Целого половинки целое

                Моей внучке Машеньке,
                которая в этом году
                первый раз пойдёт в школу.

                (ЗАКРОЙ  ЛАДОШКАМИ  ГЛАЗА  И 
                ВНИМАТЕЛЬНО СЛУШАЙ…)







КОНСТАТАЦИЯ

…Твои ушки на макушке.
Угловые башни замка.
Тополя по обочинам вдоль полотна трассы.
Пенсне-велосипед на носу,
но без цепочки.

Боковые кулисы сцены.
Два полушария «Карты мира».
Твои упрямые косички, вздёрнутые кверху.
Шторы на окне,
которые аккуратно подобрала и подвязала мама.

Горбатый мост, перекинутый через реку.
Радуга, что раскачивает мост,
а после уходит гулять по небу.
Два парохода, плывущих по реке навстречу друг другу.
Их встреча под мостом – суть предстоящей разлуки.

Две равные части теннисного корта.
Бороздка на коричневом теле зёрнышка кофе.
Пара пучеглазых фар и радиаторная сетка автомобиля.
Узкая колея рельсового пути и паровоз над нею.

Стройные ряды фигур на шахматной доске.
Сэндвич «СТИГА» и Герб моей Родины.
Правый и левый берега реки и вода посередине.
«до…» и  «…после», и целая эпоха за ними.

……………………………………………………………………………………………………………………………..

Книги на моей полке:
слева Аполлинер, справа – Ахмадулина.
Крылья Ангелов, распахнутые для объятий.
Бабочек крылья, привлекающие натуралистов.
И большие, в пол-лица,
доверчивые глаза моей внучки.

Перо между мной и листом бумаги.
Квадрат тет-беш с перфорацией по диагонали.
Ваш телефон и Я, если  «…Вам мешает моя машина?»
Мы  и наша любовь между нами.
         
Тет-а-тет, Аникина Анна.
1+1, век Х1Х.
за словом «ЛЮ-Б-ЛЮ» рук Твоих отраженье,

Две буквы «S», и «О» между ними.   




ПРОПИСИ:

Буква «Н» – от сорвавшейся перекладины  буквы «П».

Буква «А» – от поднятой с земли перекладины буквы «Д».

Буква «Л», потерявшая перекладину буква «А», которая досталась ей от буквы «Д».

Две буквы «Л», обнявшись,
прижавшись друг к другу – рождение буквы «М».

Буква «Б», как только разрешится от бремени, тут же превратится в свою подружку «Г».    

Ёжик перестанет нести на своих иголках «ТОЧКИ». Они превратятся в два больших спелых яблока, и тогда буква «Ё» снова станет называться буквой «Е».

«Ф», чтобы легче запомниться, станет глазами совы.

Пьяненькая «К», дабы устоять на ногах, превратится в «Ж».

Буква «З» вернёт «В» волшебную палочку и отправится в свободное плавание.

«И», увидев себя в зеркале, припудрит носик, подведёт губки и, поправив юбку, умчит в вечное скитание за неугомонным «N».

Зонтик «Т» вряд ли спасёт простуженную «С» от дождливого «О».

…а стульчик «Ч» так и останется стоять перевёрнутым. 
Отсутствие рук не позволит «Р» перевернуть опрокинутый стул.
В недоумении станет ходить Он вокруг «Ч», пока не догадается перевернуться самому,
став понятным для неё «Ь».
 
«Ъ» устанет убеждать «Ь» в бесполезности права биться об стену.
Но упрямству «Ь» должно позавидовать:
он добьётся-таки своего, получив в награду «Ы».

«Ю» – остановившаяся у изгороди буква «О».
Опершись на плетень, снисходительно наблюдает она 
за качающейся в гамаке располневшей «Э».

Сквозь частокол незамысловатых переплетений «Ш», «Ц» и «Щ», трудно разглядеть любопытствующую фигуру.
Но «Э» замечает «О» и, обезумев от такой
бесцеремонности, вываливается из гамака.
Неуклюжесть не позволяет ей оставаться до конца собой:
вступив в жаркий полдень не с той ноги, она медленно
перевоплощается в мрачную, замкнутую «Я». 

«Я», получив однажды от друзей в подарок иноязычный словарик, к своему удивлению, обнаружит  сестру «R».
Разочарование наступит лишь тогда, когда «Я» узнает,
что на её родном языке «R» читается не иначе как «А».

«Э» не любит «О».
Ей претит замкнутость круга.

Буквы – следом – одна за другой встают в ряд,
чтобы обозначить пространство,
последовательность звучания.
Последовательность звучания воспроизводится пением лучей-струн,
испускаемых О-подобным светилом,
звонким и лучезарным, как его песня.

Ну, ну…
… не надо хмуриться:
всё не так уж плохо.       

(Поплакаться, конечно же, можно,
но только в изголовии одиночества…)

И, пожалуйста – ничто не меняется!
Помни, что бы ни говорили,
мы остаёмся во времени такими, как всегда:
переполненными теплом и заботами.



ПРОПЕЛЛЕР

Желтым пятном
сердце ромашки в обрамлении праздника
из лепестков лета.
Призрачный шар увядающего одуванчика
в ожидании легкого дуновения ветра.
Желток яйца солнцем
на безупречно-белом раскалённом теле яичницы.
Тёплый бутон тюльпана,
лепестками своими стерегущий покой тычинок.

Эвольвента шляпки подсолнуха
и стройные ряды зёрен пшеницы на стебле.
Большая и малая стрелки хронометра
и звено шестерёнок за ними.
Крона пальмы в Севилье
и гроздь плодов на банановом «дереве». 
Равноудалённые от центра лучи Красной Звезды
на лацкане пиджака моего деда.

Золотой петушок – флюгер на коньке терракотовой крыши.
Спица, пронзившая полюса оголтелого глобуса…
Я не знаю, что ещё может быть выше
купола парашюта моего одиночества.

Город – вкруг – на пяти холмах
с «Цветником» на центральной площади.
Кольцо ресторана,
надетое на палец очередной «телебестии».
Спящее небо
и гвоздь Полярной звезды, вбитый в сердце космоса.
На прочной оси «чёрной дыры»
бледный волчок бело-звёздного месива.

Зонтик на трости. 
«Восемь». 
И знак «бесконечности».
Мудрый четверг
посреди круговерти дней-недели-сообщества.

Жизни круг – маховик – всё ритмичней с годами,
увесистей.
В центре – Нос,
и всё, что выросло вокруг «центр-метричности».

Упреждая вопрос, утверждаю:
есть еще одна череда цифр поражающая.
Потрясающе правильно сложенная,
удивительно чётко слаженная.
Вот –  настоящий пропеллер в вечности!
Она взошла из столетья прошедшего.
Она – суть начала «оттепели» нашей поэзии.
С неё начинается Новая эра покорителей космоса.

…труба подзорная,
устремлённая в высь неба.
Звезда в центре безумной,
полыхающей бескрайности.
И я, погруженный в состав Её света-словесности,
В часы жёлтых дождей,
босиком,
вслед за синим плащом – к неизвестности.