Провал

Старый оперный тенор Марко Лоззаро с утра пил коньяк. Нет, он не был алкоголиком, просто почувствовал, что силы покидают его грузное, изнеженное, дряблое тело...
А сегодня, его концерт, последний концерт. Еще старик понял, что больше ему не взять той ноты, которую так ждут зрители. Выпил еще рюмку. Попробовал распеться...Нет. "Смейся паяц" сегодня будет отменен...
Еще вчера публика, его преданнейшая и любимейшая публика, носила его на руках, одаривала подарками, цветами, оглушала криками "Браво!", "Брависсимо!".
Впрочем, они и сейчас любят его, своего "Марко-Канио" - так окрестили его местные любители оперы небольшого городка, где и блистал певец.
Да, здесь он был звезда. Его боготворили. Даже когда лет двадцать назад прошел слух, что Марко уезжает по приглашению в Неаполь в оперный театр "Сан-Карло", местные старики, женщины, мужчины, все, от рабочих до высоких чиновников приходили к дому своего любимца и умоляли его не оставлять их.
И тенор сдался. И остался...
По субботам и воскресениям Марко давал концерты в старом, но довольно таки добротном театрике на пятьсот мест. Репертуар был практически один и тот же. Это были неаполитанские песни, шутки-речетативы, церковные мадригалы и конечно арии из опер. Свой "кончерто-гроссо" Марко всегда заканчивал арией Канио из "Паяцы".
Это был его коронный номер.
Небольшой, самодеятельный оркестрик из девяти, а то и пяти, в зависимости от болезней, музыкантов, всегда старательно выводил свою партию и внимательно следил, как единый организм, за каждым движением певца. Он был для них и дирижером, и кумиром, и Богом на сцене.
А сегодня Марко, похоже сдается...
Нет, концерт с песенками он еще в силах провести, но эту, проклятущую ноту, крайнюю ЛЯ в ариозо ему в этот вечер не взять...А его ждут. Его всегда ждут. От него хотят этой ноты. Которая действует на людей завораживающе, перехватывает дыхание, сжимает солнечное сплетение и отпускает с истомным выдохом.
"О Святая Мария! Помоги мне" - и Марко-"Канио" выходит на сцену...
...Концерт идет уже два часа. Зал сотрясается от аплодисментов, выкриков. Музыканты сегодня в ударе, поймали кураж. Марко торопится за кулисы, быстро глотает рюмку спиртного...Теперь все. Надо признаться всем, что это последний в его жизни концерт. Объявлять, срочно...
Но люди хотят арию. Тенор выходит. Он говорит, что стар, что сел голос, бормочет про то, что говорить публике нельзя - о своем бессилии...Они ничего не хотят слышать. Его любимые горожане, соседи, друзья хотят чтобы он пел. И пел всегда.
Он поклонился и привычным жестом кивнул музыкантам...Леонкавалло "Паяцы" ария Канио...Сейчас случится то, что он так боялся с самого утра...Провал.
Мелодия льется, тихо, тревожно-сладко. Голос чуть дрожит...В зале тишина, все затаили дыхание..Вот она, эта Ля! Марко выходит на верхний регистр, воздуха хватит, связки прищемлены...И тут он понял, что нет, это всё...
Музыка - стоп! И в том месте, где он должен сразить наповал публику своей потрясающей ЛЯ, вдруг тишина и...в этой тишине, вместо сладчайшего бревиса, Марко-Канио подымает вверх свой указательный палец.
И все в гробовом молчании, услыхали эту взятую ноту певца, она сама, как бы из прошлого зазвучала в каждом сердце слушателя...
Старик стоял опустив голову. Еще минуту, эта ЛЯ витала над потолком театра и исчезла вместе с гудком парохода донесшимся с пристани, который эхом отразился в старой виолончели музыканта оркестрика.
Это был настоящий фурор. Марко вынесли со сцены на руках. Он не сопротивлялся, у него не было сил...
Его, осторожно, как драгоценную вещь, несмотря на его болезненную полноту, передавали из рук в руки, несли по улице.

Потом он еще долго пел свои концерты. И именно так, с поднятым вверх пальцем, показывал всем, что здесь была его коронная нота и все ему верили и что самое главное - слышали эту крайнюю ЛЯ первой октавы..