Миф второй

Так близко нам небесное сиянье!
Нам — это тем, кто составляет круг
Хранителей умений и наук,
Кто продолжает верить в созиданье.

Жизнь объяснял себе как умиранье
Философ, пеплом жегший свой сюртук,
Работающим в поле недосуг
Искать для жизни новое названье.

Земной работник небом испытуем:
Кто поощрен, а кто и наказуем,
Кто сбережен от порчи, кто и нет.
 
Но есть в труде по благодати милость —
Кому дано, тот знает — как открылось —
Что хочется благословить в ответ.

Что хочется благословить в ответ?
Ведь не благословляют своевольно,
А благу высшему от личности довольно
Смиренной благодарности примет —
 
На это б указал анахорет —
Пустынник, дух возвысивший престольно,
По Богу жизнь произносящий сольно,
Накапливая святость личных лет.

...Монашескою мудростью горазды,
Под старость все глядят в Экклесиасты —
Все суета, и суета сует —

Все личный путь оценивают скорбно.
Но может мир благословлять соборно
Возвышенный родоначальный свет.

Возвышенный родоначальный свет —
Являющая сила для явлений...
Высказыванье стоило б сомнений,
Когда б его не встроил я в сонет.

Работая, как подлинный атлет,
В количестве подходов-повторений
Я вижу соль духовных упражнений,
Я ими обнадежен и согрет.

Но в одиночестве нигде и никому
Не приподнять и не рассеять тьму,
В свое я приглашаю созерцанье,

Чтоб, в отдаленный простираясь ум,
Суметь в усилиях совместных дум
Постичь путь света как его деянье.

Постичь путь света как его деянье —
Всей сущностью принять его порыв.
И, с радостью прозрев его призыв,
Решительно разбить свое молчанье.
 
И отзыв знать, и чувствовать слиянье,
И знать, что здрав и вдохновенно жив,
И ощутить могучих сил прилив,
Как Бога над собой преобладанье...
 
Так — личностно, не как в толпе — кумир,
В сознании раскрыт бывает мир
Во всем величии и обаянье.

В себе свою рассчитывая суть,
Мы помним, Кто сказал нам: «Я есмь путь...»
Мы знаем время, знаем расстоянье...

Мы знаем время, знаем расстоянье,
Мы видим преломления лучей,
Их отражения от множества вещей,
Проводим их глазами на прощанье...

Ученье — свет, вот было обещанье!
Но пользу выбрав мерою идей,
Научный храм, как поздний Колизей,
Клониться стал в разврат и обветшанье.

Ученость и невежество в союзе
Желают одинаковых иллюзий,
В борьбе с природой новых ждут побед.

Себя распространяя, как зараза, —
Подобно шлейфу выхлопного газа,
Мы тоже за собой имеем след.

Мы тоже за собой имеем след —
Пятно укуса на планетном теле —
Дай блохам разум, и они с постели
Допрыгнут все и до других планет.

И явь теперь удушлива, как бред,
Где дьяволы в злодейственном пределе
Друг друга рвут в сверкающей метели —
В ничто умея распылить предмет.
И словно голос тени или пара
Звучит в истошном шутовстве кошмара:
—Се — человек-с, из агрессивных сред.

— И словно бы язвительно смеется,
И лентой крови в нечистотах вьется:
—Мы выделяем красный свой секрет.

Мы выделяем красный свой секрет.
Проверка на состав гемоглобинный —
Процесс для медработников рутинный:
Пробирка там, пипетка, нож-ланцет...

Всем фантазерам горек кабинет,
Где каплет символ гибели старинный,
Дыхание спирает смысл глубинный,
А белый кафель темен, как паркет.

Там обморок порой, и нашатырь
Дает вдохнуть загробный поводырь,
И там из мертвых чудное восстанье.

Как правило, там заперто окно,
Кто выжил там, тем помнится одно —
Кровь — прошлое, а в будущем — зиянье.


Кровь — прошлое, а в будущем — зиянье.
Вот — время тех, кто так судить привык:
По прихоти наклеивать ярлык
И видеть в том свое завоеванье.

Времен их не заботит содержанье,
Всех кормит их отточенный, как штык,
В чернилах ополоснутый  язык,
Поднаторевший в мёртвом толкованье.

И возгласы и речи их – пифичны.
Двулик был Янус, но они — двуличны:
Чтоб об одном по-разному вещать.

Уносит ложь от них идущий каждый —
Ползет по свету их талант продажный...
Да, мы умеем свету подражать.

Да, мы умеем свету подражать —
Вмещает в первый шаг ребенок смелый
Огромный космос, древний и всецелый,
Лишь начиная жить и совершать.

Естественности луч — земная мать
До той поры внушает разум зрелый,
Пока не станет ум заматерелый
Добро и зло свободно различать.

И вот тогда, торжественный и стройный,
Путь совести, единственно достойный,
Душе позволит светом просиять.

Тогда и явен Бог, благой и сильный,
Когда умеет человек обильный
Себя в материале отражать.

Себя в материале отражать
Способны виртуозные артисты,
Игрой восторг высвобождая чистый,
Зал заставляя сопереживать.

В умении всего себя отдать —
Особый дар, особый путь сквозистый —
Неся другим как будто луч игристый,
Себя не тенью — искрой повидать.

 ...Как жизни есть, так есть и жития,
 Есть пошлый быт, есть — ноша бытия,
 Есть образцы, есть — в Образы вживанье.

Вживаясь в исполнение мечты,
В мечте других себя узнаешь ты,
И тем трагичнее существованье.

И тем трагичнее существованье,
Чем более отыщется в судьбе
Мотивов к счастью, радостей в борьбе
За первенство, чем горше дарованье,
 
Чем выше взлет, тем злей чередованье
С падением, и падаешь — в себе.
Вот — господина не узнать в рабе —
Неистов он, но — каторжно старанье.

Есть труд — Сизифова труда нелепей —
Труд ради призрачных великолепий —
Желание похвал привязчей смол...

То, как разнятся судьбы и юдоли —
Есть подтвержденье в справедливой доле
Что нет в нас воли, только произвол.


Что нет в нас воли, только произвол,
И в самости нет Бога ни на йоту —
То говорится по большому счету,
И мало кто до этого дошел.

От мелочи в себе носимых зол
Сподручней суеверному народу
Не заповеди верить — анекдоту,
Искать скандал повсюду и прикол.

 О, этот смех, что исторгает слезы —
 Плач самости, отвергнутые грезы,
 Ее тоска — бессмысленный глагол!

 Бог, как Он есть, бывает рядом с нами,
 Мы, как мы есть, Его не видим сами,
 И нас самих никто нам не прочел.


И нас самих никто нам не прочел,
И сам себя никто не понимает,
Отчетливые мысли подминает
Шум вавилонский, слова перемол.

Культура, темперамент, возраст, пол —
С игрой желаний все не совпадает,
И ломкое сознанье привыкает
Хранить в себе трагический раскол.

Все, что богема называла — «сюр»,
Вошло в состав обыденных фигур,
И полыхнуло въяве беснованье:

Толпе хвосты, рога и шерсть — новы,
Ей предрассудки массовой молвы —
Как верующим — древнее Писанье.


Как верующим древнее Писанье
Сквозь труд души являет существо,
Так нам, сквозь ум меняя вещество,
Пускай добудут руки пропитанье.
 
На тяжкий труд бессмысленно роптанье,
Ведь он для нас не просто статус кво —
Проклятье, и — спасенья торжество.
И он — земное наше испытанье.

Пожизненно гранит науки грызть —
Единственная верная корысть.
Молитвы праздной чуждо изныванье.

Как ангелам карающей любви,
Как сотворцам в свободе и крови —
Так близко нам небесное сиянье.

Так близко нам небесное сиянье,
Что хочется благословить в ответ
Возвышенный родоначальный свет,
Постичь путь света как его деянье.

Мы знаем время, знаем расстоянье,
Мы тоже за собой имеем след —
Мы выделяем красный свой секрет —
Кровь — прошлое, а в будущем — зиянье.

Да, мы умеем свету подражать —
Себя в материале отражать,
И тем трагичнее существованье,
 
Что нет в нас воли, только произвол,
И нас самих никто нам не прочел,
Как верующим — древнее Писанье.