Язык, диктат...

Язык, диктат...

Да, Бродский -
волшебства
в диктате языка
испробована сила,
поэтом павшим спетые слова -
во мне живом - лучами над могилой,
крылами серафима вне меча,
обыденность играя
раздвигая
(устав уродский
зэков и солдат,
к примеру так),
сжигают
злой барак,
казармы тупость, явь больницы,
морга...

Стихи свои ознобно бормоча,
я становлюсь подобием ручья,
прошедшего сквозь твердь,
чтоб к высям взвиться,
тем упраздняя
смерть
носителей речей,
благодаря которым я - ручей,
рождённый
речью,
растворённый
в ней...

Поэтов милых сердцу голоса -
над миром войн, порабощений,
торга,
разыгрывают в лицах
небеса...

Сны поколений
сквозь мои ресницы
плывут миражно,
наяву стих снится -
не опоздать
впитать
его
в страницы,
раскрыв тетрадь -
единственно, что важно...

Историю любую рассказать,
могу правдиво я -
и будет
ладной,
когда мне выпадет (так было!)
осязать
всего
себя -
извне звучащим
ладом...

Тайгета
чащи,
пчёл летящих
гуд,
исповедальный воск в гадальном блюде,
дуэль поэта,
глаза изумруд
под стук копыт, запруд бобровых мимо,
смешалось всё,
во мне переплелось, оформилось в моё,
поёт о чуде
родства небесного времён всех и краёв,
во имя
откровений
жизни
в людях -
людской -
в любой
отчизне,
греков Лета -
поэтами эпох и стран согрета,
она уже - не хлад, а кипяток,
я пью свой чай и в нём - святой глоток
отказа личного от радости забвенья,
на мой балкон, мне родственные тени
спешат светло,
сердечное тепло,
завещанное словом
Божьим -
дрожью
проходит сквозь меня, над бездорожьем
политик рыночных - парит счастливой птицей,
устраивает праздник среди буден,
любовь дарует,
над всем прежним - новым -
мной спетым,
безобидно
озорует,
перед рассветом -
светом
тем пирует,
которым все привечены
поэты
и вече
речи
человечьей
длится,
я слышу: Казахстан и Эквадор
Москвой поют
простор
степей
и гор,
вдоль берегов
Вторых и Чёрных речек,
из пепла, морем взятого встают...

Без данного мне Богом языка -
я есть никто, ничто, зовусь никак,
вот гостья с дудочкой мне говорит: "Пока!"
и след простыл,
и слов,
как не бывало,
осознаю: стихами говорил - пока она, откинув покрывало,
их
диктовала,
потому шумих:
фуршетов, премий, дарственных изданий,
по совести,
алкать мне - не к лицу...

Конец
сей
повести,
я кланяюсь Творцу,
Он есть - отец
всех песен и сказаний,
ведущих
сыновей
к отцовскому крыльцу
строкой, с достоинством воспринятых страданий,
не лгущих
про заоблачные кущи,
про сковородку с грешником на ней...

Родной язык - вот рай мой вездесущий,
чем больше языков в нём - тем родней...