Новое мышление

    Это одна из историй про Царя - сборник ЦАРСКИЙ БУНТ.

Дождь осенний с грустью сеет,
За окном неблагодать…

Во дворце Царя Россеи
Стало тоже холодать.

Печка жаром чуть пыхтела.
Неудобства чуя груз,
Царь своё усердно тело
Во второй пихал картуз:

«Сколь одёж ни надеваю,
Не становится теплей.
Из-под двери ж поддувает
И сквозит со всех щелей.

Не согрею коль нутро я,
Как на жизнь ни посмотри,
Нет, Вань, нужного настроя
У меня тогда внутри.

Этот холод - путь к простуде.
Он болезни принесёт.
Точно, точно, так и будет:
Околею! Вот и всё!

Как прожить мне многи лета,
Не стареть притом душой?
За всю жизнь иммунитет-то
Накопил я не большой.

С каждым часом холоднее.
А из них последних два
Я решаю, что важнее -
Сердце или голова?

Коль така грядёт прохлада,
Важно верный выбрать путь -
Согревать башку мне надо
Или всё же лучше грудь.

Вот держи мозги в опале,
Согревая лишь бочок,
Ведь смеяться же на палец
Стану я, как дурачок.

Будет сердце не согрето -
Для нутра болезней град.
Чтоб жалеть и то и это,
Мой картуз коротковат.

След признать мне эти факты:
Одному из двух - урон.
Я не полностью, Вань, как-то
Защищён со всех сторон.

Хоть и царь в своей Отчизне,
И заслуги велики,
Вот условия для жизни
У Царя всея каки!

Ну, дожил я, право, братцы! -

Павел страх придал лицу. -

Не могёт перемещаться
Царь свободно по дворцу!

Это твой, Ванюша, промах,
Как ручонкой ни сучи,
Коль тепло в Царя хоромах
Только лишь подле печи.

Расскажи мне, Ваня, ну-ка
Просто так, за будь здоров,
Сколь успешно ты профукал
Для согрева в печке дров?

Ужто их лимит закончен?
Как учёт сему ты вёл?
Я в таких делах не очень,
Да и ты, смотрю, козёл!

Не согрел хоромы наши,
Не создал уют Царю!
Чё получится, Вань, дальше
У тебя, я посмотрю.

Прокрутил сто раз в уме я
Всех усилий череду.
В данном деле что имеем,
Нужно, брат, иметь в виду».

Ванька выдал, хоть не сразу,
А подумавши, ответ:
«Я, Паш, сжёг в печи указы
За последние пять лет.

И сгорела хоть бумага
Вся в печи, Павлуш, дотла,
От неё дворцу во благо
Нет ни сколечко тепла.

А вчера ещё под вечер
Кое-что спалил в огне.
Это были просто вещи,
Паш, конкретные вполне.

О здоровье то забота
И семейные дела.
Как фрагмент сией работы -
Полскамьи и полстола.

На сие решиться сложно,
Кинул в печь в нетерпеже.
И вернуть их невозможно
В первозданный вид уже.

Рубанул, похож, с плеча я.
Головешки лишь видны.
По вещам теперь скучаю,
Но не чувствую вины.

А ведь им и лет полста нет, -

Стал Иван всерьёз тужить. -

Нам без них труднее станет
И не стало лучше жить.

Хоть пока и без соплей я,
Хошь поверь, Паш, хошь не верь,
Что с того всем нам теплее,
Не уверен я теперь.

И какого в том куражу,
Не возьму никак я в толк?
Не разумно в чём-то даже
Было жечь скамью и стол.

Умудрился как я в печу
Сунуть мебель, мать етить?!
Эту практику теперьча
Нужно точно прекратить».

Шевельнул Иван, где надо,
Потихоньку кочергой.

Павел-Царь, поёрзав задом,
Разговор повёл другой:

«Вот опять под нос мне дуля -
Как накрыли холода,
В огороде, во саду ли
Никакого нет плода.

Всё Царю хомут на шею:
Пост по жору и питью.
Чьё, Ванюш, житьё лучшее -
Враг хорошему житью.

Ноль - трудяге, всё - ленивым.
Хоть блага вровень сулил,
Как-то Бог не справедливо
Это всё распределил.

Стал башкой я раскорячен:
Коль не пить и не жевать,
Я ж способность, Вань, утрачу
На трону существовать.

На душе как будто камень.
Коли в пост загнала Руссь,
И руками и ногами
Я за трон теперь держусь.

Кисельку б сейчас иль щи там,
Иль супец с щавельных трав.
Сотворить бы что в защиту,
Ваня, собственных мне прав?

Мне дворец стал как Голгофа!
Если нынче ж не поем,
Это будет катастрофа
Для Русси всея совсем.

Нас холопы в разе коем,
Страх не чуя за версту,
Сами знают, что такое,
Обрекли на нищету.

Порешал бы враз вопросы,
Загодя-то кабы знать.
Где имеем перекосы,
Сбалансировать бы нать.

День мечусь туда-обратно
И Указ затем рожать.
Просто, Вань, невероятно
Так Царя перегружать.

У народа ж куш огромный.
Хоть и сыт по горло он,
А ведёт себя нескромно,
Я заметить, Вань, должён.

Сколь харчей в холопском нале,
Ведь не счесть наверняка.
Будто пряник с маслом сняли
У Царя, Вань, с языка.

Не страшны мои им плети,
Продадут не за пятак.
Им важней семья и дети,
А что Царь не ел - пустяк.

Царь всея им в горле костью.
Как ни глянь, а мужички
Нас вымаривают просто
И на улицу, в тычки.

Жизнь их в полном шоколаде,
Царь - плохой им человек.
Сей разрыв мне не уладить,
Ни старайся как, вовек.

Им закон бояться фиг ли!
Не страшны ни ты, ни я.
Первы признаки возникли
Разворовывания.

Про оброк твердил не раз им -
Не несут его Царю!
Про мошенничество в массах
Я уже не говорю.

Сколь вещал им - ноль эффекта!
Перестал пороть - а зря!
Для меня не человек тот,
Кто не чтит свово царя.

Мысль какая-то свежее
Мне пришла, Вань. Я готов
Запиндюрить им на шею
Пару, тройку хомутов.

Чтобы впредь не стало хуже,
Доведу холопам весть,
Будет чё Царю на ужин,
Чё в обед ему поесть.

Пусть несут тогда пельмени,
Яйца всмятку, квас, компот.
Было раньше всем до фени,
А потом откроют рот.

Волоса пусть встанут дыбом,
Из ушей повалит дым.
Будет мне теперьча прибыль,
А убытки будут им.

Упираясь до икоты,
Напрягаясь впредь спиной,
Гнуться всем на трёх работах
И сдавать оброк тройной.

Так и будет! Бог, Вань, с нами!
Заживём тогда, ого!
Чё потом накопят сами,
Пусть и кормятся с того.

А начнут ворчать про чрево,
Им скажу: «Беды в том нет!
Просто нынче без харчей вы,
Привыкать к тому вам след».

Вот теперь я, Ваня, понял:
Сколь холопов ни учи,
На Русси меж шалупони
Скотобаза и бичи.

Размножаются охотно,
На уме поесть бы лишь.
Их идеи от животных,
Ну, ничем не отличишь.

То ли впрямь я что прохлопал,
То ль замылилось око,
Раздражение холопов
Нынче очень высоко.

Через раз с дырой носок их,
Да и речи - чисто яд,
О каких-то, Вань, высоких
Всё материях трындят.

Всяк желает жизни лучшей,
Не проходит даже дня.
Ихних требований куча
Напрягает, Вань, меня.

При любой худой погоде
В час любой к Русси всея
То, Вань, бабушка приходит,
То - оравой вся семья.

Тут пришла раз баба: с нею
Я судачил дотемна.
И такую ахинею
Мне поведала она!

Ейный муж, мол, сгинул где-то,
Не справляется сама,
У неё, мол, двадцать деток,
Дай ей хлеба задарма.

Услыхал и весть такую:
Говорит один чудак,
Бесконтрольно, мол, стригу я
С населения пятак,

Что едят, мол, все не плотно,
Что достали Царь и Поп,
Что скромнее, мол, животных
На Русси живёт холоп.

Сам уж думал, не в уме я,
Говорят, трещит страна,
Мол, тенденцию имеет
К сокращению она.

Полагал, мужик-то пашет.
Не решаем сей вопрос,
Возраст коль невест-то наших
На немножко лишь подрос.

Быть казне моей в упадке
За короткий, Ваня, срок.
Коль холопы в недостатке,
Брать с кого теперь оброк?

Ужто впрямь под власа седы
Я казной не прирасту,
В коем разе стану бедным,
Погружусь, Вань, в нищету?

Приходил мужик с подковой
И понёс какой-то бред:
Попросил с меня целковый
Погасить моральный вред.

Нет доверия, мол, власти,
Целый час твердил он, брат,
Что, мол, нет с подковы счастья,
Что, мол, Царь в том виноват.

И скажу тебе, бывает,
Их вопросов геморрой,
Вань, ну просто вызывает
Удивление порой.

Развалились в хатах печи
И не счесть, сколь ветхих хат.
Пусть, Вань, делают теперьча
С ними сами, чё хотят».

«Вот таки в народе нравы, -
Ванька Павлу, - и давно.
Крепостное просто право
Не легализовано.

Сколь ночей провёл без сна я,
Только всё не в благодать.
Оттого, Павлуш, и знаем,
Что такое голодать.

Да, устроил шах и мат им,
Отыскал-таки пути!
Только в эти казематы
Надо плавно перейти.

Разыгрался ты неслабо,
Так уж вижу, не взыщи!
А ещё завесть бы бабу,
Чтобы нам варила щи.

За достаток коль радеешь,
Коль сорвать решил ты куш,
Есть широкая идея
И масштабная, Павлуш.

Прирастала чтоб холопом
Наша, Пашенька, страна,
Что мужик в сием прохлопал,
Начинай вершить сполна».

Царь воспрянул: «Это смело!
Не подвёл бы лишь и смог.
Чем сие, Вань, больше делать,
Будет большим и итог.

Хоть процесс такой и вечен,
Всяк к делам сиим влеком,
Я ж ни разу не замечен
В безобразии таком.

Не иронии, Вань, это
И не шутки, видит Бог,
Я ж монахом многи лета
Свою девственность берёг.

Приросла холопом чтобы
Руссь, тут нет стези иной.
Да ты сам, Ванюш, попробуй
Сделать это хоть с одной».

Ванька вновь: «Не возражаю!
Коль итоги так важны,
Ну, конечно, нарожаем,
Ихни детки нам нужны.

Где, Павлуша, девки тужат
От любовного поста,
Обязательно нам нужно
Посетить таки места.

Не могёт и быть иначе.
Коли свой предложишь труд,
Однозначно это значит,
Что царю они дадут.

И трудна затея, Паша,
Но процессу будешь рад.
Наши девки ягод слаще
И вкуснее фруктов, брат.

Хоть вершить дела непросто,
Прилагая свой интим,
В чём сегодня нет приросту,
Мы стабильно нарастим.

Чтобы тонус поднимало,
Нужны средства я найду.
Дней осталось пусть и мало,
В этом справимся году».

«Мож, тебе и не чета я
В сих делах - ведь впрямь не ас -
Всё, о чём давно мечтаю,
Ты сказал об этом щас.

Напряжёшься ты, Вань, я ли, -

Царь заметил, -

                не беда.
Просто, Вань, в засос похвалит
Девка каждая тогда.

Хоть и курица не птица,
Баба есть не человек,
Всяк, с того кто народится,
Будет нам роднёй навек.

Шевельнём чуток хоть где мы,
Подмогнём с детями им,
Создадим сием проблему,
А не прежнюю решим.

Не хочу я, брат, касаться
Этих очень тонких сфер.
Всё хужее может статься
От таких интимных мер.

О сием, Вань, нет и речи.
Мы лучшее жить начнём,
Коль подумать нам теперьча
Экономить впредь на чём».

Голос подал и Данила,
Смирно сидя на полу:
«В животе уже заныло.
Не пора ли нам к столу?

Хоть сижу скамейки ниже,
Есть я сильно захотел,
В чём плохого я не вижу
Ничего для наших тел».

«Вот така царя, брат, доля! -
Царь прошёлся не спеша. -
Хоть и нет пока застолья,
А идея хороша!

Только как сие наладить?
Коль не ломятся столы,
Говорят, Дань, шутки ради,
Что виновны в том хохлы».

Про хохлов виновных фразу
Данька внял из Павла слов:
«Как пришёл к вам, начал сразу
Ненавидеть я хохлов.

За обедом избегая
Шумных тресков сухаря,
Я поесть нам предлагаю
От хохлов тех втихаря».

«Снова лезет, где не просят! -
Вновь Иван. - На речи скор,
Он сумятицу, Паш, вносит
В наш с тобою разговор.

Ничего вершить брат-Даня,
Ты хоть чем корми его,
После этого не станет,
Что не сделал до того.

От него нам только хуже.
Хоть и папкин он сынок,
Быть, как я, таким же нужным
И полезным он не смог.

Дело мы вершим любое
Завсегда с тобой вдвоём,
Ну а он, само собою,
Месте, Паш, не на своём.

На него, Паш, погляди-ка -
Просто враг и паразит!
В нём же алчность, глянь, и дикость
Так наружу и сквозит.

Прогнали б его тем годом,
Как пришёл к нам с дальних мест,
Мы имели бы доходов
Много больше, вот те крест!»

«От тебя покоя нету!
Что не брат он для меня,
Бесконечно, Вань, вот эта
Продолжается возня.

Никакого нет терпенья
Слышать эту дребедень.
Назначаю примиренья
И согласья нончий день.

Нрав запрячьте хулиганский
Тот же час и ты, и он,
Помолившись у Казанской
Божьей матери икон.

Коль не будешь понапрасну
Свой косить на Даньку глаз,
Замечательно, прекрасно
Станет всё тогда у вас, -

Подошёл Царь-Павел к печи,
Стал елозить у печи. -

Не пора ль и впрямь теперьча
Навалиться на харчи?

Всё, что есть, посыплю солькой,
Покрещусь, чертей гоня,
Чтоб реальность не настолько
Искажалась у меня.

Нынче точно приболею.
Обе ноги хоть входу,
Где же жопе, Вань, теплее,
Всё никак я не найду».

Царь нашёл с теплом местечко,
На него плечом налёг.

Догорал в дворцовой печке
Слабым жаром уголёк.

8 ноября 2019 г.

   Калистов В.Е., «Ревизия питомцев воспитательного дома», 1866 г.