Миф седьмой

И разобщенное предполаганье
К Единому не может отнестись —
Путям кромешным не на чем сойтись,
Ум пущен на обумное гаданье.
Так, для сравненья, всякое вставанье
Простых существ, что населили слизь,
Не может им помочь освоить высь,
Чтоб там возню продолжить и вилянье.

Но, впрочем, есть улетные ползуществ —
Они, мутируя в среде имуществ,
Со стороны — как будто бы парят.

Им дует в уши банда попугайства
«Полёт шныря», и буря краснобайства
Сплошь обнажает умственный разврат.

Сплошь обнажает умственный разврат
С тяглом отцов как будто панибратство,
Но вот на деле — немощность и фатство-
Влажноладонный жалкенький спохват.
Жизнь рвет в клоки тупица-русопят,
Острица-западник слеп в святотатство,
А сердце студит, снова вея, рабство —
Оно стыдней былого во сто крат.

Вот — съели книги, выпили напиток
Тяжелой крови, плакали от пыток,
Ан, все не впрок, ни в жилу, невдогад.

 А кто и рад бы впрячься, словно лошадь,
 Тем не осилить пахотную площадь,
 Когда забыт обычай и уклад.

Когда забыт обычай и уклад.
Когда повсюду свалка, сволочь, схватка,
Дрожь, бестолочь, биение припадка —
То, кто не спрятался, уже не виноват.
Из граждан лишь бандит или солдат
Свои уставы помнят без остатка,
У остальных же — памяти нехватка,
Прорехи совести... Как честный федерат!

Ночь паче чаянья. Всяк огнь потух.
Про время-деньги полнит землю слух,
И нет земли, где денег нет в мечтанье!

Конец труду, засилие химер,
Где нет любви — вернейшей веры вер,
Что прежде предки брали в основанье.

Что прежде предки брали в основанье,
Придав Руси пространственный момент?
Ведь шапкой Мономаха континент
Весь не накроешь…было ль собиранье?
Иль были бойни, и затем братанье,
И составлялся общий документ,
Что в Русь входя, входил народ-сегмент
Тотчас в своё же местопребыванье?

Иль бессловесную глушили тишь:
«Живи, как жил!» и «Стой, на чем стоишь!» -
Приказы, путы, тяготы, стращанье?

Иль Бог рукой махнул, и несся ветр,
И Русь бурьяном выросла из недр?
Безверию вредит образованье.

Безверию вредит образованье,
Как дикости — цивильный антураж, —
Напяль хоть фрак, надень цилиндр на баш —
Происхожденье выпрет обезьянье.
В попытках речи — брак и буксованье,
Иль дрессировки высший пилотаж,
В характере — те злобность и кураж,
Которым — плеть, а не увещеванье.
 
Дверь могут выломать, свернуть калитку,
В ушко иглы себя продеть, как нитку,
Влезть, где Эдем, свой утвердить примат,

И там — рвать вкусное! жевать! и в шизе
Внимания не обращать по жизни,
Как вкусный плод порой содержит яд.

Как вкусный плод порой содержит яд,
Как ищет риска редкий спрос гурманский—
Статья своя. Но спец вегетарьянский! —
Вот кто кудесник и гомеопат.
Маг, чародей... Цвет, мера, аромат —
Он ко всему блюдет подход шаманский,
Хранит он ключ и кладязь шарлатанский
Живой воды, и тайный препарат.

Но чье число мошка, цифирь тех — шушваль,
Тем наплевать, родник ли будет, лужа ль,
Смягчать водою пошлый их субстрат.

От жвалец-глаз их чашу прячут Грааль —
Как пахнет рот, как источает падаль,
Так источает упрощенный взгляд.

Так источает упрощенный взгляд
Свои флюиды, что в диапазоне
Любом нет спасу, и на этом фоне
И сам глядишь, как полный психопат.
И новый, что ни день, квази-Сократ
Вещает о судьбе и о законе
На новоязе или на жаргоне,
Лягнуть не забывая диамат.

По вечерам уткнешься в... телерастр,
А там игра идет — рупь за пиастр,
Или лапши на уши навиванье.

И всюду глянец, всюду лоск и воск,
И каплет мед, и скапливает мозг
Затверженное псевдопониманье.

 Затверженное псевдопониманье
 Какой-нибудь народный хлопотун
 Несет в металле голоса с трибун.
 Там флаг ему, крик, свист, негодованье!
 Там поношенье, желчи набуханье,
 Бурчит в желудках голод-говорун,
 И перепархивает птица Гамаюн
 Среди рядов, ведя повествованье.

 И там над всем — светила тяжкий лимб
 И горний свет — вращающийся нимб
 Единого, к Кому прийти б с поклоном.

Но как взывать из недр упорных кодл?
Не зная звону, как звонить, коль подл,
Каким же надо колокольным звоном?

Каким же надо колокольным звоном
В пусте своем на небеса дать весть, —
Что вот, мол, все, уже терпенья несть
Бежать по жизни в старте некрещеном?
Последний круг бьет колокол, в обгонном
Рывке — сплошняк, так могут и уесть,
Хоть ладно, что «шестьсот шестьдесят шесть»
Сник и отстал на шаге непрощенном.

Его нагрудный номер из трех цифр —
В нем Лиц творенья, дней творенья шифр,
И в нем — число попыток в асинхронном.
 
Но все ль учли, кто разумом был быстр,
Чьей же взят жаждой огнь пустых канистр,
Какою ж кровью и великим стоном?

Какою ж кровью и великим стоном
Оправдывать известное: «Ужо!»
«Ужо!» — оно всегда звучит свежо,
Вербализуясь грозным гегемоном.
В пути посконном — рвении суконном,
Везде, как версты, запахи «эм-жо»,
И что, естественно, так хорошо,
Что не сравнимо с грозовым озоном.

 Нечистота, нескладность и похабность,
 Она ж державность, и она — масштабность.
 Шагай по ней в железных сапогах,
 
И вся наука — умный иль придурок —
Знай, как делить загаженный окурок,
И как валяться надо бы в ногах.

И как валяться надо бы в ногах
Святых отцов сынам от кровопийства —
Последышам жрецов цареубийства,
Чтоб не нести тот грех в семенниках?
Но удивительно: хоть на воротниках
Полупетлею — признак черновыйства,
Никто не отказался от витийства,
Никто не оказался в мужиках.

Так не идти — ползти бы надо по
Дороге к Храму, и не в Лимпопо,
А в реках пота будет водосвятье.

 Что выбрать Богу — дать им пить мочу,
 Чтоб жили дольше, не ходя к врачу,
 Иль снова Сына надо на распятье?

 Иль снова Сына надо на распятье —
 Чтоб точно видеть в любящем Лице
 Свое грядущее в своем конце,
 Чтоб знать, что значит нелицеприятье?
 Пусть это превосходит вероятье,
 Но есть разрывы в пущенном кольце —
 Полет имен в подсвеченной пыльце,
 И в каждый миг — чудесное зачатье.

 В буквальных волнах и по буквам волн
 Путем обычным всех приносит челн
 Сюда — в небесного кольца разъятье.
 
И бесы код читают средь стихий,
Чтоб не успел бы кто-то из мессий
Укоренить и веру, и понятье.

Укоренить и веру, и понятье
Никто ни в ком не может вообще —
Тщета, гордыня. Что же не во тще?-
Путь личный, приступ к небесам, их взятье.
О, вот оно, нездешнее занятье –
Пройти,как в прорезиненном плаще,
Средь кипени и влаги – свет в моще-
Чтоб на подкладе дух явил нажатье.

И объяснятся тайны оболочек,
И свет непогружённых одиночек
Сойдётся на вселенских куполах.

И блеск - не –блеск их, льющийся каскадно,
Умы уверит просто и наглядно,
Что явлен мир в неосновных чертах.

Что явлен мир в неосновных чертах,
Тому примером – столбовой чинуша –
Всё ниц пред ним: рок и вода и суша,
И твари парные – на четырёх мослах.
Он твёрдо знает, что на трёх китах:
Куш, Искушенье и Вкушенье Куша
Лежит она – земелька-дорогуша-
И обещает небо в жемчугах.

Он брать спешит, пока не звякнул гонг –
Однажды в русском найденный дифтонг –
Пока не началось тут колебанье.

Пока созвездья не вошли в ущерб,
Пока в покое молот, вилы, серп
И разобщённое предполаганье.

И разобщённое предполаганье
Сплошь обнажает умственный разврат,
Когда забыт обычай и уклад,
Что прежде предки брали в основанье.
Безверию вредит образованье.
Как вкусный плод порой содержит яд,
Тк источает упрощённый взгляд
Затверженное псевдопониманье.

Каким же надо колокольным звоном,
Какою ж кровью и великим стоном,
И как валяться надо бы в ногах –

Иль снова Сына надо на распятье? –
Укоренить и веру, и понятье,
Что явлен мир в неосновных чертах?