Искушение

Когда в похмельный понедельник
лишился я последних денег
и на пустой желудок лёг,
но спать от голода не мог,
мне тихой сапой в душу влез
и речь завёл такую бес,
что я бы в роскоши мог жить,
омаров есть, мартини пить.

Осуществить сие вполне
готов по сходной он цене,
и коль душою заплачу,
не прогадаю, мол, ничуть.
«Проснёшься ты, – сулил мне он, –
как будто заново рождён.
Печальны други на плечах
снесут на кладбище твой прах,
но не умрёшь ты в самом деле,
став альтер эго в новом теле».

Вот чёрт! Омаров  и мартини
вкусить возжаждал я отныне,
да только жаль себя лишить
привычной плоти и души.
Ведь мир не тронется нимало
тем,  что могилой больше стало,
и не узнает он при этом,
что стало меньше в нём поэтом.         

Уход из жизни не беда –
беда в уходе без следа.
Чтоб по себе оставить след,
писал стихи я много лет.
Душе, по сути, грош цена,
коль за душою ни хрена.
В моей, видать, немалый вес,
раз так в неё вцепился бес.

Ах, если б я издал уже
всё то, в чём волю дал душе,
её продать бы чёрту мог,
оставив копию меж строк.
Пока реальных шансов нет
моим стихам увидеть свет,
я не готов переродиться,
хотя как будто и хотится.

В ответ лукавому тогда
я не сказал ни нет, ни да.            
Мол, нужен мне какой-то срок,
чтоб я принять решенье смог.
Так странно, судя по всему,
не отвечал никто ему.
Заткнулся после этих слов
бесплотный бес и был таков.

Придёт ли он еще, как знать?
Стихи скорее бы издать.