Изгой

Брожу по улице пустой.
Час три ночи.
Не спеша.
Зима. Декабрь. И густой туман.
Не правда ль странно?
Гм… да.

Свежит морозец и бодрит, чтоб не уснул.
Хозяйка грёз меня дурманит и пьянит.

Под стук немого снега
Звезд напевы предвещают путь неблизкий –
К краю аж земли.

Луна кричит:
«Смелее будь, Камил!
Иди вперёд! Иди!»

Но не найти мне тех окраин.
Дам ка отдохнуть ногам я на скамеечке.

«Старанин!»

Мне послышалось?

«А Вам не спится что в такую ночь?
Кошмары мучают или
Сгоняет сон далеко прочь
Амур из полотен Дали?»

«Амур из полотен Дали» -
Сказало Эхо, убегая,
Теплые свои следы
Подолом платья вытирая.

Кто же это?
Голос чей?
Я слышу ведь не в первый раз.
Может быть, сосед?
Матфей?
Но что он тут в столь поздний час?

«Ау! Кто воздух беспокоит тяжестью своих речей?»
Старик!
С седою бородою!
Длинною, как лЕты дней.

Усевшись, как король на троне
И почесывая бровь,
Он продолжал:

«Нынче в Аргоне лето.
Там царит любовь.
А небо красное залито
Лучезарным янтарём,
Гора единственная скрыта
Снов цветами и дождём.
Там дом мой!»

Тут прервался сказ молчаньем.

Страх, любовь, сомненье овладели мной.
Сейчас, казалось, тягостных годов томленья торжество.

Откуда, кто? – поведает?
Или?
Спрошу!

«Это излишне!
Я давно хотел поведать жизнь свою!»

И старца мудрое чело
К далеким звездам устремилось.
И ожило, вдруг, оно.
Завеса тайны приоткрылось.

Вокруг нас туман сгустился,
В небо чистое даря окно.
Морозец растворился.

«Слушай песню старика!

Слепым безмолвием очей,
Раскату грома повинуясь
И предчувствием любуясь,
Я покинул дом, друзей

В края, что таинством безбрежным
Соблазнять меня могли.
Ведь в тех краях хотел найти
Я тихий храм мечтам мятежным.

Сын Титанов и поэт.
Был принц Валеи – стал отшельник.
Тварь без дома.
Чуда пленник.
Странствовал я много лет.

Где жизнь творил, где сеял зло,
Где был рабом, где Богом властным,
Где любовник был страстным,
Ввысь взлетал, где шёл на дно.

Везде искал я примененье снов картинам,
И нигде не чувствовал ни сожаленья, ни сомненья.
Лишь мечте был верен.

Но теперь она меня пугает в первозданном виде.
Ведь хотел тогда не только сказки о Колхиде я рассказывать слепцу.

Там, на Валее, видеть мог в любви и радости свою планету.
Мир Титанов сжёг воспоминания времён, когда во злобе утопал.
Но как пленителен был он - тот мир из пепла что восстал.

Сколочен трезвостью покоя
Ум мой, гения творец,
Средь ново бьющихся сердец
Вновь ожил!

В теле уж изгоя!»