День прожит не зря?

Раннее утро. Бегу на работу, выскочив из маршрутки, через полузакрытые дворы: однотипные многоэтажки  стоят буквой «П» таким образом,  словно запаивают своими панельными телами три стороны улицы, напоминая глухие колодцы. Посреди одного из дворов  на бетонном возвышении колодезной крышки из чугуна сидит крупный бездомный пес и, широко раскрыв  пасть, лениво позевывает. Видно, что пес был когда-то чистый блондин, без единого темного  пятнышка на длинной, мохнатой шерсти.  Теперь же от уличной грязи и пыли его шерсть потемнела, местами свисает темными клочьями. Позевывая и греясь на солнышко, пес совершенно не обращает внимания на капашащихся вокруг него пацанов.  Они медленно окружают его живой цепью, у каждого подростка в руке по тяжелому булыжнику. На земле, рядом с подростками, валяются рюкзачки с мамиными бутербродами и учебниками внутри. Подростков я насчитала шесть.
Вот  цепь вокруг пса сомкнулась и один из милых детей начинает громко отсчитывать: «Раз!Два!Три! Готовьсь!», - он выжидает с секунду. «Пли!- выплевывает «малыш» и камни, целый град тяжелых камней, летит в спокойно зевающую на бетонном возвышении собаку. Пес вздрагивает, визжит от боли. соскакивает со своего места.
-Э-эй! – кричу я и бросаюсь в пацанью гущу. – Вы что творите! –хватаю одного из хулиганов за ворот.- А ну, бросили камни на землю!
На меня смотрит в испуге милое полудетское личико, чистенькое и голубоглазое, с вьющимися светлыми волосами.
- Ты что, тетя! – вопиет этот ангел в недоумении. – Пусти! Эта псина нас покусала!
- Ну-ка не врать!- приказываю я, крепко держа ангелочка за воротник. – Собака абсолютно спокойна и безопасна. Она и не смотрела в вашу сторону! Как звать-то тебя, мальчуган?
- Ромка его зовут! – вмешивается в наш поединок второй  нахаленок из группы. – Мы это… в войнушку играли… Представили, что собака – фашист, а мы его гранатами закидаем…
-А, может быть, наоборот, - парирую я. – Фашисты – это вы все, а пес-бедолага – советский военнопленный в Освенциме?
-Нет, - мотают все шестеро  головами, - мы не фашисты!
- Да ну! – не соглашаюсь я. –Так как, говорите,  ваши фамилии? - - настаиваю я.
- Отпустите нас, тетя, мы в школу опаздываем! – начинают канючить пацаны.
- Да нет, подождите, пока фамилии ваши не запишу и участковому  вас не передам, в школу вы не пойдете.
- Как участковому, за что?
- А разве дома и в школе вам не говорили, что за жестокое обращение с животными вам положено наказание?
-Какое? – насторожились подростки.
- Кому большой штраф, а кому и тюрьма.
-Не-е, - замотал головой кучерявый, видно, вожак. – Мама мне говорила, я еще маленький, меня не посадят!
-Значит, так! – резюмирую я. – Я следователь по делам несовершеннолетних, и таких как ты, у меня полный комплект сидит по детским колониям. Так что мама тебе уже не поможет. Быстро бери свой рюкзак и идем со мной, здесь отделение недалеко.
Хулиган по имени Ромка запыхтел, начал выворачиваться из моих рук.
-Не-а! Не пойду! Не имеете права! Я ничего не сделал! Мы все камни кидали!
-А вот про всю свою банду, с фамилиями и адресами, ты расскажешь мне в кабинете, под протокол! – не уступала я.
-Тетенька, мы больше не будем! Отпустите нас! Мы все поняли! Не надо под протокол, – заверещали подельники кучерявого. –Если хотите, мы этого пса и вымоем, и покормим.
-Нет уж,-отрезала я.-Пса оставьте в покое. И брысь в школу, чтоб духу вашего здесь не было!
Вся банда одновременно похватала свои рюкзаки с земли и кинулась дружно бежать.
Пес же во все время моей беседы с его обидчиками по-прежнему сидел на колодезной крышке и, казалось, о чем-то размышлял.
-Ну что, дружок, - обратилась я к нему. – Сегодня мы с тобой отбились, а что будет завтра?
Пес внимательно и настороженно посмотрел мне в глаза.
-А ну-ка, беги отсюда подальше! – скомандовала я. – Давай! Давай! – и, словно  повинуясь моему приказанию, встал, почесался, отряхнулся и побежал со двора.
-Будь осторожен! – крикнула я ему вдогонку.