Красная весна

1

Сквозь пургу я жду, вот-вот придет она,
И целый день поэт находится в бреду -
До ночи поздней, и дальше - допоздна,
Я холод мертвый, конечно, - пережду.
Мне также все равно, что делал Сатана,
Его Господь положит в огонь-сковороду
И блудница Вавилонская будет казнена,
Натравят на нее же безжалостно орду.
Пускай земля еще - вся льдом занесена,
Я верить буду человечьему духу и труду,
Нить нового совсем уже - будет рождена,
Но если у искусства плоды не пропадут.
Сквозь пургу я жду, вот-вот придет она -
Хоть и земля в снегу - Красная Весна.

2

Друг, ты всех прости - и не держи обиды
Свежий воздух в грудь вдохни и подожди
Не торопи событья, не жажди панихиды,
Забудь о боли, - взгляд на небо возведи.
Не посылай другим проклятье, геноциды,
И лучше милую собачку, кошку - заведи,
Ведь люди злы, потому что - инвалиды,
Им счастья нет, и боль в сердцах гудит.
В них нету жалости у злобы под эгидой
И человек от боли повсюду зло творит.
Не иначе - кто бывает одержим обидой,
Тот самому себе, и остальным - вредит.
Но, однако, порою, какая музыка звучит
В тех, у кого в самой груди всегда болит.
 
3

Когда пасмурное небо, тучи над тобою
И ярко за окном гремит молния-гроза
Когда из сундуков взять нечего с собою
То вспомни, как цветет ветвистая лоза.
Когда в жизни начнется плохая полоса
То вспомни, как все живо тишиною,
Как жизнь подобна крученью колеса,
И тучи, что черны, проходят стороною.
Все идет в дороге той своею чередою,
Пусть даже вдруг откажут тормоза,
Не позволяй сердцу пухнуть толщиною,
Чтоб в камешке твоем не умерла краса.
Послушай, друг, почаще подымай глаза
От твердости земной и увидишь небеса.

4

Остаток прожитого мира без надежды
Холодный ветер, промозглая земля
И дрогнувшее тело не согреть одеждой
Когда в нем нет уже горящего угля.
Когда на шею быстро накинута петля,
И спишь порою, не смыкая вежды,
В градуснике ртуть спустилась до нуля,
И хоть весна, но холодно, как прежде.
Душа как торт, не по живому режьте,
Чтобы каждый наш кусочек проколя,
Вы не стали - подобными невежде,
Что очень радовался трупу короля.
Запомни, друг - мала людьми земля,
В себе, как во спирту, храни их фитиля.

5

Прошу, не осуждай пройдоху и скупца
И лицемера, что врет неутомимо,
Не осуждай невежду, шлюху и глупца,
И того, кто снова играет пантомиму.
Сердце у другого для нас непостижимо,
Прислушайся к словам старого певца,
Гнилые люди всегда проходят мимо
Тех, у кого под кожей горящие сердца.
Не осуждай того, кто ходит нелюдимо,
Кто жалкий трус, а также - подлеца
Не осуждай, ведь кроме них помимо,
Есть и другие люди, достойные венца.
Прошу, не осуждай врага и подхалима,
Ведь человечья глубина - неизмерима.

6

Когда твое лицо в морщинах и слезах,
Когда в безбрежном море откровений
И на твоем лице - покажется слеза,
То вспомни наш веселый вечер летний.
Если вспомнишь посреди сует и бредней
Яркость и веселость свежего лица,
То станешь в на мгновение бессмертней
Того, чье сердце как будто из свинца.
Твоя кожа, помни, не кожа мертвеца,
И ты когда-то был еще девятилетний,
Вспомни, что радостей много у юнца,
И вспомни этот стих новозаветний.
Среди людей все ж порадует Творца
Лишь тот, кто сохранил душу до конца.

7

Когда черви заползают прямо в глотку
Выплюнь их скорее и не держи в себе,
Не будь ты с ними этой тварью кроткой,
А не то хуже будет - только лишь тебе.
А где-то - цветет миндаль, стоит Тибет,
Хоть бери сейчас и уплывай на лодке,
От этих суетливых звенящих житенет,
Приходящих в жизнь, подобно сводке.
Как хочется прильнуть к стакану водки,
От этих всяких споров уже жизни нет,
Мой друг, скорее уезжай - на самоходке,
А, может, лучше, прикупи себе билет.
Не слушай сей маразм и этот полубред,
Телевизор выключи - и не читай газет.

8

Мы до самой старости похожи на детей
Бежим куда-то, смеемся или плачем,
Мир наш порою похож на Колизей,
В котором мы до самой смерти скачем.
От кого-то мы игрушку любимую упрячем
Когда ее возьмут - деремся хоть убей,
В хорошем духе с другими мы чудачим,
В такой момент глаза становятся свежей.
Пусть жизнь становится лучше, веселей,
Пусть сердце наше останется горячим
Пускай другие люди становятся хитрей
А мы с тобою, друг, правду обозначим:
Смотри на мир и не смыкай своих очей,
И еще: не прекращай - любить людей.

9

Тебе нравится дойти до самой сути
Похвально это, не многим то дано,
Знания храни в священнейшем сосуде
В котором истину хранить заведено.
Не слушай речи по типу "все равно",
"В жизни всегда там много мути"
Хорошо, что светом нутро увлечено,
Ты потакай божественной причуде.
Тот блажен, кто радость видит в чуде,
Его открыто сердце - там всё помещено,
Тому судьба всё-всё несет на блюде,
Кто мыслию кипучей постиг веретено.
И кажется, что сказки нету вовсе, но
Вокруг нас идет - вселенское кино.

10

Солнце ярко светит над всеми городами
Светит хоть чуть-чуть на каждого из нас.
Никто не обделен прекрасными плодами,
Ведь каждый человек на деле как алмаз.
Солнце в тверди ясной над нами в этот час,
Приветствует живущих чистыми лучами,
Осуществляет свой неведомый показ,
Перед всеми людскими племенами.
И мы при свете все становимся цветами,
Приобретаем разноцветный свой окрас,
Мы все разные - возьмемся же руками,
Пока еще свет солнца в душах не погас.
Надо наслаждаться повсюду чудесами,
Жить - с широко открытыми глазами.

11

Когда уже на полке заряжен пистолет
Когда весь мир нам видится как ад,
Когда отсчитываешь эти сотни лет,
Когда ты видишь бессмысленный парад,
Когда вокруг тебя - сплошной квадрат,
И ты сидишь в нем: голос жизни спет,
То положи обратно, в ящик, пистолет,
Я этому, мой друг, уж очень буду рад.
Пусть эти гильзы в ладони не лежат,
Пускай в руках лежит цветов букет,
И стрелка на часах пускай идет назад,
И черной шалью - не закрыт портрет.
И я приду, мой друг, и дым от сигарет
Возвестит и воскресит для нас рассвет.

12

Пусть будет нам луна в воде дорогой,
Мы этот океан с тобой переплывем,
Живы будем, и сквозь века подмогой
Свои сердца навстречу миру распахнем.
И хоть малы мы и человек двуногий,
Но вся галактика зальется фонарем,
И свет его для многих пусть убогий,
Мы имена свои вселенной проорем.
И плохо человеку, когда он одинокий,
Когда пусты и дом, и сердце в нем,
И кажется ему, что рай такой далекий,
Но мы железный занавес пробьем.
Сердце, порой, как зазвенит тревогой,
Что изольется, окажется, эклогой.

13

Хоть вторят многие: "Время скоротечно",
И, кажется порою, его нам не догнать,
Но время в самом деле длиться вечно,
На это надо тоже вниманье обращать.
Пусть наше пребыванье здесь конечно,
Почаще надо взоры и на небо обращать.
И на искусство наше - оно же долговечно,
Что со времен потопа мы стали создавать.
Никогда не устареет, - заповедь извечна, -
Что мир необходимо людям познавать,
И с другими надо обращаться человечно,
И что тогда, как птицы, научимся летать.
Путь у нас прекрасный, даже Млечный,
Мы - домики вселенной бесконечной.

14

По всей вселенной хор ангелов звучит,
Там Сам Христос, играющий на лире...
Такая музыка, - меж звезд она летит, -
Она всегда звучит - в прямом эфире.
Она идет везде - и даже на квартире
В ночи шум мира собою заслонит,
Она слышна - в трагедии, сатире,
И нам всегда - иными быть велит.
Этот ритм в священнике, факире,
Средь бедняков, и во сердцах элит,
Она в ребенке, старце, в командире
И даже в том, кто из тюрьмы бежит.
Эта музыка, как гром, в ушах звучит,
Она собою даже меняет ход орбит.

15

Человек, взор свой обрати на бедняка,
Как у него помято лицо от тумаков,
Ты на него всё глядишь исподтишка,
А между прочим, - это брат Христов.
О нет-нет! Вдруг нам скажет богослов,
Хоть больше знает он, наверняка,
Который вовсе не прощает должников,
И не протянет нищему даже пятака.
Да, у нищих нету машины и дворцов,
На них каждый смотрит свысока,
Но, повторюсь, скажу об этом вновь:
Все мы не знаем, порой, как высока
Любовь, - что есть богатство бедняка.

16

Нам с порога говорят, какие мы ужасные.
И эта песня длиться уже не первый век.
Про нас поют, мол, мы животные опасные,
И этой песни слов нам не избыть вовек.
Да, хоть и бываем мы, порою, безобразны,
Но с нами ж никогда не согласиться грек,
Поэму написавший - голос сладкогласный -
В античности который, знаток библиотек.
Да, может, раньше мы были безотказней,
Всех по твари парной мы взяли на ковчег,
Хоть мы во многом с другими несогласны,
Но удивительнее всех в природе - человек.
Какие б не были, но люди мы - и разные,
И с самого рождения - прекрасные.

17

Когда уже, мой друг, от холода замерз
Когда уже съел всё, что можно съесть,
Когда уже, мой друг, ты в плену у грез
И в жизни кажется, что некогда осесть,
Когда еще до города не сотню верст,
А больше, - и их совсем не перечесть,
То вспомни дом, друзей, тепло и морс,
Который пил ты, и негде было сесть.
Килограммы снега в этом мире взвесь,
Что похож так на кристалл и купорос,
Правда все же, - тепла так мало здесь,
Что даже я уже ногами в землю вмерз.
Но знай, мой друг, благую нашу весть,
Часы и время остановились в шесть.

18

Звучащий в даль вселенной отголосок
В который раз, опять, - звучит в душе
Как этот за борт отброшенный осколок
И он плывет один в который раз уже.
И роз букет для нас порой так колок,
Счастье, нам кажется, будто в мираже,
Как же много у любви порой иголок,
Услышь меня, о, Мария в витраже.
У влюбленных свой бывает кардиолог,
Он всегда приходит к нам на рубеже
И жизни срок бывает так не долог,
Для того, кто твердо верен госпоже.
Мы чувства обвиняем в покоя грабеже
В обнимку сами с ними ходим на ноже.

19

О, ангел мой с глубокой раной на крыле
С тобою посидим мы, посетуем судьбе,
Копаясь в прошлом, как старом барахле
Мы к Богу за советом не упадем в мольбе,
Март для нас бывает, похоже, в феврале
Дышать свежее нам только при ходьбе,
И мысли исписаны на стареньком окне,
Нас никто, обычно, не тянет к ворожбе.
И горечь от того, что свет потух во мгле,
Но "carpe diem" - мы напишем на гербе
До маяка на нашем дотянем корабле.
Все сущее живет только лишь в борьбе,
Править над собою мы не дадим судьбе.

20

Эта нежность свиданий, первых встреч,
Мир сотворен для испытания вдвоем,
Твоя правда белых и прекрасных плеч,
Тебе благодаря, друг, остаюсь живьем.
Как прекрасно в другом огонь зажечь,
По улице бежать, всё будто ни по чем,
Как прекрасно за собою свет увлечь,
Когда скуку в сторону с тобою уберем.
Как хорошо тебя от уныния отвлечь
Как прекрасно, когда мы слезы льем,
Как хорошо ночью и одному прилечь,
Когда душа вся светит будто фонарем.
И мы с тобою друг, однажды, воспоем
Тех, кто по утру всё танцевал вдвоем.

21

Старый мир горит вместе с Нотр-Дамом
А это означает, - мир не стоит на месте,
И он не свалка, - и не наполнен хламом,
Люди, вас прошу, в петлю вы не лезьте.
Пришел конец истории, и нашим ранам
Давно пора стянутся у греков на асбесте,
А нашим тронутым и сердечным дамам
Лучше на сгоревшем не толпиться месте.
Не доверяйте консервным телеграммам,
Нам за новый мир надо взяться вместе,
Новый мир - для всех он станет Храмом,
В котором не будет страдания и мести.
Новый мир, где говорят о самом-самом,
Эта мысль - в наши раны как бальзамом.

22

Как жалко, что отпущено так мало
Нам светлых дней, и на груди земной
Чего из тварей только не рыдало,
Особенно несчастный род людской.
Нам умирать Природы предписала,
А также этот бег по миру скоростной,
И сколько же людей здесь обитало
С причудливой сменяясь чередой?
Как много тех, в ком сердце бушевало.
Как человек, среди сущего, чужой, -
Природа нам об этом умолчала,
Об этой страшной тайне роковой.
И сколько бы земля не пустовала
Она о людях и гармонии мечтала.

23

Молюсь тебе, Господь, и говорю об этом
И я прошу Тебя - ответь мне поскорей:
Зачем такой удел назначил Ты поэтам?
Спрашивать людей устал я, хоть убей.
Пророк всегда же с Тобою был дуэтом,
Глашатай всех твоих истин и вестей,
Чтобы человек - не доверял газетам.
За что их жизнь-то малюет до костей?
Поэты всегда Твоим верны заветам.
Молю, избавь поэта, от острия гвоздей
И чтобы не было - места пистолетам.
Да, знаю, мир наш становится грешней
Но я Тебя прошу: человека пожалей.

24

Кино-индустрия - хорошая страна
Здесь есть и La-La-Land и Woody Allen
Воистину уже её настали времена
Но я пока что в ней не отзеркален.
Здесь Стюарт - однажды казнена,
И ход истории здешний хроникален,
К ней льнут опять земные племена
Здесь кадр каждый - фигурален.
Мой друг, мир - большая ширина,
Но план киностудий - генерален,
На киноленту уже земля нанесена
И человек еще, который уникален.
Глазами всех людей стала вдруг она
Кино-индустрия - хорошая страна.

25

Паук вовсю уже повис на паутине
А он ведет своим годам отсчет
Жить ему приходится в трясине
А сильный ветер, вдруг, его собьет.
Нам хочется макнуть его в бензине,
И чтобы пусть кто-нибудь зажжет.
Но у его племянницы именины ныне
И он ее друзей всех в гости позовет.
Чтобы убивать - такого и в помине
Нет, пусть муха - рот уже заткнет,
У них свои же - бывают балерины
И как, порой, прекрасен их полет.
Он никогда не научит чертовщине
Он вас плести научит величины.

26

Земную эту жизнь начав на середине
Всего вокруг - совсем не понимания,
"Передавай привет нашей чертовщине"
К сердцу милому - ты беса прижимая.
Встречаешь человека, а в нем уже личина
Но вот проблема у нас всех основная -
Ему уже за тридцать, а он - еще детино
И эта для нас очень проблема роковая.
Танцуем мы всегда на мира середине,
Планета целиком всегда была цветная,
Ведь блестит - разным цветом льдина
С такого айсберга огромного съезжая.
Подобны мы все одной большой общине
Танцуем вместе мы на мира середине.

27

Однажды вечером встретился с маркизой
Но тут понятно стало - она из баронесс,
И парк, цветы, и вечер - ну и голубь сизый,
Уверовал тогда я в легенду про принцесс.
У ней был взгляд живой - и образ лисий,
Я на свиданье с ней ходил побритый весь,
Ушки у ней были как у настоящей рыси,
"Одолжи, друг, сигарету - нужно позарез".
Но тут произошло несколько коллизий,
И на сцене нашей вдруг начался эксцесс,
Она была же посредственной репризой,
Из культа дионисий, а я был за прогресс.
Вот тайна наша, что хранилась за кулисой,
Я был совсем дурак, она - была актрисой.

28

Земля, на самом деле, живое существо
У ней, как и у нас, сердце есть и кожа
Как мы, наивна и верит в волшебство,
И сущее в сущем непрестанно множит.
Нам кажется повсюду только вещество,
Но как и нас, её, порой, печали гложат.
Трудно нам постигнуть такое естество,
Что многое просто перенести не может.
Земле та техника уж точно не поможет
Которая звучит, - а в людях кумовство
До самой смерти всё живое уничтожит.
До самой смерти - право большинство.
Но человек, я верю, он земле поможет,
И земля на нас - свой венец возложит.

29

Человек - он вселенский толкователь
К высокому назначен род людской
Человек - он с детства был мечтатель
Он есть творение природы вековой.
Нам нужно жить как этот созерцатель
Мы сущее увидим со стороны иной,
Каждый сам себе, - есть законодатель,
И мы у Данте - божественный герой.
Человек всегда как первооткрыватель
Мериться с планетой своею шириной.
Человек сначала бывает познаватель,
Ну а потом уже - займется ерундой.
Человек - творец, бог и созидатель
Он у вселенной первый толкователь.

30

Ночь закончилась - малиновый восход
Срываю календарь я - и новое число -
И по траве уже - полосатый жук ползет,
Это значит - время сна уже прошло.
Протру я тряпкой свое грязное стекло
Через два квартала дымиться химзавод,
Звонок по телефону - и первое "алло",
И снова разговор с товарищем пойдет.
Утро. Солнце - мои глаза еще не жгло,
Радиоприемник скоро говорить начнет
В комнате покрытое пылью - барахло,
Которое теперь вряд ли - кто возьмет.
Срываю календарь я, - и новое число -
Но разум мой спокоен, сердце берегло.

31

Как все - по жизни плыть - простое дело
Пускай другие всё - меняют паспорта
А мне собрать придется, что уже созрело
Годами высочайшего, упорного труда.
Который круг уже - земля тогда летела,
Сколько тысяч лет уже - она все молода
И сколько птиц - вместе со мною спело
Пока другие нынче кричали - "ерунда".
А сколько в этом мире - юных постарело.
Живущих длиться всех - целая гряда,
Я на людей смотрю совсем не обалдело
Ведь со всеми ними - связан навсегда.
И сколько душ у всех людей скрипело,
Пока земля еще нас на себе вертела.

32

Скажу: мне есть, - где теперь согреться
С кем вместе выпить, поставить паруса
Кому могу поставить памятник у сердца
С кем можно вместе поверить в чудеса
Кому могу я, бесшумно отворяя дверцу,
Кому доверю я - письма, а также адреса,
С кем я могу быть - своим единоверцем
С кем в спящие-зеленые могу уйти леса.
Кому могу слагать я, - эти много терций, -
С кем я не убоюсь - и взойти на небеса, -
И хоть в жизни - так много-много перца
Но мы уйдем, мой друг, в другие полюса.
Тебе открыта, друг, отныне - моя дверца
Друга ты не бойся – мое товарищ сердце.

33

Нам казалось, что нет спасения
Судьба нас - сцепила как удав
И от такого плохого положения
В людях есть - железный сплав.
Ты все говоришь про ухудшения
Жестокий мир и жестокий нрав.
Человек всё ищет наслаждения
И бед у человека - на сотню глав.
"Всё мертвое" - ты сказал, устав,
В жизни суждены одним мучения,
И нету вовсе - от этого приправ.
А также, - что нету становления.
Мой друг, скажу, что больше прав
Тот, у кого на сердце слово "love".

34

Природа - Храм, а мы в нем - прихожане,
Всё через него проходим мы свой путь,
Хоть будь москвич ты, или - парижанин,
Мы забываем все уже вокруг взглянуть.
Ты от настоящего всегда немного ранен,
Порой бывает, - нас пробирает - в жуть,
Но человек, пребудь в себе - гуманен,
Тогда постигнешь ты - и оснований суть.
Но Природа нас к себе постоянно манит,
Чтобы изнутри еще - наружу заглянуть,
Вот почему человек - так собою странен,
Что ради знаний он может всем рискнуть.
Будь ты из Севера или хоть - южанин
Природа - Храм, а мы все - прихожане.

35

Страданье нас - не движет к совершенству
Нас обманули всех - на много тысяч лет,
Здесь, друзья, не место джентльменству,
Ведь это заблуждение или чистый бред.
Нас всех, обычно, призывают к людоедству
Оправдывая тем, что таков - менталитет,
Нам всем передаются гены по наследству,
Но разуму и сердцу - от них и толку нет.
Все мы живем, как будто, - по соседству,
Но все вокруг обезобразит - наш эстет,
И девочки такие, что отдались кокетству,
От них, от всех уже устал наш белый свет.
Но человек вовсе не бредет к блаженству
Страданье нас - не движет к совершенству.

36

Гром гремит повсюду, ярок пламень неба
Пусть огонь небесный - пламенит сердца
Пусть для всех людей неведомая скрепа
Сшибет собою маски - с их белого лица.
Пускай для каждого будет кромка хлеба,
Пусть наш человек - удостоится венца,
Пусть мертвецы - не покидают склепа,
Пусть каннибалам - не захочется мясца.
Пусть люди больше - не бывают слепы
К тому, кто там достоин имени лжеца,
Пускай из нас же - животное не лепят,
И пусть над нами нету - ученого-жреца.
И пусть для мира мы - не более птенца
Но мы должны в себе открыть творца.

37

Снег выпал белый, и под ногами - хруст,
Зима к нам не была в этот раз холодной,
И я во тьме, однажды, увидел этот бюст,
Он был соткан - из плоти однородной.
Я подошел, спросил: "Что вам угодно?"
А из белоснежных - у ней слетело уст:
"Хочу, чтобы меня - любили всенародно"
А переулок этот, вдруг, оказался пуст.
"Ты знаешь, Королева, я вот безработный,
И позабыл совсем, какой у мяса вкус,
Нет, вот покажи - путь жизни льготный.
Ведь рацион питания у нас уже не густ".
Вдруг Королева - раз! - исчезла мимолетно,
Видимо, не знает, как прожить вольготно.

38

Наш капитан - он был отважный малый
И каждый из матросов был ему послушен
И даже если волны бьют девятым валом,
Он к ним всегда оставался равнодушен.
Заботился о нас, - хоть и порой усталый, -
Но знал всегда, что он матросам нужен,
Ну и ходили слухи, что он уже бывалый,
Но, несмотря на это, он был великодушен.
Мы пошли с ним в поход двухгодовалый,
Наш корабль был уже доверху загружен,
И это был поход из списка - "небывалый",
И капитан ко всем - он завсегда радушен.
Корабль чудищем хоть и был прокушен,
Но цел остался, - и вовсе - не разрушен.

39

Одна знакомая моя мечтала все о муже
Другой приятель - он вскрылся от тоски
А я лечил всегда - у них больные души,
И умирать до срока никак не по-людски.
Эх, ну что же, дорогие психи и кликуши -
В ход, прошу вас, вы не пускайте кулаки.
Я верю, что, однажды, мы дойдем до суши
Шторму, буре страшной, и ветру - вопреки.
В ваших силах жить - и это будет лучше,
Пускай в вас даже - все потухли угольки,
А если ж вас судьба - затягивает туже -
То знайте - это знак, видны - материки.
Хватит растекаться здесь подобно луже
Хоть плохо всё - есть времена похуже.

40

Как всегда приятны встречи с другом
И как приятно говорить ему - гудбай,
Вместе восхищаться этим кинотрюком,
И вместе с ним ходить - на первомай.
Человеку без другого человека - мука,
Хоть в Ницце, Риме - и всюду побывай,
Без дружбы жить - причина для недуга -
Луна, хоть волком вой или собакой лай.
Друга, мой друг, ты в беде - не покидай
И даже в счастии - ему добра желай,
Ему ты прутья в жизни вовсе не кусай,
А то останешься без друга невзначай.
Мой друг, прошу тебя, - не ускользай,
И дружба даст прекрасный урожай.

41

Когда-то был и я, - безумием объятый
Ходил как пес - среди зловонной тьмы,
Богом или чертом, не знаю, но предвзято
Был сослан я на очень далекие холмы.
Там человек всем телом бледноватый,
Там люди не поют - священные псалмы,
Там каждый жил - с ликом виноватым,
И захотелось драть - из этой кутерьмы.
Там добрый человек к стене прижатый,
Там остальные люди - к беде его немы,
Как на блюде видно - его сердце сжато,
Порою, как Сизиф, и он - катит валуны.
Но как выбраться отсюда, Боже Святый!
Ведь это - наш мирный круг десятый.

42

Меня учили жить с голубых экранов
"Курить опасно" - говорил Минздрав,
Но я не был - ни одним из хулиганов,
Кто кулак чесал, чуть другого увидав.
Меня учили жить с голубых экранов,
Вбивали в голову, как человек лукав,
Я видел в небесах полет аэропланов
И выбирающий понтифика конклав.
Меня учили жить с голубых экранов,
Я видел, как много есть лесов и трав,
Я слышал звуки баховских органов,
И как у поезда еще ломается состав.
Меня учили жить с голубых экранов.
Но есть же рай - он в саду тюльпанов.

43

Советский мир, такой звучащий под окном
Вокруг многоэтажки - и не провален план
В комнате прокуренной сидели вчетвером
А за окном, в простое, всё одинокий кран.
По радиоприемнику нам скажет астроном
Про Землю, про Луну, - Юпитер иль Уран,
И сигарета тлеет, - и дым пошел столбом,
А на столе открыт лежит сатирик Лукиан.
Ты думаешь о тех же, кто там - за окном,
Как живется тем, кто смотрит - на Милан?
Но, вместо этого, - всё думать о благом,
Так жить научит нас - наш голубой экран.
Курить, сидеть и думать о чем-то мировом
Разбавив мысли в дыме, что под потолком.

44

Мы с другом движемся к Нирване
В людке с быстрою рекою в унисон,
И лишь бутылка водки в чемодане
А где-то, слышно, играет патефон.
"Когда приедем - скажем дяде Ване",
Мы переплываем десятый регион,
Нас, еще, похоже, покажут на экране
Тогда мы соберем - целый легион.
Вода земная точит камень или раны,
Мы переплываем глубокий рубикон,
И кажется, душою, я навеки рваный,
Как арлекин живу и людям я смешон.
Казалось, у руки толпился миллион,
Нас, оказалось, перевозил - Харон.

45

Люблю, - и я скажу без восклицаний,
Люблю, когда меня другой - поймет,
Люблю я космос, этих звезд мерцанье,
Люблю, когда товарищ в дом войдет.
Люблю, когда все ходят на свиданья,
Когда с розою юнец к даме подойдет,
Люблю, когда из детства вспоминание
Стенку твердую в душе моей пробьет.
Люблю, - когда томишься в ожидании,
Люблю, - когда по небу громом бьет,
Люблю морозец я и свежее дыхание,
Люблю я сказку и наш волшебный лед.
Люблю я, - когда в мире - понимание,
Люблю - и в этом мира всё звучание.

46

Мы все живем во власти у фантазии
И бочки перца всегда по-горше мед,
Весь мир нам открыт в многообразии,
Есть огонь холодный, и горячий лед.
Истина, порой, бывает в безобразии,
Мир, - воистину, - прекрасно бережет
Все то, - что находится - в согласии,
Пусть даже всё мы знаем наперед.
И человек не грешен - в косоглазии,
Когда же чувство ему его же лжет,
Его разум все сведет к однообразию,
Но сердцу - очень хочется в полет.
И где бы не был ты: в Европе или Азии
Человек живет во власти у фантазии.
 
47

Куда лететь? - это знают только птицы,
А мы с тобою друг - и не знаем ничего,
Но мы можем все-все собрать крупицы,
Хоть это кажется, - что будет нелегко.
Природа - целое, - мы с тобой частицы,
Верблюду легче лезть в игольное ушко,
Чем к богу нам - отправить колесницы.
А кто сказал, что жить нам так легко?
Великой книги ты - открой страницы
И ты увидишь, что до сути - глубоко,
Мир есть океан, он вовсе - не темница,
Он распластался - ну очень широко.
И можешь перебрать разные таблицы
Мир - это целое, мы в нем - единицы.

48

Триедины други, но с недругом - враги
Вражда между людьми и много муки,
От борьбы за счастие вся душа болит,
А она - сама с собою вся в разлуке.
Вешаются люди, похоже, что от скуки
И на телефон друзей летят звонки,
На подворотнях гуляют наши внуки
На себя надев предсмертные венки.
И Бог молчит, похоже, - что в испуге,
Ведь править нами стали - червяки.
Живя на Севере - мечтаем мы о Юге,
Но ставки наши стали очень высоки.
Друже, ты возьми розу крепко в руки,
И лучше вечером, ты уходи к подруге.


49

Поющий соловей нам кажется излишним,
И хочется, чтоб всюду - мировой пожар,
Но меру преступать все-таки - излишне,
Пусть даже в сердце манит - этот жар.
В парке наедимся - мы с тобою вишни,
Мы к вечеру пройдем его второй гектар,
Никто чувствовать себя не будет лишним,
Мы Фауста сыграем - на свой репертуар.
Никто теперь уже не будет никудышным,
И пусть до самой крови кусается комар,
Мы не будем с молитвами к Всевышним,
Покуда существует наш этот портсигар.
Мы думали с тобою - это лишь бульвар,
А это, оказался, большой зеленый шар.

50

Итак, пятидесятый я перевалил сонет
Тебе сплету я - мистический венец
Я к тебе пою всё - и через сотню лет
И о тебе воспомнит незнакомый чтец.
Тобою друг, мой мир теперь согрет
Как раньше мертвый, а ныне я жилец.
И в этот стих проливается рассвет -
Твоей добротою - затянутый рубец.
Я с сердца снял - свой бронежилет,
Тебе доверю я тайный свой ларец.
С протянутой руки снимается запрет
До райских врат я добрался, наконец.
Тобою выведен хочу я быть на свет
Где нам с тобою, друг, хватит сигарет.