хотя он равнодушен к славе, но для виду

Так уж четвёртый мы стишок сегодня зафигачим с перепугу.
Но только вы уж никому: ни-ни!
Мы постоянно доверяем вам как другу.
Последние ведь ноября уж дни.

А послезавтра и декабрь уж лезет,
собою иллюстрируя нам зиму.
Два эти месяца друзья-соседи,
оправим их обоих в мусора корзину.

Нам не нужна ни осень, ни зима-паскуда.
Мы любим лето или то, что летом притворяется умело.
Зимой и осенью ведь неизбежна и простуда,
но и напасть мы эту встретим смело.

Пора уж прекращать ворчать нам на погоду.
От этого ворчанья нету никакого толку.
Положим недовольство мы своё на верхнюю терпенья полку,
да и пойдём на кухню вскипятить чтоб воду.

Заварим мы себе покрепче чаю,
и включим теле-ящик неизбежный.
Мы мерзости с экрана постоянно замечаем,
и голос диктора, который постоянно нежный.

И голос нежный, да и прочая бодяга
так увлекает нас, что трудно оторваться.
Андрей Малахов, тот бессменный наш герой-трудяга,
с высот своей карьеры может неожиданно сорваться.

Но ведь говно не тонет, как известно.
Быдляк любимца своего не даст в обиду.
Малахову признанье быдла бесконечно лестно,
хотя он равнодушен к славе, но для виду.