Vrn-style

Рубцами полотнища трасс
тут, рытвины, язвы в дорогах,
обилье работничьих масс,
забывших поэзии слово.

Тут пыль утепляет дырь хат,
воруемы свет, половицы,
бараки, в которых лишь гад
ещё не повесился. Крысы.

Тут листья - слои для подошв,
домишки, как глыбы из сажи,
и будто бы горечь лиц, кож,
и тучны порядковы стражи.

Подследственный каждый в очах
среди юрисдикций соседа,
подъездных гляделок в очках.
Тут штампы фекального следа,

обтёртого чуть о траву.
В автобусе сопли сосулькой
того, что повесил главу
над тихо сидящей бабулькой,

которые кишмя кишат
и старостью всё заражают,
и льют недовольства ушат,
взлетать юным, петь запрещают.

Деревнею взращенный люд,
которого город подмазал.
Сам полис - премерзкий сосуд,
где норы, притоны и лазы,

и выхода нет из него,
лишь в ватное небо, и только.
За гранью - подобье сего.
Живучие, знаючи колкость,

безвыходье, топи весны
и грязи картины осенней,
и лета жаровню, кресты,
и зимнюю стужу в моленьях,

чтоб выжить, хватило бы дров,
и барин не выгнал за двери.
И тут не до мира основ,
поэтик, и ноток от шерри.

Недобрый, завистливый зуд
в судящих глазах и веленьях.
Оттенки, живущие тут,
присущи любому селенью.