Кукловоды

...И это: Господи, прости,
за нарождающийся стих,
очередной, больной иль светлый,
открыт по сути, иль заветный,
сегодняшний или вчерашний,
что вызрел августовской пашней,
что вытошнит твоё похмелье,
после вчерашнего веселья…
И это – головная боль,
и – перекатная же голь.
Что заставляет раз за разом,
(где стыд, стеснение или разум),
хвататься скоро, не мудро,
за пресловутое перо,
что суть – конечно, карандаш.
Он тычет в лист, и – баш на баш,
твою ноябрьскую скуку
возводит в некую докуку.
И ты сидишь пустой, как кукла,
ни выпукло тебе, ни впукло.
Но снова кукловода руки,
навязывают эти муки.
И, ладно бы, за грош, за рупь,
потомкам ли моим заруб
и памятных седых отметин,
когда ты будешь на том свете.
Так нет же… Нет в них ничего,
кроме дыханья твоего,
кроме того, как топчешь травы,
ночами горькую отраву
вдыхаешь  - сигаретный дым,
(не в назидание молодым),
кроме того, что ты ни есть,
ни пить – писать, пока ты есть…
И ты – глуха и нелюдима,
вновь комкаешь слова, как глину.
И рвёшь… С какой больной руки,
всё превращая в черепки?
И клеишь их… И, следом – вздох:
никак… никак же… О, мой Бог!
Ещё один, последний, право…
Я ж для себя, имею право.
Но Бог вздыхает: …дам огня,
когда напишешь для меня,
чтоб всяк кто этот стих прочтёт –
цикуту выпьет или мёд,
и остановится дышать
с крамольным, тихо:…твою мать!