шелковицы

Где мёрзнут шелковицы на ветру,
раскинув подагрические руки,
на том углу, где я со лба сотру
ноябрьский дождь, как следствие разрухи
не города, но личностных прорех
в характере со склонностью к побегу.
Страна, да кто тебе я? Имярек.
Ах, как мне тяжела твоя опека
на улицах, где сходятся крестом
былое и грядущее сегодня.
Где я стою, не думая о том,
что будет в этот день предновогодний.
Что будет с безымянным беглецом?
Крест в социологическом опросе?
Куда мы неизвестных занесём?
Займись, в документации поройся.
Авось найдёшь на этом вот углу,
стирающим со лба тоску и влагу.
Целует жизнь, за этот поцелуй
я всё прощу и голым в землю лягу,
когда мой час пробьёт и я сбегу
за ту потустороннюю границу,
стерев со лба и влагу, и тоску,
туда, где ничего не сохранится.
И кто бы ни воскликнул - отзовись -
ни звука, ни движения от ветхих,
застывших на морозе шелковиц,
поджавших подагрические ветки.