И когда я почувствовал звук, я упёрся ладонью...

И когда я почувствовал звук, я упёрся ладонью
В небосвод под собой, очертивший владенья судьбы,
И с усильем изрёк этот мир сквозь усмешку драконью
Из архангельских лёгких, продолженных медью трубы.

Пошатнулись атланты, попадали кариатиды
Под неслыханной ношей исторгнутой горлом души.
Полыхнули Содомы, исчезли на дне Атлантиды,
И остатки Вселенной пошли с молотка за гроши.

Шестерёнки галактик в единой цепи механизма
Уценённой реальности звонко мололи века,
Чей реликтовый свет, одолевший житейскую призму,
Запекался чернильной строкой моего языка.

И спирально неслись, чередуя трагедию с фарсом,
Завихрения мысли, истории, судеб, времён…
И лежала нагая Венера под огненным Марсом
На параде планет, в ослепительном плеске знамён.

Я хотел осознать: для чего существует планета,
Что скаталась на детских ладошах, как снежный комок?
И терзал беспризорное хриплое горло поэта,
Но найти вразумительной мысли и рифмы не мог.

И тогда я умолк, и в тиши потянулись эпохи,
Между вдохом и выдохом неизречённой строки.
И глухого безвременья жалкие чёрствые крохи
Расклевали осенние птицы из мёртвой руки…