4

   — Помогите!
   Все тело Касея трясло, как если бы через него пропустили электрический заряд. Его голова моталась, взгляд был диким и изумленным.
   — Пожалуйста!
   Маргарет и Дайяна смотрели на нею с ужасом, открыв рты. Маргарет очнулась первой. Она приблизилась к Касею и попыталась оторвать его от стекла.
   — Маргарет, не надо! — визжала Дайяна. — Не трогай его!
   — Но мы должны что-то делать! — вскричала Маргарет.
   Через некоторое время обе девочки поняли, что Касей больше не трясется. И он смеется.
   — Касей? — спросила Маргарет, уставившись на него. Ужас у нее на лице перешел в изумление.
   Касей прислонился к стеклу, его тело оставалось неподвижным, рот растянулся в широкой, злобной ухмылке.
   — Обманули дурака! — воскликнул он. И начал смеяться еще громче, указывая на девочек пальцем и повторяя сквозь ликующий смех: — Обманули дурака, обманули дурака!
   — Это не смешно, — истерично воскликнула Маргарет.
   — Ты притворялся?! Я не верю! — Лицо Дайяны было белым, как лампы над их головой. Губы ее тряслись.
   Обе девочки прыгнули на Касея и повалили его на пол. Маргарет села на него, в то время как Дайяна держала его за плечи.
   — Обманули, обманули! — продолжал Касей, остановившись лишь только тогда, когда Маргарет начала сильно щекотать его.
   — Ты крыса! — кричала Дайяна. — Крысенок!
   Эта забава была внезапно прервана глухим стоном. Все трое повернули головы по направлению звука.
   В большом подвале было тихо, слышалось только тяжелое дыхание детей.
   — Что это было? — прошептала Дайяна.
   Они прислушались. Еще один стон, печальный звук, заглушённый, как звук саксофона. Усики древообразного растения внезапно упали, как змеи, спустившиеся на землю. Еще один низкий, печальный стон.
   — Это растения! — сказал Касей испуганно. Он сбросил с себя сестру и вскочил на ноги,
   пригладив свои взъерошенные светлые волосы.
   — Растения не кричат и не стонут, — заявила Дайяна, не спуская глаз с широкой траншеи, где росли деревья, наполнявшие комнату.
   — А вот эти и кричат, и стонут, — сказала Маргарет.
   Усики дерева задвигались, как человеческие руки. Дети опять могли слышать дыхание — медленное, ровное дыхание. Затем вздох, как будто откуда-то выпустили воздух.
   — Пошли отсюда, — сказал Касей, становясь на ступеньку лестницы.
   — Это определенно ползет сюда, — сказала Дайяна, следуя за мальчиком, глазами следя за двигающимися, стонущими растениями.
   — Я уверен, папа все сможет объяснить. — Маргарет старалась говорить спокойно, но ее голос дрожал. Она последовала за Дайяной и Касеем.
   — Ваш отец колдун, — заявила Дайяна, достигнув двери.
   — Нет, он не колдун, — быстро ответил Касей. — Он здесь делает очень важное дело.
   Высокое растение вздохнуло и, казалось, склонилось в их сторону, поднимая свои усики, как будто приглашая их вернуться.
   — Давайте убираться отсюда! — воскликнула Маргарет.
   Все трое чуть не задохнулись, взбегая по лестнице. Касей плотно закрыл дверь, убедившись, что замок щелкнул.
   — Колдун, — повторила Дайяна, нервно играя прядью своих длинных рыжих волос. — Определенно колдун.
   Наверное, сегодня это было ее любимое словечко. Но Маргарет должна была согласиться, что оно очень подходит обстоятельствам. — Да, папа предупреждал нас, чтобы мы не ходили туда, — сказала Маргарет, пытаясь восстановить дыхание. — Я думаю, он знал, что это испугает нас и мы ничего не поймем.
   — Я убираюсь отсюда, — сказала Дайяна. Она вышла за раздвижную дверь и повернулась к Маргарет. — Хочешь прийти и порешать задачки попозже?
   — Да. Конечно, — согласилась Маргарет, все еще размышляя о стонущих, движущихся растениях. Некоторые из них, казалось, хотели достать их, как бы взывая к ним. Но конечно, это было невозможно.
   — Попозже, — сказала Дайяна и рысцой побежала вниз по дорожке.
   Лишь только она исчезла, из-за угла показалась темно-синяя машина их отца и выехала на дорожку.
   — Папа вернулся из аэропорта, — сказала Маргарет. Она повернулась к Касею, который шел за нею в нескольких ярдах по коридору. — А дверь в подвал закрыта?
   — Да, — ответил Касей, еще раз оглянувшись, чтобы убедиться. — Папа никак не узнает, что мы…
   Он остановился. Его рот открылся, но оттуда не вылетело ни звука. Лицо Касея побледнело.
   — Моя рубашка! — воскликнул Касей, шлепнув по своей голой груди. — Я оставил ее в подвале.