Террорист

               

   Далекие одиночные взрывы громыхают и в северной, и в южной стороне. Идёт война. Посёлок вымер. Улица пуста.  Один я набираю воду у колонки.
 Ах, нет! Ещё Яна, соседская девочка, лет семи, мыкается под заборами - вызывает  друзей гулять, но никто не выходит. 
Со двора, что напротив крана, слышна ругань:
-Ты что… дура? Не понимаешь?! Идёт война, дети пропадают, а ты: «возьмём с собой, возьмём с собой» - заладила.
- Вот потому и заладила…
- Встретят, заберут детвору, что тогда делать будешь? – отчитывал новый сосед молодую жену, - пусть с дедом остаются!
Видно убедил.  К деду семья перебралась недавно с горячей точки.  Им пришлось узнать войну ближе, чем нам.
Вскоре супруги с тачкой выкатили со двора.
Маленький Петрик выбежал за ворота, за ним приковыляла трехлетняя Соня, но родители уже скрылись за поворотом. Зато Янина была тут как тут.
- Я иду к вам гулять, - сказала она, бесцеремонно вваливаясь во двор.
Петя широко расставив босые ноги, преградил ей путь:
- Уходи! После вчерашнего я тебя видеть не хочу. Уходи быстро!
Но Янка, отталкивая Петра, пыталась пройти.
- Пусти, я буду с вами играть!
- Не пущу! Марш отсюда!
 Мальчишка, несмотря на то, что был на голову ниже незваной гости, как молодой петушок, подпрыгивал, хотел схватить её за шею,  за плечи и оттолкнуть от забора.
Наконец-то ему это удалось. Он захлопнул за собой калитку и уже со двора крикнул:
- Уходи, чтоб твоей ноги здесь не было!
«Подружка» дергала ручку, но калитка не открывалась. Соня, оказавшаяся тоже на улице, начала  плакать.
 - Сонька! Он закрылся на засов, идём играть ко мне, - сменила тактику Янина. Она схватила малышку за ручки и начала тянуть на другую сторону улицы. Но та вырывалась, возвращалась к своему забору и плакала ещё громче.
- Пойдём, пойдём, – Яна удерживала Сонечку за хрупкие плечики и подталкивала вперёд, - ты же моя самая лучшая подружка. Лучше Анки, лучше Дарины, даже лучше Серёжки, - она перечислила всех детей на нашей улице.   
- Оставь её! Не тронь! - кричал Петя, стоя на крыльце.
- Отстань! – зло огрызнулась несостоявшаяся гостья и делала своё дело. Рёв только нарастал.
- Брось, я тебе сказал! Ну, ты у меня получишь! - грозно прокричал Петруха и скрылся за дверью. 
Через минуту он уже был с ружьём  в руках. Тяжёлое, оно было больше самого мальчугана, но тот решительно двинулся на выручку сестрёнки.
 Но споткнувшись, боец падает. Ружьё бьётся о землю  и… стреляет.
Пуля просвистела у моих ног и врезалась в деревянный ящик с опилками, что хранил водопроводный кран от жары и стужи.
Вода в ведрах задрожала.
    - Террорист! – крикнула  Янка, и сама, как пуля, влетела в свой двор.
Хватаю ружьё, поднимаю стрелка. Со сбитой о камень ступни идёт кровь.
    - Ты почему босой?
    - Люблю так ходить по земле, - слышу в ответ.
    - Ружьё чьё?
    - Отцовское.
    - А куда они ушли?
    - В балку сено собрать – гроза надвигается.  А меня за старшего оставили.
    Захожу с детьми в дом, чтобы отчитать соседа за плохое воспитание внуков.
     - Дед! Андрей! – тишина…
     - Он в спальне лежит.
      - Привет! Что же ты, друг, за внуками не смотришь?
  Андрей лежал, втупившись в потолок. Из широко раскрытых глаз ручейками скатывались слёзы. Видно, давно – подушка была мокрой. 
   - Что на это скажешь? – я потряс перед ним ружьём.
   - А он не ответит. Он "палализованный", - тихо говорит Петрик.
   - Давно? – спрашиваю так же тихо.
   - А как война началась.
    Вешаю над кроватью ружьё и быстро выхожу на крыльцо.
         Душно. Гроза. Плачет София...
               
                М. Лэмэн.