Шаг вперед 9 Фотографии, как истории

Накануне выходного дня Джон прочитал где-то об истории одной фотографии. И так ему запала в мысли эта фраза "История этой фотографии", что он начал перебирать в памяти всё, что связано с историей, и получалось так, что даже у болезни тоже есть истории, ведь именно так говорят в этих заведениях: "Давайте посмотрим историю вашей..." А что уж тогда говорить о жизни в целом и моментах её в отдельности. Всё имеет свои истории, и фотография есть истинное подтверждение существования истории. Эти размышления подвели его к выводу, что истории эти иногда интересны одному, а порою и многим из окружения. И тогда, поняв это, он решил описывать некоторые из них, о чём было сказано ранее. Какими получались эти описания, он не знал, но, несмотря на недовольство окружающих, коих было не столь много, он всё же продолжал. Теперь ему был интересен процесс фотографирования и последующего описания создания того или иного кадра, всё сходилось, это были истории этих фотографий. И снова нечаянная мысль пришла в его голову, вернее сказать, вопросы: "А стоит ли снимать эти фотографии и описывать их истории? И сколько же их можно написать и наснимать?". И третий, пожалуй, самый занятный вопросик: "Для кого это делать?" Вопросов, как говорится, немного, но всё же Джону хотелось бы получить на них ответы. Этим он и занялся бессонной ночью с пятницы на субботу. В голове его появились первые цифры. "Если взять за основу то, что я снимаю на камеру каждые четыре дня, то за год я отсниму порядка 91 фотографии, а значит, напишу 91 историю. Коротким это описание никак не получалось, минимум одна страничка. Если заниматься этим 10 лет, то набежит 910 страниц, 20 лет-1820 страниц, а если дольше? А если я наснимаю еще больше и опишу всё это?" Тут во весь рост вставал последний, третий, вопрос, о котором он постоянно думал: "А для кого? Кто из моих родных будет читать это? Кто это будет смотреть? Точно, на все сто, детям вряд ли это нужно особенно, ну разве что пока они участники этих событий, внукам - вообще неизвестно, будет ли это интересно через 30 лет. Повертят у виска и скажут обо мне кому-то: "Вот дед у нас был с приветом, написал, как Лев Толстой, тьму своих историй, с закатами и рассветами, полями и птицами, озерами и небом, в общем, фигни всякой. Да и разве осилим мы хотя бы страничек 300?..."
Все эти мысли с подсчётами ставили Джона в тупик, он не видел пока ответа на этот третий, главный, вопрос. Помучившись ещё с полчасика, он заснул. Но сон был не долгим, как ему казалось, прошло всего лишь несколько минут (на деле часика три он точно отдохнул), как его что-то торкнуло, и он очнулся. Ответ, над которым он размышлял этой ночью, ждал его за приоткрытой шторой окна. Глаза его уже различали чёрно-белые краски этого утра, на деревьях лежал снег. Его было так много, что он шапками нахлобучился своим весом на их ветви, прижимая к земле. Крыши соседних домов лишь местами показывали свои красные и зелёные пятна, тоже окрасившись в белый цвет. Дороги были нетронутыми пока ещё этим ранним утром шинами машин. Снег, снег, снег. Лишь стены заборов и домов являлись контрастом на этом белом. "Эти фотографии нужны мне, эти истории нужны мне, для моего хорошего настроения, для моего развития, для того чтобы предки мои и родители видели, что сын их продолжает жить, радоваться и понимать мир, принимать его таким, какой он есть, ощущая каждой своей клеточкой дыхание Земли, на которой живет". Получив наконец- то главный ответ, Джон быстренько встал, а что было дальше - это уже история ещё одной новой фотографии.