Дольник трехударный

Это продолжение "Математической теории стихотворного размера":
http://www.stihi.ru/2018/07/27/73
Без первой части оно вряд ли будет особенно понятно. С первой частью, тоже вряд ли...


Кунсткамера

      Дольником Гаспаров называет стих, в строках которого между иктами может быть от одного до двух слогов – но три уже нет. Часто встречаются дольники трехиктные (трехударные). В  определении говорится   об интервалах МЕЖДУ иктами, но не упоминается о том, где в строке расположен ПЕРВЫЙ. Эта проблема вроде бы разрешается тем, что можно вставлять перед первым иктом или один, или два безударных слога. Однако, при прибавлении двух безударных первый из них иногда рвется встать  под ударение — так как оно там ничем не запрещено.

 В частности, Гаспаров в  качестве примера трехударного дольника  приводит  поэму Смелякова “Строгая любовь” , которая суть откровенный логаэд 232, а первая же ее строчка “В зыбком мареве кумача” - АаАааааА -  демонстирует при трех иктах  просто за счет  явных фонетических ударений расстояние аж в 4 безударных между вторым и третьим иктами. Подобных строк у Смелякова более, чем достаточно. Насколько я понимаю, Гаспаров трактует эту ситуацию в том духе, что здесь вообще-то две анакрузы (первых безударных), но иногда первая безударная немного ударяется... Если я верно уловил, в той же ( крайне интересной ) статье 1963 года о статистике  трехударных дольников (на неимоверном материале 38 тысяч!! стихов) утверждается, что первый ударной в двойном анакрузе ( БЕЗударном начале ) статистически точно так же част, как и в прозе просто. Так что гаспаровское понимание дольника скорее приспособлено под мозг филолога, чем под мозг математика.

       Однако, можно заняться рассмотрением тех стихов, которые Гаспаров приводит в статье как трехударные дольники, не особенно отвлекаясь для начала на детали классификации, хотя некоторые из примеров выйдут у нас скорее четырехударными в конечном итоге. Основная идея дольника с точки зрения нашей механики состоит в том, что двойной безударный интервал в стихе на слух  не очень хорошо  отличим от  одиночного, посему введем для начала еще одну букву в нашу классификацию. Условимися обозначать д=а, аа. Эта запись означает, что если в начале  стоит одинокое «д», то там в строке может быть либо одно «а», либо два. Если же есть запись 2д, понимаемая как единый символ, то  это означает, что там может быть либо Ааа, либо Аа.

    Итак, идеология состоит в том, что у дольников просто-напросто 2д согласуется с 2д, то есть кроме Ааа с Ааа и Аа с Аа,  еще и Ааа с Аа. Однако, в согласовании этих самых 2д могут быть тонкости.

 Начнем с того, что максимально приближено к логаэдам.

Есенин «Все живое особой метой». Я не беру первое четверостишие, ибо в нем правила дольника грубо, откровенно и намеренно нарушаются. Начинаем  со второй: 

Худощавый и низкорослый,
Средь мальчишек всегда герой,
Часто, часто с разбитым носом
Приходил я к себе домой.

И навстречу испуганной маме
Я цедил сквозь кровавый рот:
"Ничего! Я споткнулся о камень,
Это к завтраму все заживет". 

ааАааааАа      аа32  или 23
ааАааАаА       аа32
аааааАаАа       аа32
ааАааАаА        аа32

ааАааАааАа     а33
ааАааАаА        аа32
ааАааАааАа     аа33
ааАаааааА        аа33
 
ааАааАаАа      аа32 
аааааАааА      аа33
ааАааАааАа    аа33
ааАаааааА       аа33

ааАааАааАа     аа33
ааАааАааА       аа33
ааАааАааАа     аа33
ааАааааА          аа32 /23

Видно, что все строки в этих двух  четверостишиях можно записать как  аа32д.   Поверьте  на слово,  это можно сделать и во всем стихе,  кроме первой строфы, где строчкой «То, наверно, был мошенник и вор» поэт решает свои творческие задачи.  Есенин пишет по сути анапестом, но последняя стопа вместо положенной по закону «ааА(а)» может быть и просто «аА(а)». При этом гуляет длина  строчки. Рифмоваться может практически любая пара: 2-2, 2-3, 3-3.

      Дольник в данном случае достигается случайным — время от времени -  превращением в ямб  лишь одной стопы анапеста  - последней. 

   Замечу мимоходом, что выбрасывание одной строки для подгонки дольника  под нечто более организованное — очень обычное дело. Поэты пишут на слух, и раз уж они  решили не париться со строгостью размера, то часто принимаются за  это всерьез. На самом деле одна-единственная вываливающаяся из размера строчка имеет тенденцию особенно запоминаться. (Правда, если вываливаются десять, не запоминается никакая...) Примеры таких вываливающихся из размера строк: «Я на правую руку надела / Перчатку с левой руки.», или «Там жду я Прекрасной Дамы», или «Увяданья золотом охваченный Я не буду больше молодым» - и если вы не можете по ним  определить автора, то, вероятно, плохо учили литературу в школе.   

Второй пример. Блок.

Черный ворон в сумраке снежном,
Черный бархат на смуглых плечах.
 Томный голос пением нежным
Мне поет о южных ночах.

 В легком сердце - страсть и беспечность,
 Словно с моря мне подан знак.
Над бездонным провалом в вечность,
 Задыхаясь, летит рысак.

Такую красотень  даже жалко резать, но ноблес меня оближ...

АаАаАааАа
АаАааАааА
АаАаАааАа
ааАаАааА

АаАааааАа
ааАааАаА
ааАааАаАа
ааАааАаА

 Здесь уже нет нет анапестного начала (двойной анакрузы),  и первая строчка откровенно четырехударна. Добрая половина строк начинается с ударения, и разговаривать об «исключительном внесистемном» как-то даже неловко. Схема 22д2д , но видно, что во многих срифмованных парах схема повторяется, то есть 223 обычно рифмуется с 223 же, а 232 с 232. Из 8 пар точное согласование имеется в 6. Поэтому стихотворение звучит достаточно строго. Итак, здесь первая стопа хорея согласована точно, затем идут дактили-хореи в произвольном порядке, но частенько во второй пририфмованной строке этот порядок повторяется. Пара хорей-хорей исключена, а 33 встречается лишь раз и рифмуется с 23.

Опять Есенин (у Гаспарова отменный вкус)

Ты такая ж простая, как все,
Как сто тысяч других в России.
Знаешь ты одинокий рассвет,
Знаешь холод осени синий.

По-смешному я сердцем влип,
Я по-глупому мысли занял.
Твой иконный и строгий лик
По часовням висел в Рязанях.

ааАааАааА
ааАааАаАа
АааааАааА
АаАаАааАа

ааАааАаА
ааАааАаАа
ааАааАаА
ааАааАаАа

Это  тоже  232д,   уже встреченное нами у Есенина, и опять одну строку надо исключить.

И снова  Блок

Вхожу я в темные храмы,
Совершаю бедный обряд.
Там жду я Прекрасной Дамы
В мерцаньи красных лампад.

В тени у высокой колонны
Дрожу от скрипа дверей.
А в лицо мне глядит, озаренный,
Только образ, лишь сон о Ней.

Здесь, за исключением «Там жду я Прекрасной Дамы» размер д2д3, то есть перед первой ударной группа из одного или двух безударных слогов, затем Ааа или Аа, и всегда Ааа перед рифмой. Как это часто у Блока, вторая пририфмованная строчка имеет тенденцию повторять структуру первой, но к анакрузе это не относится.


Любопытное ограничение  находится у Ахматовой: «Все мы бражники здесь, блудницы».

Ты куришь черную трубку,
Так странен дымок над ней.
Я надела узкую юбку,
Чтоб казаться еще стройней

ааАааааАа
ааАааааА
аАааааАа
аАааааА

аАаАааАа
аАааАаА
ааАаАааАа
ааАааааА

Формально, это самый безалаберный способ сочинять: д2д2д, но в каждой строчке может быть лишь пара 23 либо 32 — тут нет строк с правильным размером.

 Напоследок, пример из  Брюсова.

Где вы, грядущие гунны,
Что тучей нависли над миром!
Слышу ваш топот чугунный
По еще не открытым Памирам.

На нас ордой опьянелой
Рухните с темных становий —
Оживить одряхлевшее тело
Волной пылающей крови.

аааАааАа    
аАааАааАа      
аааАааАа      
аааааАааАа    

аааАааАа      
АааАааАа      
ааАааАааАа 
аАаАааАа

аАааАааАа
ааАааАааАа
ааАааАааАа
аАаАааАа




Это сочинение имеет смысл  читать не с начала, но с конца, где выделяется структура аАааАа то есть в конце строка будет (без женской рифмы) 3. Видно, что предпоследней может быть либо 2, либо 3, то есть 2д3. А тогда с начала (одну строчку опять в мусор) остается ровно д.  Итого, получим: д2д3

 
    Еще десяток  рассмотренных мной стихов, упомянутых у Гаспарова,  в основном  начала прошлого века, не внес в эту картину ничего существенно нового, как и не добавил  стихов, на которых схема была бы откровенно неадекватна. Итого, мы нашли

у Есенина: аа32д
у Блока: 22д2д и д2д3
у Брюсова:  д2д3
у Ахматовой: д2д2д с выкинутыми правильными размерами д22 и д33


   И что мы будем со всем этим делать? 

    Итак, рассмотрение примеров снабдило нас десятком частных случаев, которые не мешало бы подвести под одну систему с минимальным количеством головной боли в виде пятнадцати возможных подвидов с семью подподвидами каждый.  Я честно признаюсь, что  ломал голову два  дня — и решение оказалось  на пять копеек. Закройте дальнейшее бумажкой — подумайте пять минут — если догадаетесь, я вам пять копеек вышлю. Оказалось:

    Определение 
      
    Если в каждую запись  трехударного дольника вставить максимум  один безударный слог на нужном месте (иногда ничего вставлять не надо), то эту запись   можно привести в соотвествие либо с  с максимальной строкой  АаАааАаа(А(а)) (тип с фиксированной  двойной анакрузой), либо с одной из двух максимальных  строк  аАааАаа(А(а)) или ааАааАаа(А(а)).


       Таким образом мы утверждаем, что каждый из рассмотренных выше примеров можно, слегка растянув в одном месте, а то и не трогая совсем, подвести под нечто, наподобие анапеста ааАааАааА(а). Как и в любом анапесте, первый слог иногда там может быть ударным, но можно оставить и все первые слога безударные.  Однако, в нашем псевдо-анапесте может быть драная первая стопа  -аА вместо ааА. И одна из последующих стоп тоже может быть драной, но не обе. Поэтому двусложные размеры вроде ямба в дольнике не живут — тогда надо раздувать два интервала между ударениями, что уже перебор. То есть ямб с хореем (интервал 1-1, форма четыре  по гаспаровскому определению) в дольнике маргинальна, и те доли процента, которые он насчитывает от этой формы — либо не дольник, либо выпендреж ребят вроде Маяковского В.В. ... 

Пример.
 Возьмем «Ты такая ж простая как все» Есенина. Я поставил звездочки в те места, куда надо вставить «а». Почти вся хирургия — в последней стопе, починку в первой можно считать исключением по принципу один раз — еще не диагноз. Значит, схема 232д.

ааАааАааА
ааАааАа*Аа
АааааАааА
АаА*аАааАа

ааАааАа*А
ааАааАа*Аа
ааАааАа*А
ааАааАа*Аа    

сумма
АаАааАааА(а)

«Узкая юбка» Ахматовой


ааАааа*аАа
ааАааа*аА
  аАааа*аАа
  аАааа*аА

  аАа*АааАа
  аАааАа*А
 ааАа*АааАа
 ааАааа*аА


здесь мы приводим ко второму подтипу,  чиня то одну стопу, то другую. И чинить надо каждый раз, потому что одного слога не хватает систематически. Итого:  д2д2д

У Брюсова чинится только первая стопа: д2д3, вторая абсолютно неподвижна,  и он нигде не пропускает центральное ударение.

 аАааАааАа
ааАааАааАа
ааАааАааАа
  аА*аАааАа

 аАа*АааАа
 аАааАааАа
 аАа*АааАа
аааааАааАа

Наконец, возьмем еще одно стихотворение. Гумилев, «Наступление», которого я  раньше не рассматривал. Просто для страховки.  Валяю  схему с листа.


Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня,
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.

ааАааАа*Аа
АааааАа*А
ааАаааа*Аа
ааАааАа*А

Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.
ааАа*АааАа
ааАааАа*А
ааАааАа*Аа
АаАааАа*А
И залитые кровью недели
Ослепительны и легки,
Надо мною рвутся шрапнели,
Птиц быстрей взлетают клинки.
ааАааАааАа
ааАаааа*А
ааАа*АааАа
ааАа*АааАа
Видно, что чинить надо то одну стопу, то другую. То есть, 22д2д. Казалось, в среднем сочетание АааАаА должно бы попадаться одинаково с АаАааА, но в статистике Гаспарова  2-1, АааАаА побеждает с трехкартным перевесом.
Возможно,  отчасти  это происходит потому, что поэму Смелякова, которую Гаспаров рассматривает как дольник, не надо чинить,  чтобы привести к законной максимальной строке. Она ВСЕГДА имеет размер 232 — АаАааАаА(а)  - и дает увесистый статистический вклад именно в 2-1.
В зыбком мареве кумача
предо мной возникает снова
школа имени Ильича
ученичества заводского.

Эта школа недавних дней,
небогатая, небольшая,
не какой-нибудь там лицей,
не гимназия никакая.
 
АаАааааА
аааааАаАа
АаАааааА
ааАааааАа
 
ааАааАаА
ааАааааАа
аааааааА
ааАааааАа
сумма :
АаАааАаА(а)

А что из себя представляет типичное 223=ааАаАааА(а)? «Но не надо яства земного» - «Укусила жучка собачку...»  Размер, для кумача не очень подходящий.. Но впрочем, кто ж его знает... По моему определению , кстати,  творчество  Смелякова тоже проходит по ведомству дольника, но  конечно не мешает сказать, что логаэд с  дольником лучше не  смешивать.

Приложение 4

О спектре размеров

              Границу  между двух- и трехсложыми размерами можно провести достаточно четко, но сделать то же самое между трехсложными и логаэдами уже нелегко. Мы нежно замели под ковер все впросы о том, как пристегивать к трехсложникам рифму, но это пристегивание неоднозначно – его можно сделать двумя способами для каждого размера. К классическому анапесту можно безнаказанно приделывать первый ударный слог;  в целях упрощения нашей классиификации мы его и рассматриваем с первым ударным, а о чистом говорим как о разновидности, “подмножестве”.  Поэтому грань между логаэдами и трехсложниками размыта изначально, и по сути единственный  недлинный логаэд, который непросто  засунуть в традиционную классификацию по стопам в духе Шенгели – это   цветаевско-смеляковский  232. Об остальном можно  говорить в том, духе, что мы к трехсложному “телу” приделываем разные “головы ” и “хвосты”. К тому же,  трехсложные хвосты можно приделывать и к двусложникам...   Отсуствие ясных общих принципов такого приделывания и делает традиционную  классификацию столь запутанной.  Добавив, например,  анакрузу к дактилю мы получим амфибрахий, но окончание у этого амфибрахия будет не таким, как у соотвествующего  дактиля – щелкни кобылу в нос, и она махнет хвостом... По сути, когда начинаются хвосты и головы, их можно отсчитывать от произвольного трехсложника – но потом надо переводить суть дела на остальные два...  То есть фактически для перевода с одной классификации на другую  все равно приходится выписывать некий эквивалент максимальной строки (если он теорией по стопам  вообще предусмотрен). Либо надо запоминать всю классификацию, что суть изрядный недостаток для человека, не любящего засорять себе чердак картотекой.   
 
         Поэтому я просто  не делаю различий между, например,  разными (по сути ) типами дактилей, а лишь выписываю стандартное  обозначение. Размеры  333 и 332 по обычной идеологии – вариации дактиля, но для меня – два  немного разных. Называть их дактилями или нет – роза под  любым именем пахнет розой.          

         Граница же между логаэдом и дольником оказывается размытой потому, что нам надо как-то  отличать  ляп по небрежности, намеренное искажение размера с целью подчеркнуть строку и    осознанный метод сочинительства. Если бы Петя писал дольником в пушкинские времена, ему бы скорее всего посоветовали освоить анапест и не пугать народ.  Два нарушения в трех строфах – это баг или фича?  Нарочно оно, или нет? Как мы можем это определить, не зная Пушкину принадлежит это стихотворение, или Пупкину? Или в нем Пушкин подписался Пупкиным? В принципе, эти вопросы останутся в любой класификации, и выходят за рамки чистой теории размеров.