Грибоедова, 8

… и всё происходит совсем по-другому –
не так, как случалось и делалось раньше,
и солнечный круг, неуклюж и оранжев,
уже не привязан к знакомому дому
волнистым лучом.
Грибоедова, 8.
Последние астры в резном палисаде
прозрачными стали, осыпавшись за день.

Галдят, как торговки на местном привозе,
сороки-вороны над корочкой хлеба,
забытой в пылу бесконечных баталий.
Пожалуй, не вспомнить – сегодня, тогда ли
тяжелыми каплями падало небо
на старые липы в изношенных шалях,
спадающих с тонких изломанных веток,
на черный подсолнух, оставшийся с лета.
Ты - маленький, мама – по-детски большая,
и осень - бескрайняя, словно дорога
наверх, по пустым грибоедовским крышам.
Уже по-другому и видишь, и слышишь,
не верящий прежде, ты веруешь в Бога –
не так, чтобы часто: урывками, всуе,
и каждая осень становится ближе.

Как мама большой, ты уже не рисуешь –
о ней,
задыхаясь от нежности,
пишешь.