Пять равно одному

1.
Неровно...
И где-то болезненно после дороги,
вползавшей на кручи прозрачных пейзажей вокруг...
Пяток одиночек, ослепших в уроках немногих,
дошедших до места, где линии сводятся в круг

2.
почти невозможных в мучении точечном ритмов
кружений планет у хладеющей снова звезды,
стучатся в просевшие двери, что были открыты
когда-то, ещё до эпохи сплошной ерунды.

3.
Им былью казался прощённый остаток иллюзий,
прописанных в текстах бесплатно солгавших волхвов,
едва ли искавших сакрального в мелком конфузе,
случившемся между по глупости сказанных слов

4.
у края пустыни, пожравшей усохшие дали
чуть ниже Луны, обречённой ласкать горизонт.
И пятеро там в ожидании чуда молчали,
совсем не боясь получить вместо чуда афронт,

5.
чтоб медленно сгинуть в отчаянья немощных водах,
стирающих выдох, как века следы на песке.
Чуть слышные звуки, как-будто нелепые коды
нечаянной радости в сердца константной тоске,

6.
смутили дошедших.
Священного больше не стало,
а выдумки беса всё так же играют душой,
которой и многого в теле до ужаса мало,
коль хочется тьмы, пусть поддержанной, пусть небольшой!

7.
Ведь нет сожалений по снам, что утеряны ныне
в расползшихся сумерках чьей-то несчастной страны,
коль каждый из зрячих чужие провалы отринет
за беглую лживую надпись по центру стены,

8.
построенной краденным прошлым на мерзких просторах
ошибок в объекте вечернего флёра.
На миг
рассеянный слушатель выпустит нить разговора
из скрюченных пальцев, которыми вечность постиг,

9.
меняя сюжеты в слегка перекроенных драмах
свящённых писаний.
И правда: никто не поймёт,
зачем повторяться в пустых коридорах Бедлама,
когда у калитки никто пациента не ждёт?..

10.
Восток ли в тебе, или вскользь перечитанный Запад -
не суть для того, кто в смятении чёрных зеркал
искал до утра отраженье вербального трапа
до контуров истин, проявленных в виде лекал

11.
чужих заблуждений, пропитанных духом пророков,
вещавших о бедах для тех, не познавших конца,
просителей рая внутри мимолётных пороков,
впечатавших шрамы в небритые части лица.

12.
Собраться бы разом, да сбросить в сомнения бездну
и летние страхи, и злую браваду зимы,
раз жизнь оказалась до боли в груди бесполезной
на фоне наполненной счастьем дырявой сумы

13.
монаха-бродяги...
Ему, не глазевшему в окна
постылой реальности, всё и всегда нипочём!
И дело не в том, что молчанье всегда одиноко,
а радость вторична и временна.
Дело не в том,

14.
что пятеро рвущих давно перешитую душу
в оплаченном поиске кем-то добытых побед,
уже поневоле своё мироздание рушат,
в остывшем вопросе найдя разогретый ответ

15.
на новую правду, лишённую всякого смысла
в тягучих пределах борьбы за тягучий предел.
Надежда - не шанс, а рассохшееся коромысло,
вдавившее страхи в безумное множество тел.

16.
И это лишь тень просветлений, давно врачевавших
заблудшие толпы алкавших свободы на час,
а после от этой свободы навеки отставших,
чтоб вовремя смыть господам неприятный окрас.

17.
Двенадцать шагов, как двенадцать надрезов на сердце -
и бьется покуда, и веру познало как боль
за странные муки рождённого жить страстотерпца,
почти гениально сыгравшего главную роль

18.
в потрёпанной зрителем пьесе о веснах невинных,
растивших любовь как дублера высоких страстей
холодного горя отца за убитого сына
в присутствии матери, ждущей с небес новостей

19.
о том, что вернётся.
Пускай хоть на миг, но - вернётся!
И новая встреча уже не предвидит разлук
с единственным сердцем, что в вечном спасении рвётся
избавить мучителей души от пропасти мук.

20.
Но старость мудра и без фокусов ложных печалей,
меняющих время на метки пространств за чертой,
давно исказившей дарованный в самом начале
проход над блаженством, пронзённым своей пустотой

21.
во имя покоя легко переписанных целей
прихода на этот, лоснящийся в жадности свет.
И пятеро ждут, обозначив себя еле-еле,
и нервно сведя что-то главное в прошлом на нет.

22.
Но рвавшийся жизнью случайностей внутренний голос
угас безвозвратно, и пятеро канули в ночь,
признав наконец-то, что жизнь не со смертью боролась,
когда призывала попрать, отпустить, превозмочь...