Дорога к Храму

При рождении меня не окрестили, как и моих трёх сестёр. Это было советское время - пятидесятые годы. Отец - военный лётчик, член партии. Тогда за посещение церкви можно было всё потерять... И партбилет,  и работу, и уважение коллектива. А этим все дорожили и жили по лозунгу: "Прежде думай о Родине, а потом о себе". И уже когда мы учились в старших классах, отец как-то рассказал, что его дедушка был дьяконом в сельской церкви. Это нас очень удивило. Но несмотря на то , что всё вокруг было против церкви, я как то даже зауважала наших предков и в глубине своей комсомольской души гордилась своим прадедом.
      У моей бабушки по неродной мне маме иконы в доме были: и большие, и маленькие, и лампадка горела , и даже висел на стене большой железный крест. Бабушка была добрейшим человеком и очень нас сестрёнок любила, и называла нас не иначе, как сиротки. Как потом я узнала, бабушка сама выросла без матери. Но вот, что интересно: я ни разу не видела, чтобы она молилась. Всё время она работала, не покладая рук. В церковь она тоже не ходила, так как в городе действующей была только староверческая церковь.
      Во время войны город был разрушен полностью. Остатки самой красивой церкви,  стоявшей на высоком берегу Волги, были взорваны, и на этом месте построили Обелиск Славы.
На другом берегу, можно сказать напротив, стоял большой белый Храм с колокольней, тоже изрядно разрушенный, который со временем стал краеведческим музеем. Помню, мне в этом музее  больше всего нравился именно сам Храм, его архитектура, он манил и завораживал, от него так и веяло прошлым, загадочным и непонятным. Не раз мы пытались забраться на колокольню по винтовой лестнице, вернее, по тому, что от неё осталось, но это, на самом деле, для нас, девчонок было довольно опасно.
       Именно этот Храм и вынес на поверхность те чувства моей души, которые дремали в самой глубине её и ждали своего часа. Видно в любом русском человеке генетически заложены необходимость к вере, Храмам, христианству. Так и у меня всё это дремало до поры до времени и, наконец, начало просыпаться. В конце 80-тых музей закрыли, а позже Храм кто-то отремонтировал, на звонницу повесили новые колокола,  и над Волгой снова зазвучал призывный звон. И я уверена, он коснулся каждого сердца. Город как бы ожил - получил  статус  и приобрёл определённый русский колорит.
       Часто, проходя мимо, я испытывала непреодолимую тягу войти в Храм. Вот они -  ступени, вот настежь открытые двери, но что-то не пускало меня туда. Казалось, я там чужая, не крещённая. Ну как я войду и стану молиться, и как вообще надо молиться, и какой иконе?
С другой стороны, во мне боролись чувства, присущие всем, кто вырос в СССР, впитывая в себя атеизм тогдашней эпохи.
        Я стеснялась даже зайти в Храм, боясь, что кто-то из знакомых меня увидит. Я ещё была не готова обратиться к Богу или даже просто перекреститься. Рука не поднималась. Но что-то внутри меня было все-таки сильнее этого страха и это не покидало меня.
        Шли годы, я уехала из родного города учиться. Закончила институт и поехала ещё дальше работать. Вдали от своей малой родины в сердце своём я хранила как живую, картинку любимого Храма на берегу Волги.

Так хотелось прислониться
Мне к твоим стенам,
Белый, окружённый птицами
Православный Храм...

С откровеньем помолиться,
На колени встав,
Пред святыми лицами
На твоих крестах...
          
Жизнь, как и у всех, подарила мне много счастливых моментов, но были и горькие дни, и потери. Прошло много лет испытаний, прежде, чем я наконец почувствовала себя готовой к тому,чтобы принять обряд крещения. Я шла к этому долго и трудно, но момент этот настал. Около 10  лет назад я отдыхала в Крыму и поехала в Ливадийский дворец. На территории Дворца была небольшая церковь, построенная когда-то для семьи последнего императора Николая П. Я была там просто на экскурсии, но неожиданно для себя  подошла к священнослужителю и спросила: "Можно ли у Вас покреститься?" Скажу, что батюшка был довольно молодым человеком, худощавым и со светлой аккуратной бородкой. И что меня удивило, он стал со мной очень просто беседовать. Задавал вопросы вроде бы не сложные, но ответить сходу мне было не просто. Было что-то, очень похожее на исповедь.
          Служащая церкви записала меня  на крещение на определённое число и сказала как вести себя перед причастием. Потом я долго со  старанием выбирала себе серебряный крестик в лавке при церкви.
           Накануне крещения я волновалась, плохо спала и уже рано утром поехала в Ливадию. Хочу добавить, что церковь была совсем маленькая и уютная. Иконостас был красивым, но не помпезным. Причастие происходило при открытых дверях и множестве народа. А после, когда почти все вышли, двери в церковь закрыли, принесли небольшую круглую купель. И начался обряд. В этот день крестили в основном младенцев, а взрослых почти не было, человек пять. Хочу сказать, ничего не придумывая, что в эти минуты я испытывала настоящий подъём духа и одновременно полное умиротворение и даже счастье. Помню я склонила голову над купелью и почувствовала как стекают струйки воды с моих волос,  и услышала голос батюшки: ...Раба божия Ольга: Аминь"
           Когда обряд закончился, двери снова открылись и пошли люди. Они ставили свечи, крестились, молились , шевеля одними губами, кто-то улыбался, кто-то плакал. Каждый молил и думал о своем, самом сокровенном. Но это были не одиночки. Это были русские люди, объединённые одной Родиной и одной верой. Среди них теперь была и я. То, что меня сдерживало когда-то, ушло навсегда, я почувствовала себя свободной и в то же  время причастной к самой сильной традиции своей Родины -Православной вере...
           Рука моя легко творила крест, а губы шептали: "Пресвятая богородица, царица небесная, защитница наша, да светится имя твоё, да будет воля твоя, да будет царствие твоё во веки веков: аминь..."
        В Ливадийском парке вовсю буйствовала весна, на глазах оживала и благоухала природа. И вместе с ней оживала и радовалась жизни я.