Cxxxiv

CXXXIV.
Заложник твоей воли, это ли беда,
Когда он твой и ты развеяла сомненья?
Я откажусь от прав чтоб вновь вернуть себя,
Где я другим себе служил бы утешеньем;
Бессильна ты и я бессилен в том,
И плоду страсти вечно быть плененным;
Полна ты жажды, он же слишком добр,
Что вместе скованный не хочет быть свободным.
Твоим процентщиком извечным красоты,
Ее законы обратит всегда он в прибыль;
Затем чем больший спрос за все мои грехи,
Тем большие потери и досадней будет убыль.
    С ним я расстался ты же обладаешь им и мной;
    Да платит он, а мог блеснуть свободою той.




CXXXIV.
So, now I have confess'd that he is thine,
And I myself am mortgaged to thy will,
Myself I'll forfeit, so that other mine
Thou wilt restore, to be my comfort still:
But thou wilt not, nor he will not be free,
For thou art covetous and he is kind;
He learn'd but surety-like to write for me
Under that bond that him as fast doth bind.
The statute of thy beauty thou wilt take,
Thou usurer, that put'st forth all to use,
And sue a friend came debtor for my sake;
So him I lose through my unkind abuse.
Him have I lost; thou hast both him and me:
He pays the whole, and yet am I not free.