченного времени излет.

«Всё хорошо», – сказала ты сама.
Отчаянье проходит для ума,
Но никогда для сердца не пройдет.

А поезд тянет, как и жизнь, вперед.

30 марта 2002
Челябинск – Москва             


                3
Навстречу едут поезда,
Бесцельно не пустуют трассы.
Движенье жизни – как всегда,
Под нудным бременем труда.
А счастье – раз... и впредь ни разу?

Надежды радужные лгут,
И лишь печали не подводят.
Дороже нет былых минут!
Как все по-разному живут
И к разному в судьбе приходят.

Столица ближе. Стаял снег,
Земля сыра и рыжевата,
Всё небо дымкою объято.
И не сойтись путям навек?
Пусть так – любимый человек
Для сердца дорог, как когда-то.

Движенье в сторону Москвы,
Вдаль от единственной любимой.
И пусть на ты, а не на вы, –
Ее любовь невозвратима,
И жизнь моя проходит мимо,
А чем-то надо жить, увы.

30 марта 2002
Челябинск – Москва


                4
Вид за окном совсем осенний,
Сквозь дымку – розовый закат,
И стелются длиннее тени
По жухлой, слегшейся траве.
Снег только редко, островками,
И белизна тревожит взгляд,
Пока в оконной панораме
Дорога движется к Москве.

И в освещении вечернем
С печалью думаю о том,
Как счастье для меня неверно,
Как поманило лишь на миг.
В прохладной тишине заката
Далекий вспоминаю дом
И ту, с кем для меня когда-то
Был мир прекрасен и велик.

И вот – вчера поговорили:
Две разных жизни, судеб две.
А счастливы друг с другом были,
Любовь взаимною была.
Как будто пропасть между нами.
От грусти бегство – путь к Москве.
Но хоть и больно временами,
А память свята и светла.

30 марта 2002
Челябинск – Москва


                5
Долгий вечер, лень его, покой,
Мерное дорожное скольженье.
Перелески, села под Москвой.
Я умею справиться с тоской,
Жизнь моя – ее преодоленье.
Но вчера и нынче день-деньской
Неотступно думаю о Лене,
Словно телефонный разговор
Продолжая втайне до сих пор.

Знаю я, что никаких надежд,
Никакого чуда нет в помине.
Это – окончательный рубеж:
Одиноким быть, как был доныне.
Но мираж любви, как прежде, свеж.
Вечной и единственной святыней
В целом мире для меня она
Остается – не моя жена,
Но одна души моей богиня.

30 марта 2002
Челябинск – Москва


                6
А могло ли иначе всё быть?
Сохранилось тепло до конца.
Тайно помнить, безмолвно любить
Продолжают, я верю, сердца.

Только я от тебя заслонен
Новой, радостной жизнью твоей,
Превратившись в мечтательный сон
Из далеких, из призрачных дней.

Всё в былое ушло. Тишина.
Просто – память: не счастье, не страсть.
Грусть одна моей жизни дана,
И ее нескончаема власть.

Не для славы стараюсь я, нет:
С неслабеющим горем в борьбе,
В одиночестве длящихся лет
Стать хоть именем, слышным тебе!

30 марта 2002
Челябинск – Москва


                7
Ночь. Сумерки темно-лиловы,
При электричестве – черны.
Печаль охватывает снова,
И передать не может слово
Бессилье этой тишины
Прохладной и сырой весны.

Но сердце чище и светлее
Благодаря любви моей.
Исчезла муть случайных дней,
И память – всё, чем я владею –
Беды мучительной сильней.

30 марта 2002
Челябинск – Москва


                8
Я не прельщусь надеждой ложной.
С годами видится ясней:
Другое счастье невозможно,
Как только в памяти моей.

Зато оно непреходяще,
Несет особую печать,
Светло, чарующе, маняще.
И почему нельзя назвать
Всё это жизнью настоящей?

31 марта 2002
Челябинск – Москва


                9
Еще не вовсе сирота,
Но одинок, и с миром связь
Ослабла. Лучшая мечта,
Суть жизни целой, не сбылась.

И разве в ком-нибудь найду,
Под гнетом новых дней и зол,
То, что – на горькую беду –
В моей любимой не обрел?

И никогда уже своей
Я не смогу ее назвать.
Счастливых и блаженных дней
Судьба не возвратит опять.

31 марта 2002
Челябинск – Москва


                10
Автобус до Зеленограда.
Почти по-летнему печет.
Тут не уральская прохлада,
И то, что март, совсем не в счет.   
А как бы легкой тени надо,
Затишья облачных высот!

Всё ярким солнцем затопило,
Как плазмой жаркого огня.
То, чем судьба не одарила
В осеннем сумраке меня.

Мне ближе угасанье дня,
Скольженье грусти легкокрылой
И память лишь о том, что было,
Но не даруется мне вновь,
Как счастье жизни, как любовь
Единственной, родной и милой.

31 марта 2002
Москва – Зеленоград 


                11
Всё – асфальтовой ленты изгибы
И бетонных панелей верхи –
Выражают беззвучно «спасибо»:
Их приметы включились в стихи.

Этот мартовский миг сохранится
В мираже мимолетных времен
Самой малой, случайной страницей,
Но в которой он весь отражен.

Постепенно сгущается вечер,
За румянцем надвинется мгла.
Если что-то в судьбе долговечно,
Лишь любовь – не сгорает дотла.

31 марта 2002
Зеленоград – Москва


                12
Сколь емок март – от похорон
До путешествия в Москву.
Дни переменчивы, как сон,
И в полузабытьи живу.      
А всё, что вижу наяву,
Какой-то перескок времен.

Давно с прошедшим прервалась
Любая мысленная связь,
И тщетно я мечты зову.
К несчастью, жизнь не удалась,
Чем мог помочь вояж в Москву?
И образ счастья всё бледней
В сгущающейся дымке дней.

31 марта 2002
Зеленоград – Москва


                13
Зависит не от нас в судьбе везенье.
Необходимо с жизнью примиренье,
Слез не скрывая и не пряча глаз.
Но в нашей воле память иль забвенье
И верность чувствам – лучшему у нас.

31 марта 2002
Зеленоград – Москва


                14
Мне есть, что миру сказать,
Но будут слова мои
На ту же тему опять –
О боли прежней любви.

Но если бы не она,
Эпоха в судьбе моей,
Вся жизнь была бы бедна, –
Как эти стихи о ней.

Но пусть уж лучше стихи,
Слагающиеся пока,
Чем низменные грехи,
Раскаянье и тоска.

Какая тогда мораль,
Не сбившаяся на ложь?
Ответ с приговором схож:
Былого смертельно жаль,
Но всё ж его не вернешь.

31 марта 2002
     Москва


                15
Чем интенсивнее соблазны,
Тем забываются быстрей.
Нельзя прожить легко и праздно,
Без огорчений и скорбей.

Но жизнь воздаст за труд сторицей,
И сможешь, вопреки судьбе,
Одной-единственной страницей
Оставить память по себе.

31 марта 2002
     Москва


                16
Есть о чем подумать в ожиданье,
Может быть, недостижимых благ.
Как разумно прилагать старанья,
Цели достигать за шагом шаг?

Знаю сам, что я не прав во многом.
Ни к чему упорство не вело.
В приговоре сдержанном и строгом
Заклеймилось грусти ремесло.

До сих пор всё памятно и живо,
Что дарило красоту мечте.
Где теперь все чувства эти, где?
Лишь они спасли меня от срыва,
От распада в пошлой суете.

Есть чему быть верным, быть достойным.
Счастья лучших дней предать нельзя.
Значит, жить печальным и спокойным,
Терпеливо холод вынося.

31 марта 2002
    Москва


                17
Газон засыпан листьями дубовыми,
И над ветвями – облачный навес.
Ворона проявляет интерес
К прохожим с их делами местечковыми.
Слегка знобит. Зелеными обновами
Еще пока что не украшен лес.

А это утро, все еще рассветное,
Не ждущее ни блага, ни добра,
И есть сейчас та самая бессмертная,
Божественная с временем игра.

Пусть даже смотрит кто-то негодующе:
Мне все равно. Хоть грустно, но светло.
Мои стихи – в них всё, и где найду еще
Такое же по духу ремесло?

1 апреля 2002
     Москва


                18
        Повалились кусты
Вдоль дороги – лежат, как поленья.
        Беспорядка черты,
Все приметы зимы отступленья.

        И Сокольников сон
В бледной, дрогнувшей мути рассвета,
        Теплотой обделен.
Но зато он дождется роскошного лета
        Благосклонных времен.

        Ну а я-то – дождусь,
Чтобы сердцу повеяло новью,
       Чтоб окончилась грусть
И сменилась навеки счастливой любовью?
       Я не знаю... Надеждой держусь.

1 апреля 2002
    Москва


                19
Поток подхватывает щепки
И суматошливо несет –
Платки, береты, шляпы, кепки,
В метро ныряющий народ.

Лимит мгновений на исходе.
Сплошной Гольфстрим, отнюдь не гладь.
И никого во всем народе
Среди толпы не увидать.

1 апреля 2002
    Москва


                20
Опять в обратном направлении
Помчались метропоезда.
Неугомонное стремление!
И лишь в былое, к сожалению,
Не возвратиться никогда.

Движенье в затаенной ярости
Мир накалило добела,
И не спасут от бед дела.
Мне далеко еще до старости,
Но молодость уже прошла.

Как мне знакомо одиночество.
Мечтанья не запрещены,
Но безнадежно тают сны.
Дороги жизненной обочина
Всего видней со стороны.

1 апреля 2002
    Москва


                21
Да, любовь не сетует, не просит,
А под гнетом бедствий и скорбей
Всё она безропотно выносит –
Всё, что власть судьбы назначит ей.

Без любви – ни счастья, ни отрады,
Мир бесцветен и душа нема.
У тебя есть всё, что в жизни надо,
В счастье ты уверена сама.

О себе же не скажу ни слова.
Я – печаль заката, тень ветвей,
И живу нелепо, бестолково,
Но не надо ничего другого,
Кроме волшебства любви твоей.

Я ее не стою, понимаю:
Ты – недостижимая звезда,
Для меня навеки неземная.
Но душой к утраченному раю,
К грезам счастья я стремлюсь всегда.

1 апреля 2002
    Москва


                22
Всё кончено. Ни возвращения,
Ни повторенья никогда.
Один. Имеют ли значение
Во тьму скользящие года?

Сознание слегка туманится,
Как растушевка на листе.
А жизнь, перетекая, тянется
И не задержится нигде.

Насколько нереально прошлое,
Почти не верится в него.
Всё в жизни смутное, тревожное,
Но как прекрасно невозможное –
И нет желанней ничего.

1 апреля 2002
    Москва


                23
Не для посланий – для элегий
Настало время, и давно.
Звезда любви – на дальнем небе,
А на земле совсем темно.

Мечтанья слишком уязвимы,
Восторг сменяется тоской.
А жизнь пройдет бесследно мимо,
Коль не уловится строкой.

Непредсказуемы мгновенья:
В какой-то сложатся сюжет?
И лишь надежды, к сожаленью,
На прочность счастья в жизни – нет.

1 апреля 2002
    Москва


                24
А ночью вдруг посыпал снег.
В накидках белых все дубы,
Газоны – в инее крупы.
Ну как поверит человек
Капризам ветреной судьбы?

Однако снег – не холода,
И даже взгляды веселит
Земли нарядно-белый вид
И слюдяная пленка льда.
Всё стает скоро, не беда.

Но не забудет никогда
Душа утрат, невзгод, обид,
Как, закалясь, ни будь тверда.

Ей чужд и странен мир земной.
Уж лучше б долгий дождь, навзрыд,
Лаская сердце тишиной.

2 апреля 2002
    Москва


                25
Так принимаются утраты:
Лишь месяц после похорон,
Чужая жизнь со всех сторон,
Но с пережитым мной когда-то
Отчаянием примирен.

Мы все бываем предела,
А дни проходят, мельтеша,
И понимается всецело,
Что суть – не тлеющее тело,
А свет отдавшая душа.

2 апреля 2002
    Москва


                26
Бывало горше и грустней
И нервнее, причем намного.
Так что брюзжать не стоит строго
На неудобства этих дней.
Сквозь парк в Сокольники дорога.

Похолодало. Леденит,
И ветер неуютно-колок.
Не радует заката вид,
В снегу и сумраке проселок:
Он одиночеством сквозит,
И вечер безотрадно долог.

Темнеющий лесной массив,
Небес нахмуренных громада,
Следы ночного снегопада.
Печаль – обыденный мотив,
Но человек здоров и жив,
А большего почти не надо.

2 апреля 2002
     Москва


                27
Сиянье в целом поднебесье!
Торжественная вышина –
Как благосклонное известье,
Что наконец пришла весна.

Снегов теперь уже остатки,
Но и без них земля светла.
Иллюзия, что всё в порядке,
На лад пойдут еще дела.

Да, это утро иллюзорно,
Прекрасно понимаю сам,
Но после грусти не зазорно
На миг поверить чудесам,

Которые могли б свершиться.
На них я право заслужил,
Вписав хоть малую страницу
О том, чем эти годы жил.

И потому в весны сиянье,
Преодолевшей зимний плен,
Я вижу предзнаменованье
Отрадных в жизни перемен.

Да будет так. Судьба земная
Воздаст на долю и мою.
Надежда – дней душа живая.
Грядущего еще не зная,
Его, как прошлое, люблю.

3 апреля 2002
   Москва


                28
Над аллеею дубовой
Синева сиянье льет,
И лучи скользят с высот,
Словно парк пронзить готовы.
Ничего в судьбе не ново –
Всё мелькнет, пленит, пройдет.
Остается только слово.

Тишь в Сокольническом парке,
Безмятежный мир весны.
Ветви сверху, словно арки,
Тесно переплетены,
Тенью на просвет черны,
И лучи, не слишком ярки,
Сетью их приглушены.

Но на солнце мягко тают
Всюду наста островки,
И над парком пролетают
Эти бойкие деньки,
Чуть грустны и так легки,
Словно в бедах утешают,
Словно радость обещают,
Словно счастья дни близки.

3 апреля 2002
    Москва


                29
Смиренье, самоустраненье
И утешенье этим всем,
Несбывшиеся наслажденья,
Недосягаемый Эдем, –
Вот одиноких дней теченье
В контексте собственных проблем.

4 апреля 2002
    Москва


                30
Какая красота! Дубы в снегу,
И сучьев их изгибы и извивы.
Земля покрыта белым на лугу.
Рассвет и тишь. Весна. И не могу
Природе не сказать за всё спасибо –

За этот ровный, мягкий полусвет,
Сон забытья, спокойную прохладу,
За даровой лирический сюжет,
За то, что даль еще открыта взгляду.
Не угадать, надолго или нет,
Но ничего другого и не надо.

5 апреля 2002
    Москва


                31
Порхает снег, и облака над ним
Рассеяны в замедленном полете,
Как жертвенный почти, алтарный дым, –
Природа служит благостной дремоте.

Несовершенства скрыла белизна,
Едва заметно времени теченье,
И примиряет с горестью весна,
Ниспосылая сердцу вдохновенье.

Мир белый весь, лишь черная вода
Молчанием своим напоминает,
Что неизбывна для души беда,
А будущность свою никто не знает.

И, ветви простерев вокруг, дубы
Почти сигнализируют невежде
О том, что нет спасенья от судьбы
И не найти прибежища в надежде.

5 апреля 2002
    Москва


                32
Увы, и дорог, да и долог
Путь из провинции в столицу,
Но только там людской осколок
Способен в глыбу превратиться,

Лишь там возможно достиженье
Всего, о чем в тиши мечталось,
Когда бы помогло везенье
И не внесла помех усталость.

Не слишком многого ли хочешь?
В таких мечтах не ты последний.
Попробуй отчекань на меди
Всё то, о чем в мечтах бормочешь.

5 апреля 2002
   Москва


                33
Теплей ничуть не стало,
Хоть солнечно слегка,
И зыблются устало
На небе облака.

Добра в судьбе немного,
Но, впрочем, как и зла,
Когда посмотришь строго
На личные дела.

В напрасном ожиданье
Взаимных чувств опять
Идет существованье,
Что жизнью не назвать.

И к сердцу прикипела
Давнишняя тоска,
Измучив дух и тело,
Не став лишь дымкой белой,
Как эти облака.

6 апреля 2002
   Москва


                34
Давно привычное унынье,
Душа к утратам притерпелась.
Сносить все бедствия доныне
Отчаянье давало смелость.

Но мир такой многосторонний,
Событий так внезапна смена,
Что забываешь об уроне
И учишься в душевном стоне
Искать гармонию вселенной.

6 апреля 2002
    Москва


                35
Да, каждый день, буквально каждый час,
Не уступая суетному быту,
В литературе я ищу защиту
От смерти, ожидающей всех нас.

Истлеет тело, но мои слова,
Оставшиеся в строфах на бумаге,
Дадут мне – несчастливцу, бедолаге –
Шанс памяти: она одна жива.

Я не уйду из мира без следа
И не исчезну в пустоте забвенья:
Всё скажут обо мне стихотворенья,
Раскрыв мечты, надежды, настроенья.
Смерть – только миг, а память – навсегда.

6 апреля 2002
    Москва

                36.  На эмигрантский мотив

                И тенью от жизни живет человек на земле.
                В. А. Смоленский

Нельзя согласиться, нельзя этой мысли принять,
Иначе всё просто исчезнет, погибнет во зле,
Рассыплется прахом, и углей уже не собрать,
И будут бессильны мечты о добре и тепле.

Страданием право заслужишь на сдержанность слез,
Но сверхчеловеком не стать: ты не сталь, не кремень.
Старайся от смерти сберечь каждый час, каждый день.

О жизненном смысле навеки открытый вопрос,
И тихая грусть, и незримо нависшая тень.

6 апреля 2002
    Москва      


                37
Еще Сокольников массивы
Не расколдованы весной,
Пусты, просторны, молчаливы.
Воспоминанья ясно живы
Минувших дней передо мной.

И лед, как тоненькая пленка,
Как пенка на какао, лег.
Рассветный тянется денек,
Лучами проникая тонко
Сквозь облака, но им вдогонку
Не входит солнечный припек.

Дремотно бледное предместье.
Поеживаясь, тишина
Цепляется за клочья сна.
Но всё светлее поднебесье,
Откуда вдохновенной вестью
Придет в наш серый мир весна.

7 апреля 2002
    Москва


                38
Привычный элегический напев –
Не столько смысл, как ноющие звуки.
Исполнишь всё, ни в чем не преуспев,
Лишь только в горьком опыте разлуки.

Признаться больно самому себе,
Что жизнь уйдет, безвременьем теснима,
И ни в какой напрасной похвальбе
Не позабудешь голоса любимой –
Единственного в сердце и в судьбе.
Но прежние слова – неповторимы.

7 апреля 2002
    Москва


                39
Всё, даже худшее, кончается,
Поток уносит годы мимо.
Привыкнуть лучше, чем отчаяться,
Что ничего не получается
И навсегда непоправимо.

7 апреля 2002
    Москва


                40
Мчит поезд в сторону заката.
Остатки снега в стороне.
Всё грязно, бледно, серовато.
Весна на зуб попалась мне,
Но разве в чем-то виновата?

Овраги очень глубоки,
По скатам поросли кустами.
Домишки ветхие местами,
Ширь мутноватая реки
Перепоясана мостами.

Неповоротливый апрель
Разводит вяло канитель
С пылюгой смешанной теплыни,
Хотя в разливах талых мель
Прихвачена ледком доныне.

В изжухшей прели косогор
Скользит вдоль полотна настырно,
Скрывая дремлющий простор,
На запустенье вид обширный,
Донельзя скучный, хоть и мирный, –
Всё, что дано до этих пор.

8 апреля 2002
Москва – Челябинск


                41
Всё в итоге трагично крушится,
Времена потрясений близки.
Жизнь хрупка, и нельзя отрешиться
От предчувствий смертельной тоски.

Понимаю судьбы обреченность:
Видел это... теперь испытал.
И отвергнутость, неразделенность,
Безнадежность свободы узнал.

Нет верховной, диктующей воли –
Стал действительно сам по себе.
К несчастливой привык уже доле,
Ну а память о грусти и боле –
Направляющий вектор в судьбе.

Катастрофа... Еще – неудача,
А еще – не сбылась и мечта.
Я один. Жизнь пряма и проста.
Только строки – с бессмертия сдача,
Мой прижизненный саван листа.

8 апреля 2002
Москва – Челябинск


                42
Глухой тоске не уступая,
Упрямо строя жизнь по дням,
Всё вынесет душа живая,
Переживет немало драм.

Надежды с горем вперемежку,
Чередованье дел и дней.
А жизнь всё продолжает спешку,
Угнаться некогда за ней.

Всё так же чувства без ответа,
Зато действительно честны.
А что бледней такого света?
Но, может, у кого-то где-то
И есть предчувствие весны.

9 апреля 2002
Москва – Челябинск


                43
Пока что темень непроглядная,
Туман и изморось с утра.
Довольно зябко. Безотрадная,
        Тоскливая пора.

Потянутся огни вокзальные,
Минуют серые дома,
И снова будут дни печальные
        Для сердца и ума.

Но вместе с тем и встречи новые,
И дел густая череда,
А жизнь и нервна, и рискованна –
        Всё как всегда.

В свой серый город возвращение.
Замкнулся круг земных орбит.
Не тщетны ли перемещения?
Но у всего свое значение
        Изведать предстоит.

9 апреля 2002
Москва – Челябинск