Концовка

Художника стошнило на картину,
Поэт поджёг свои стихи,
Предатель вновь втыкает в спину
Свой нож за непотребства и грехи.

Святой отец в борделе куролесит,
Пока вульгарность в церкви ставит свечи,
И  лишь второе важно жёлтой прессе
Как волку шкура из овечек.

Ненастоящие придуманные люди,
Что по сценарию сюжет переживут,
Проснутся ночью в ванной полной ртути -
Таков сценический дебют.

Мы режем руки из-за боли ради боли,
Чтоб причинять страдания другим;
Отец - пропитый алкоголик,
Из-за него фамилией мне станет псевдоним.

Я осуждать его не смею,
И понимаю, и люблю.
Пью чай с листочками шалфея,
Всю на балконе пачку в раз курю.

Сочится кровь из-под рубашки;
Там ровно сорок ножевых.
Я словно край, отломанный от чашки,
Я самый бледный из больных.

Я самый худший пациент,
Занудный друг, ужасный сын.
Язык мой - просто рудимент,
Виновник каждой из причин.

Причин для выхода из окон,
Для грустных танцев под Луной;
Как можно думать о высоком,
С подобным грузом за спиной?

Когда мне дед был как отец,
Я наслаждался этой жизнью,
Но у всего есть свой конец,
Мне страх руками зубы стиснет.

Привык к утрате слишком быстро,
А вместе с тем - и опустел,
Ведь дата смерти - просто числа,
Людей поймавшие в прицел.

Рубашка кровью пропиталась,
Взгляд перестал хоть что-то выражать;
Любовь вся гневом заменялась,
Вручив волос седую прядь.

Привык сражаться, но сдаюсь,
Упав с соседского балкона;
Исчезли чувства, с ними - пульс,
Отец и дедушка - я дома!