Ноль

Мне на свете живётся как-то нескладно.
Облака под ногами - я думал, ладно:
отпоют-то по-тихому там, на юге,
между сосен под именем Даннинг-Крюгер.

Здесь уже каждый пятый себе не нужен.
Я, наверно, четвёртый, и я простужен
окосевшими в хладе ночей дождями,
заставлявшими двигаться впополаме

по нехоженым тропам чужих капризов.
А ведь мне не балконы нужны - карнизы,
чтобы шастать по ним в очумелом танце
в безнадёге попасть на обложки глянца.

Я же знаю, что кто-то безумно хочет
прикоснуться к исконности оболочек
до субботы набросанной перспективы
на холсте пустотищи цвета оливы.

Да, несложно ваять новый мир с похмелья,
если есть, чем заткнуть Провиденья щели,
и не жалко того, кто себя познает
лишь в ощипанной сказке о миге рая,

где для избранных можно остаться даже,
если прошлое душу петлёй не вяжет.
Только, кажется, это вот мне не светит.
Здесь четвёртых уже немотою метят

ради вялых спокойствий большого мира,
превращённого первыми в часть сортира
на задворках вселенной большого дома,
где одно лишь чужое душе знакомо.

Расползаются мысли, боясь друг друга,
и легко разрывая остатки круга
заплетенных в неистовость заблуждений.
Что ж, могу и понервничать!
Чай, не гений,

и не жду обязательной здесь осанны
за придуманные на свету туманы,
и возможность рассыпаться слишком рано,
просыпаясь от пульса любви с экрана.

За окном ничего в обрамленьи ночи,
бюст поэта да кошка ногу волочит
по слегка увлажнённой дождем брусчатке.
За окном - пустота, значит всё в порядке,

и меня не найдут ни огни, ни темень,
чтоб угробить за то, что молчал не с теми,
с кем на свете живётся уж слишком складно.
Растворился? - Бывает.
Исчез? - И ладно.